Дело Иисуса: беззаконие по закону?
Вячеслав Звягинцев
© Вячеслав Звягинцев, 2016
Введение
Многих интересует: почему (или за что) судили Иисуса? Но при этом мимо нашего внимания проходит еще один вопрос, прямо вытекающий из первого: в нарушении какого закона могли обвинять Иисуса, и на основании какого закона синедрион мог Его осудить? По ветхозаветному закону? По саддукейскому кодексу? Или на основании разработанных фарисеями норм Устного закона?
Выяснением этих вопросов автор и предлагает заняться, поскольку в книге «Трибунал для Иисуса» были обозначены лишь подходы к нему. Один из основных выводов, сделанных в этой книге, оказался для многих неожиданным. Вывод этот следующий Иисус был осужден (как синедрионом, так и Понтием Пилатом) на основании норм чрезвычайного закона. Свидетельством тому являются те же самые обстоятельства, на которые нередко ссылаются при доказывании недостоверности описания евангелистами суда над Иисусом либо при описании допущенных этим судом нарушений закона. Среди них проведение суда в ночное время и в канун праздника, в условиях отсутствия какой-либо состязательности и доказательств вины; попытка использования судебной ловушки (тайного розыска); применение смертной казни, исходя из складывавшейся политической ситуации, и др.
Очевидно, что в этом судебном процессе не действовала презумпция невиновности, и было применено объективное вменение (наступление ответственности в силу опасного состояния личности, а не вины). Все перечисленное можно рассматривать и как нарушение закона, и как применение синедрионом изъятий (исключений) из общих правил судопроизводства, установленных чрезвычайным законом для особой категории преступлений. Но предусматривало ли древнееврейское право такие изъятия? Не является ли все это очередной выдумкой?
Надо сразу сказать хотя подлежащий исследованию исторический пласт не лежит на поверхности, даже серьезные еврейские историки и многие раввины не отрицают наличие в древнееврейском праве чрезвычайных норм. Причем, что важно отметить эти нормы отсутствуют в Пятикнижии Моисеевом (Письменной торе). Они относятся к небиблейским законам, которые принято называть Устной торой.
Разобраться в этом весьма специфическом материале непросто. Поэтому основные усилия были направлены автором на его адаптацию для современного читателя. Тем не менее, в первых главах пришлось сделать немало ссылок, разъясняющих малоизвестные термины и понятия. Есть и повторы материала, который был изложен в книге «Трибунал для Иисуса» (например, глава 14 части 2), поскольку для усвоения некоторых тем недостаточно однократного их восприятия.
Наберитесь терпения. И постепенно перед Вами начнет открываться интереснейший и малоизведанный мир мир истории древних евреев и законов, по которым они жили и вершили правосудие.
Часть 1. Из глубины веков (этапы)
Глава 1. Чрезвычайный закон небиблейский закон
Гражданские и уголовные законы, по которым жили иудеи и к которым нам предстоит обратиться, изложены в самой древней части Ветхого Завета. Христиане именуют ее Пятикнижием Моисея, а иудеи Письменной торой. Это книги «Бытие», «Исход», «Левит», «Числа» и «Второзаконие» (евр. назв. этих книг, соответственно Берешит, Шмот, Ваикра, Бемидбар и Дварим).
Между тем, настоящее исследование о чрезвычайных законах, по которым в древности тоже вершилось правосудие. Но в Пятикнижии они отсутствует. Это всецело продукт Устного закона или Устной торы, с которой нам предстоит познакомиться.
Заметим, при этом, что важнейший постулат иудаизма связан с неизменностью Письменного закона, данного Богом. Однако сама жизнь откорректировала это императивное требование. В течение тысячелетия (от Моисея до Иисуса) иудейский закон постоянно эволюционировал. Диакон А. Дикарев писал: «Сознание роли Закона в жизни Израиля от эпохи Яхвиста (около X века до Р.Х.) до писаний Нового Завета (I II веков по Р.Х.) было подвержено исторической динамике, да и сам Закон как таковой не представлял собою законченного целого изначально».
Основные направления эволюции закона нам и предстоит проследить.
И первая отправная точка на этом пути Пятикнижие Моисея. В нем выделяют несколько сводов законов. Согласно традиции они (как и Пятикнижие в целом) представляют собой единый документ Божественного откровения, записанного пророком Моисеем. Однако в науке устоявшимся является мнение, что эти своды многослойны и написаны в разное время. Полагают, что в основе Пятикнижия лежат четыре основных письменных первоисточника, объединённых в результате нескольких редакций1.
К числу основных законодательных сводов относят: Свиток (Свод) завета в книге Исход (Исх. 2123), Девтерономический кодекс в книге Второзаконие (Втор. 1226); Кодекс святости, а также Законы о жертвоприношениях и ритуальной чистоте в книге Левит (Лев. 1726, 17, 1115).
Если внимательно присмотреться к названным сводам законов и расположить их в хронологическом порядке (по времени вероятного возникновения), то можно обратить внимание на одну весьма примечательную особенность, характерную для самого древнего из этих сводов. Таковым, по 7общему мнению, является Свиток завета (XI X вв. до н.э.). Затем идут Девтерономический кодекс (вторая половина VII в. до н.э.)2 и ритуальные законы в книге Левит (VI V вв. до. н.э.).
Так вот в Свитке завета, стоящем, вероятно, ближе всего к Моисееву времени, практически не просматриваются нормы, направленные на осуждение многобожия и идолопоклонства. А ведь именно они, в последующие годы, составят каркас чрезвычайного закона. Известный в нашей стране и Израиле библеист профессор Й. Вейнберг в книге «Введение в Танах3» отмечал: «При изучении содержания группы сакральных законов в Свитке завета бросается в глаза полное отсутствие в них предписаний об обязательном единобожии и столь же обязательном отказе от идолопоклонства, что в других сводах законов в Пятикнижии составляет ядро и основу всего религиозного законодательства»4.
Это весьма важное для настоящего исследования замечание, позволяющее выделить нарастание тенденции. Ее начало обнаруживается при сравнении Свитка завета с Девтерономическим кодексом, который был создан на несколько веков позже. В нем охране монотеизма уделяется значительно больше внимания, предписания религиозного характера «весьма детально излагаются на первом месте»5. Но даже несмотря на это, утверждать о наличии в Девторономическом кодексе системы чрезвычайных норм нет достаточных оснований. Да, этот кодекс (как и в целом правовые нормы Пятикнижия) предусматривал наиболее суровые наказания за преступления, посягавшие на единобожие. Маймонид (Рамбам)6 подсчитал, что смертная казнь предусматривалась за 12 религиозных составов преступлений, в том числе 1 за богохульство, 2 за идолопоклонство и еще 2 за подстрекательство к нему, 3 за колдовство и т. д.7
Между тем, отнесение этих преступлений к категории наиболее тяжких, еще не дает оснований наделять их статусом чрезвычайных норм.
В Еврейской энциклопедии Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона (далее ЕЭБЕ) можно прочесть, что «такое обилие преступлений, караемых лишением жизни, вполне соответствовало духу древнего времени». Однако позже фарисеи существенно «уменьшили количество смертных приговоров путем интерпретации законов, установления целого ряда материально-правовых и процессуальных норм, благоприятствующих исключительно подсудимому».
Приведенный тезис можно назвать верным лишь с существенными оговорками и замечаниями. Без дополнительных пояснений он представляется поверхостным и однобоким. И что важно для нашего исследования не дает оснований говорить о чрезвычайном законе как о продукте, порожденном фарисеями.
Согласно устоявшемуся мнению фарисеи занимались лишь смягчением суровых законов древности. Автор же намерен доказать, что это далеко не так, и что инициаторами написания чрезвычайного закона были именно фарисеи. Этот продукт действительно создавался «путем интерпретации законов, установления целого ряда материально-правовых и процессуальных норм». Но не «благоприятствующих исключительно подсудимому», а наоборот не оставлявших ему, подчас, ни малейшего шанса на оправдание.
Что же такое Устная тора (или Устный закон)? Это собирательное название устной галахической и аггадической традиции. Предметом нашего исследования будет галаха. В Электронной еврейской энциклопедии (далее ЭЕЭ)8 дано ее определение. Галаха это нормативная (в отличие от аггады) часть иудаизма, регламентирующая религиозную, семейную и гражданскую жизнь евреев. А в более узком смысле совокупность законов, содержащихся в Торе, Талмуде и в более поздней раввинистической литературе. Другими словами это как раз и есть древнееврейское право, включавшее в себя все религиозные заповеди и законодательные установления иудаизма, а также правовые постановления законоучителей (книжников (соферим), фарисеев, таннаев9 и более поздних раввинов).
Согласно Православной энциклопедии «галахическое законодательство опирается на 5 основных источников: «Письменный закон, установления, основанные на предании, Устный закон, постановления софрим (букв. писцы), обычай»10. На самом деле такая градация является весьма условной. Поэтому в настоящем исследовании следующие понятия Устная тора, Устный закон и галаха будут рассматриваться как тождественные.
Ортодоксальные иудаисты утверждают, что Устная тора, во всяком случае ее «синайская часть», была дарована Богом одновременно с Письменной торой. Причем, сразу и в полном объеме. Между тем, большинство ученых обоснованно считают, что Устная тора результат многовековой деятельности иудейских законников (законоучителей). Общепринятым является мнение, что устный закон возник и начал развиваться после первичной канонизации Пятикнижия11. И он действительно был устным. Только в начале III в. н.э. этот закон впервые был записан. Первый письменный кодекс, зафиксировавший законоположения Устной торы, называют Мишной. А еще письменным комментарием Пятикнижия. Талмуд же, в свою очередь, комментарием Мишны12.
Устный закон (опять же, в соответствии с ортодоксальным мнением) до своей письменной фиксации передавался из уст в уста по цепочке: старейшины пророкам, пророки мужам Великого собрания, последние парам (зугот)13 и т. д. При этом раввины признают, что практически все мудрецы (законоучители), растолковывая Тору, вводили новые законоположения, в том числе возводившие защитную «ограду вокруг Торы». Во «Введении в Мишну», например, утверждается, что со времен пророка Моисея ведущие авторитеты Торы вели личные записи учения, по которым устно передавали это учение людям. А далее сказано: «Эти личные рукописи содержали не только детали устно переданного учения, но также новые законы»14.