Жить всё равно интересно, даже в стане разбойников! Среди разбойников многое можно понять! Это как стекляшку взять, всякого дерьма на неё набросать, потереть чем-то, глядь, бриллиант и вылез! Смотри, только бока нагуливай!
Я презирал их как бы неаристократичность, что ли! Они как будто закрывали глаза, скрываясь от внешнего мира! А я смотрю на всё прямо, даже на Солнце прямо смотрю! Не могу видеть слезинку ребёнка, поруганную девственность, неотблагодарённое геройство! Родину уже не могу видеть без содрогания! Раньше увидел родину и плачу, а теперь плачу, когда увижу! Раньше я плакал слезами тёплыми, как летний дождь, а теперь холодными, как ледник! Не могу видеть глазами родину! Душою она мне мила по-прежнему, а вот глазами её видеть не могу! Она всё время вихляется передо мной, как вавилонская дщерь, а мне от неё уже тошно! Хотя люблю её всё круче и безнадёжней! Я вот что думаю! Хорошо родиться здесь, да помирать страшно!
Не могу видеть поруганную, пустую бутылку водки, отброшенную немотствующей рукой! Бутылка водки, отброшенная немотствующей рукой это такое кощунство, такое святотатство, что говорить страшно! Не напоминайте мне больше о бутылке водки, попранной наглой немотствующей рукой! Наглая, не сознающая себя рука жлоба много лучше немотствующей, вялой, хилой, я бы сказал, неамбивалентной по сути руки гнилого интеллигента, отбрасывающего в наивной гордыне святую бутылку водки! Хоть убейте, не могу видеть вялую, хилую, неамбивалентную руку гнилого интеллигента! Это какой-то хитрый бэкграунд! Абзацлэнд! Грандпанкстоун! Как увижу родину ранним поэтическим утром в берёзовом тумане, сразу на меня античная тошнота накатывает и рука сама тянется к револьверу! Это какой-то феномен у меня! Лучше ведро цикуты выпить в час заката, чем проснуться и увидеть родину в час рассвета! Это как увидеть жену на рассвете! А вот бренскую крепость с выбитыми окнами могу видеть! Похороны наших правителей ничего комичнее не представляю! Это просто колики и смех! Укатайка полная! Уже могу такое видеть! И на хремель сгоревший со смехом бы смотрел и смотрел! С хохотом! Нусекву, уходящую со скрипом под землю проводил бы напутствующим взором! Гори, гори ясно, чтобы не погасло! Всякому своё!
Всё понятно?
Тут так удивительно всё!
Ну, положим такие добродушные мысли меня не всегда колеблют! В основном я думаю о другом! О еде, питье, одежде! Тут о высоком, вечном и неколебимом долго не дадутподумать! Поколеблют! Всё поколеблют! И треножник поколеблют, и вообще всё сущее!
Вот Данте описывал Ад, а сам-то в нём не был, всё из пальца тянул, ад какой-то, чистилище! А мы тут прямо в горниле тащимся, в самом пекле событий. Над всем этим кучка каких-то сомнительных парняг в униформах, так принято! Вид у них, как у крыс, да только они сами высокого вори и себя крысами не считают, а считают себя людишками удивительно полезными для такой родины, как Блефуску! Вон кучу каких-то патриотов погнали в огонь, там пальба, стрельба, гомон и сотрясение, вон кого-то подвешивают причудливым образом и ковыряют всякими инструфараонами, а те воют и причитают, тут вообще выборы сатаны какого-то местного, энтузиазм шкалу снёс, а вон там, чуть в сторонке вообще что-то загадочное, даже я ещё пока не знаю, что это. Боюсь даже идентифицировать! Вау! Ву-ух! Пойдёмьте посмотрим поближе! Может, кому и понравится?
Ёхан бабай! Что вижу!
Хроника.
О, как ужасно в век суровый,
Неблагодарный и пустой
Пребыть колхозною коровой
С босой, понурой головой!
Как грустно видеть в щель сарая
Топор, ведро, верёвку, пень,
А там вдали, где птичья стая
Ошмётки дымных деревень!
Бежит по косогору стадо!
Грустит о добром Ильиче
Горбун с пропитым в детстве взглядом
С хлыстом тяжёлым на плече!
Как жутко муравьём родиться,
И на горбу таскать бревно,
Чтоб выжив чудом, возгордиться
И говорить: «Мне всё равно!»
Как больно быть пчелой и мимо
Лететь неведомо куда!
Их участь, впрочем, несравнима
С ужасной участью совка!
Не в плавках сила! Сила в знаньях!
С тоской посматриваю я
На повторенья, заклинанья!
На участь честных средь ворья!
О, смертнорусская истома!
Да, наш удел весьма суров
Как гости пребываем дома
Средь нагловатых чужаков!
Веками пыль, глупцы и мухи,
Грязь непролазная дорог,
И те же нищие старухи,
Привыкшие латать носок!
Спит под звездой нерукотворной
Земля, рождающая дух
Дух безнадёжности покорной
К всевластию Навозных Мух!
Пусть насмехаются соседи!
Всем вопреки умеем мы
Жить без Божественных Комедий
Комедией своей судьбы!
Порой средь дикого бедлама,
Спасаясь чудом от беды,
Мы смотрим в землю
Где же яма,
В которой кончатся следы?
Прекрасны плесени узоры!
Чу, наводняют сирый стан
Легко линяющие своры
Попов, бандитов, партизан
Кого ещё судьба подкинет?
О том не знает человек!
И это он пройдёт, и минет
Неведомо который век!
Рабы рабов при слове мёртвом!
Видать Всевышний нам велел
Дышать веками духом спёртым,
Отбросами заморских дел!
Но как придёт захватчик лютый
С освобождением своим,
Рабы в течение минуты
(Невесть зачем!) кончают с ним!
Чтобы потом свои сатрапы,
Забыв об участи рабов,
Набив карман, потёрли лапы
И улыбнулись средь гробов!
Я вижу их! Паны и слуги,
Запёртые в земную клеть
P.S. Не надо мне бы на досуге
Немецкой хроники смотреть!!!
В детстве я почему-то думал, что Гарфункель горбун! А он оказался вертким чернявым парнем с гитарой, фендер, по-моему, называется, попсовичок! Глазками швиц-швиц! Маленькой, чорненькой! Да нет, я не восхищался их песнями. Так себе! О Саймоне я не говорю, тот был поталантливее, что ли, хоть можно сказать точнее вёрткий! Тоже вёрткий! Пузцо такое! Они вместе с Битлами окучивали поле верхотурки поп-культурки и взращивали на нём жёлтые сумбмариновидные тыквы и синие психоделические помидоры. На самом деле я настоящее дитя поп-культурки, хотя мои родители хотели для своего единственного сына иного удела!
В детстве я почему-то думал, что Гарфункель горбун! А он оказался вертким чернявым парнем с гитарой, фендер, по-моему, называется, попсовичок! Глазками швиц-швиц! Маленькой, чорненькой! Да нет, я не восхищался их песнями. Так себе! О Саймоне я не говорю, тот был поталантливее, что ли, хоть можно сказать точнее вёрткий! Тоже вёрткий! Пузцо такое! Они вместе с Битлами окучивали поле верхотурки поп-культурки и взращивали на нём жёлтые сумбмариновидные тыквы и синие психоделические помидоры. На самом деле я настоящее дитя поп-культурки, хотя мои родители хотели для своего единственного сына иного удела!
Они жили в другой стране и в самом ужасном сне не могли представить то, чем станет их бывшая родина. И хотели, чтобы их сын был воплощением патриотизма и добра. Я и был воплощением смирения и комформизма!
Но как известно, в Блефуску и пыль столбом, и в пыли!
Бездари при патриотических синекурах! Все стали патриотами!
Мне нравилось в то время два фильма один «Зловещие Мертвецы», а другой, не помню названия про остров, на котором живут два этих потных, грязных, отвязных, сумасшедших маньяка-толстяка с огромными топорами, которые в майках с пятнами под мышками потом начинают бегать за чистенькими пионерками и пытаются достать их своими толстыми бердышами. Жуткое зрелище! Всем советую посмотреть! Пионерки должны знать жизнь непонаслышке!
«И еще я помню, что человек никогда не должен вкладывать слова в уста Господни». Во так, и никак не меньше!
Так Джордж Бусч сказал, мой друг! Я его люблю гораздо больше Гарфункеля!
То там как будто спорит со мной? Что за тени в дыму?
Она была лесбиянка и женилась на другой женщине!
И они взяли на воспитание китайчонка, я полагаю?
Типа того! А откуда ты знаешь?
Это лежит на поверхности!
Хорошенькое дельце!
Неплохое!
Ты всю жизнь прожил в этой дыре и утверждаешь, что где-то живут люди! Лесбиянок полно в Голливуде!
Ты там был?
Там Кьюсак играл свирепого убийцу-кукольника!
Убийцу кукольника?
Убийцу кукольника с Йоркширских болот! Кукольник и его кровавые куклы до сих пор бродят по Йоркширским болотам с консервными ножами и подкарауливают там меценатов!
Может, педерастов?
Может и так, да только знаю, что караулят!
Убийцы кукольники паразитируют в основном не на болотах! В Йоркшире есть и нормальные люди! Бары есть, бордели! Они паразитируют на блогах! Что есть
Есть, но уродов там больше! Убийцам кукольникам в основном подобает быть на болотах!
Там есть кошкодавы и трубочисты! Город знаменит своими редкими профессиями и гордится своими героями! Кружок вышивания и вязки.
И кто же эти герои?
Буш!
Буш?
Да уж! Буш!
Буш оттуда?
Оттуда! Из эпицентра! Из Америки! Но отрицает это!
Апартаменты в «Хилтоне» он нешуточные занимал, метров сто! Без малого!
Квадратных?
Кубических, ослина! Кубических! Куб! Ты знаешь такое слово!
Маловато и для бедняка! Апартаменты дедушки Тыквы! Хижина дяди Тома!
И что?
Ничего!
Может припереть его к стенке?
Да вот думаю, как!
То, что он оттуда, видно по его речам!
И слышно по его лицу!
А что делать с кукольником, когда мы его поймаем?
Странный вопрос!
Убить его или сначала линчевать?
Убить, потом линчевать, а потом сжечь!
Он христианин! Его нельзя сжечь! Его надо зарыть в землю!
Только живьём!
Я тоже так думаю!
А потом раскопать и распять на мельнице!
Почему на мельнице?
Потому что мельница сделана в виде латинского креста! Будет прикольно!
Тут было всё! Тут не было того, что есть у всех! Тут было всё, что невозможно там, где есть люди!
Лозунг герцога Трихирона, который прожил здесь целую вечность, захваченный в плен в Северную кампанию, был просто лаконичен: «Бди! Лягайся! Наплюй на всё!»
Так я и делаю, но понял это сам!
Плевать на всё!
А какой у нас век? Кто помнит?
«Поспешное излечение ГЕМОРРОЯ токами Фуко!» значилось на растяжке.
«Эта реклама на любом углу отвлечёт любого от мыслей! Самых святых мыслей на свете! Чёрт! Чёрт! Чёрт! А это ещё что?»
«Бубен Карликов Пейджмейкер!»
Так о чём мы? Да, то бишь!.. А век у нас новый, невиданный, и кончится он через два несколько десятков лет очень и очень плохо, в правление шестипалого императора Катигорошика Первого! Это тот, про которого говорили, что у него семь пальцев и хвост! Тогда и небеса упадут на землю и реки выйдут из берегов, и пятиногая собака Джингл Белл окатится! Вот когда накатит второе пришествие! Накатит, как накатит, по-настоящему! Все ждут его вместе с индейскими проклятиями и хвостатыми кометами, а оно придёт тихо. Вот так, как Фрич ходил, со склонённой головой. Кто такой Фрич я расскажу потом, когда время придёт, а теперь вернусь к своему городу. Хотя туда мне самому очень не хочется возвращаться!