Чем больше думаю о нашей учительской профессии, тем больше прихожу к мысли, что хороший учитель всегда, а может быть, часто человек немножко наивный. Эта наивность от душевной чистоты, от лирического отношения к жизни, от веры в идеал. Всё это он незаметно (даже для самого себя) невольно передаёт детям.
Важно, чтобы эта наивность, романтизм, если хотите, донкихотство, не мешали ему, когда необходимо, трезво посмотреть на какую-то острую ситуацию, правильно оценить её и постараться принять единственно возможное правильное, с его точки зрения, решение. И всё-таки! Как говорил Ницше, для деятельности нужны эмоции. И как раз в педагогической деятельности они особенно важны. Без веры в ребёнка, пусть иногда наивной, без этих иллюзий успех учителя в работе с детьми, особенно с подростками, весьма сомнителен.
У Тургенева: «Когда переведутся такие люди как Дон-Кихоты, пускай закроется навсегда Книга Истории. В ней нечего будет читать».
Она никогда не закроется, пока живут на свете настоящие учителя.
Удивительная всё-таки у нас профессия! Иногда смотришь на учителя казалось бы, никакого особенного педагогического мастерства в нём нет, нет того профессионального опыта, который помогает в работе, а вот, поди ж, ребята к нему тянутся всей душой. Когда-то в 50-х годах к нам в школу на Плющихе пришёл молодой учитель химии с вузовским техническим образованием. И мгновенно вокруг него образовалась большая группа ребят. На следующий год ему дали классное руководство, и я видел, как потянулись к нему подростки. Секрет его успеха был прост: широкий кругозор, спокойный тон в общении с детьми и та неподдельная серьёзность в работе с ними, которая детей и подростков так подкупает. В нём не было никакого наигрыша, который свойствен некоторым учителям. Он общался с восьмиклассниками как с абсолютно взрослыми людьми, и это их подкупало. И быстро стал хорошим учителем уже здесь, в школе. И ещё Дело в том, что у учителей и у детей разная шкала ценностей, по которой они судят об учителе. Для учителя классного руководителя главное уровень организации классного коллектива, мероприятия, дела, разные акции. Дети, безусловно, это ценят. Но в их шкале ценностей они занимают далеко не первое место. А что стоит на первом месте? Конечно, отношения. Те отношения учителя к детям, которые определяют стиль его работы. Этот стиль создаёт определённую ауру вокруг учителя. Спокойно и тихо общаться с детьми. Без повышения голоса, без окриков и понуканий. Не суетиться. Разговаривать с детьми так, как ты говоришь с другими взрослыми людьми. Вносить в работу и во взаимоотношения серьёзность и лёгкий юмор. Одним словом, всегда и во всём уважать ребёнка, тогда он ответит тебе тем же. Это уважение должно быть предельно естественным, а не показным, идущим из глубинной интеллигентности учителя.
Такие люди, казалось бы, без специальной педагогической подготовки тоже становятся со временем настоящими учителями. Они как бы своим исключением всё-таки невольно подтверждают правило необходимости педагогического образования.
Как показывает жизнь, это, несомненно, талантливые люди, и их, увы, не так много.
Что такое педагог? Дословно ведущий ребенка. В Древней Греции так назывался раб, ведущий ребёнка в школу. Со временем представления об этом человеке расширились, и постепенно педагогом стали называть человека, пестующего ребёнка, помогающего ему взрослеть, осваивать окружающий мир, обеспечивающего его становление как человека и гражданина. Одним словом, помогающий ребёнку, подростку в его интеллектуальном и душевном росте. А это совсем другое, чем вести ребёнка в школу. Ему надо вырастить человека, дать ему образование. Значит, образовать, иначе говоря, создать его. Оказывается, наша специальность создание людей. Совершенно исполинская, неподъёмная для человека работа.
А может быть, учитель это проповедник? Или миссионер? Или посредник, передающий эстафету от одного поколения к другому? Трудно сказать. Во всяком случае, это человек, на которого взвалена громадная моральная ноша. И как можно выполнять эту работу, не сомневаясь ни в чём? Вот почему мне отвратителен самоуверенный учитель. Надо работать вместе с детьми, размышляя над жизнью, в которой они живут, думая над её сложностью, уча их внимательному отношению к ней, подвергая сомнению что-то, что ты делаешь.
Такому учителю ребёнок поверит быстрее, чем безапелляционному, категоричному, всегда убежденному в том, что то, что он делает, он делает абсолютно верно.
Надо уметь прощать. Иначе в душе будет ад. Прощать это ведь наслаждение, почти всегда. Д. С. Лихачёв сказал: «Почти нет на земле человека, которого нельзя было бы простить. Я не говорю о тех, кого нельзя».
Что же говорить о детях? Вот почему, если для обычного человека это важно, то как важно это умение для учителя! Между тем сплошь и рядом наблюдаешь, как учителю важно не простить ученика, а во что бы то ни стало наказать его. При этом такой учитель исходит из простой и вместе с тем ложной мысли: «Чтобы было неповадно другим». Но ведь сам акт прощения можно обставить так, что никому в голову не придёт повторить чей-то проступок. Просто нам не хватает ни душевных сил, ни нужных для этого слов, ни времени. Для наказания всего этого не нужно. Зато сколько добрых чувств мы сможем родить в детских душах прощением! И как это надолго запоминается!
Я давно заметил, что хорошие учителя, как правило, это люди, у которых было счастливое детство. И это понятно. Ведь то, что происходит с человеком после четырнадцати лет, не имеет большого значения. Но то, что происходит с ним в детстве, определяет во многом всю его дальнейшую жизнь. И главное здесь не столько развитие ума, сколько душевное развитие: доброта, отзывчивость, тонкое чувство чужой боли всё это, незаметно для человека, закладывается в детстве. Добрые свойства в добром детстве. Эти добрые души так потом нужны будут детям, чтобы последние смогли вырасти такими же.
На выпускном вечере, расставаясь с ребятами, я сказал: «Цените дружбу, зародившуюся под крышей этого дома, культивируйте её эстетику, помните друг друга, не теряйте друг друга в житейском море, регулярно собирайтесь вместе, кто будет жив, в городе своей юности, чтобы поднять бокалы в её честь».
Вот эта дружба, эта память о далёких школьных годах так важны для человека любого возраста, сохраняя молодое отношение к жизни до глубокой старости.
Униженный учитель, который идёт в школу с нелюбовью к ней, а то и со страхом, учитель, которому директор уже в вестибюле может сделать замечание (иногда в присутствии других учителей, а то и детей), учитель, который всегда в дурном настроении, потому что школа испортила его характер. Разве это учитель?!
Неуважаемый человек не может уважать себя и потому не может уважать ребёнка.
В какой подчас суматохе складывается рабочий день учителя! Вот вижу в конце коридора на перемене учительницу С., разговаривающую с чьей-то мамой. Разговор идёт в повышенных тонах. Звонок на урок. Учительница медленной тяжёлой походкой идёт по коридору. И я думаю, как ей оставить своё тяжёлое настроение у порога класса и войти к детям с возвышенно настроенной душой? И невольно возникает вопрос, хватит ли ей сил для этого?
Неуважаемый человек не может уважать себя и потому не может уважать ребёнка.
В какой подчас суматохе складывается рабочий день учителя! Вот вижу в конце коридора на перемене учительницу С., разговаривающую с чьей-то мамой. Разговор идёт в повышенных тонах. Звонок на урок. Учительница медленной тяжёлой походкой идёт по коридору. И я думаю, как ей оставить своё тяжёлое настроение у порога класса и войти к детям с возвышенно настроенной душой? И невольно возникает вопрос, хватит ли ей сил для этого?
В чём искать учителю силы для каждодневного вдохновения? Ответ может быть один: только в самом себе, только в сознании величия своего дела. Об этом в своё время писал замечательный учитель-публицист С. Л. Соловейчик.
Важно, чтобы учитель осознал, что учительство, как и актёрство, как и писательство, это призвание от слова «зов». Правильно сказал К. Г. Паустовский: «Человека никогда не призывают к ремесленничеству. Призывают его только к выполнению долгой и трудной задачи».
Как это важно понять учителю в начале пути. Прежде всего вслушиваться в зов собственного сердца, это даст ему возможность понять другого человека ребёнка.
О кругозоре учителя, о запасе знаний, которыми он владеет. Тот же К. Г. Паустовский в «Золотой розе» пишет: «Мне пришлось наблюдать работу хороших актёров, игравших второстепенные роли. У героя, которого играл такой актёр, было всего 23 фразы на протяжении всей пьесы, но актёр придирчиво спрашивал автора не только о характере и внешности человека, но и о его биографии, о той среде, из которой он вышел».
Это точное знание нужно актёру чтобы правильно произнести 23 фразы своего текста. Далее Паустовский говорит о том, что то же самое происходит и с писателями. Запас материала должен быть гораздо больший, чем то количество его, которое понадобится для рассказа. В связи с этим я подумал, что всё, о чём пишет Паустовский, сродни и учительской профессии. В самом деле, учитель на уроке использует лишь небольшую долю того, что он знает по теме урока. Но огромные знания, которые остаются за рамками урока, помогают ему свободно ориентироваться в материале, дают возможность ответить на многие вопросы учеников. В этом смысле учитель подобен айсбергу: на поверхности то, что используется на уроке, под водой огромная глыба, как бы подпитывающая надводную часть. Как важно для учителя не только то, что находится на поверхности, но и то, что находится под водой!
Два типа учителей: самовыраженцы и самоутвержденцы. Первые стараются всё богатство своего внутреннего мира поставить на службу своей профессии, и этим они интересны ребятам. Более того, они стремятся свой душевный мир постоянно обогащать новыми знаниями, переживаниями. Дети от общения с ними растут, становятся богаче умом и душой. Таких учителей не просто любят, но искренне уважают.