Ну, чего тебе! Говори скорей! А то бригадир шею намылит. Некогда мне! подхожу к другу.
Нет, давай сначала покурим тянется ко мне Валёк. Сигарету дай!
Закуриваем.
Дружок пускает дым, глубокомысленно подняв глаза туда, где я только что сидел. Помалкивает.
Ну, чего ты, как рыба об лёд? Рассказывай, за чем пришёл!
Рассказа не будет сказка одна
Да пошёл со своей сказкой! Я тебе сам порасскажу чем дальше, тем страшнее. У нас ввод объекта, премия срывается, а ты всё с шутками!
Нет, говорит Валёк, у меня теперь такая шутка, что под подолом девки носят, как увидишь, так за живот схватишься. Усёк? Женюсь я похваляется друг. Зинаиду замуж беру. С которой ты меня вчера на улице видел. Конопатая, правда. Но это говорят, к зиме пройдёт
Вчера, действительно, я видел своего друга. Встречались в городе. Но с кем он был я не запомнил. Он вчера, вроде, один разгуливал. Но вида не подаю. Киваю головой, ещё не совсем понимая, о чём говорит друг:
Хорошая деваха! Что ты? Вроде и конапушек нет.
Завтра бери отгул за прогул. Свидетелем у меня будешь. Расписываемся мы с Зинаидой.
Вот теперь дошло. На меня, как железный настил с крыши съехал. Голову защемило.
Ты что, сдурел? А как же вольная жизнь конкистадора, бледнолицый брат мой?
Валёк дурашливо хмыкнул:
Девушку обманывать нельзя, Боженька накажет, смиренным послушником церкви закликушествовал Валёк.
Такое он делать умел. Мастер был! Когда-то мы с ним его лицедейством питались, путешествуя на крышах по стране родной. Он мог таким сиротским инвалидом прикинуться, что женщины над ним даже плакали, развязывая заветные узелки с припасами, а то и с деньгами
Ну, говори толком! Правда?
Правда только в газете «Правда». На завтра к девяти ноль-ноль чтоб, как штык стоял возле института! Давай по рукам! Я побежал! Мне тоже некогда маленькая, но семья! и Валёк выщелкнув горящий окурок в сторону баллона с кислородом, потопал к автобусной остановке высокий и непобедимый.
На завтра, сославшись на боли в животе, я не без труда отпросился у бригадира:
На завтра, сославшись на боли в животе, я не без труда отпросился у бригадира:
Спазмы, говорю я, затягивая покрепче ремень на брюках.
Дать бы тебе по сопатке, чтобы план не срывал, вот тогда у тебя на морде настоящая спазма образуется! сказал бригадир. Иди! Выпей стакан водки с солью, сразу кишку запрёт. Салом закусывать надо, а не рукавом брезентовым. Иди! После отработаешь!
Повеселев, я отправился к другу в институт.
Ровно в девять часов стою у подъезда. Заглядываю в парадный вход. В фойе снуют очкарики всякие, а моего друга нет. Внутрь не вхожу чего я там не видел! Школа, она и есть школа.
Это я тогда так думал
Курю. Переминаюсь с ноги на ногу. «Может, как всегда, пошутил Валёк?» думаю про себя.
Нет, Валёк не обманул. Выходит важный такой, и с ним рядом востроглазая, улыбчивая подруга.
Знакомься! кивает на меня вновь испеченный жених. Мой лучший друг!
Подруга протягивает утлой лодочкой ладонь:
Зинаида
Я, замешкавшись и спотыкаясь языком, назвал себя.
Пошли в ЗАГС! отчаянно мотнул головой Валёк. У меня там всё схвачено!
Так цветы какие-нибудь, наверное, нужны, попытался я оттянуть время; может мой друг ещё одумается.
Айда! сказал Валёк, увлекая за собой свою подругу.
Я поплёлся сзади. Пропал друг!
4
Это теперь: дворцы бракосочетаний, очереди машин с яркими воздушными шарами, видеокамеры, хлопки шампанского, невесты, как цветы заморские, бабочки легкокрылые. А тогда всё обстояло буднично и серьёзно. ЗАГС есть ЗАГС! Туда не только бракосочетаться ходят
Постучались в обитую дерматином дверь. Вошли.
А свидетель со стороны невесты где? спросили там.
Она потом придёт, говорит Валёк, у неё зачёты.
Ну, тогда и придёте, когда зачёты сдадите. Не мешайте работать, молодые люди! строго сказала женщина, одёрнув синего сукна жакет, и указала нам на дверь.
Не серьёзно как то, говорю я другу, свидетели тоже нужны. Не корову покупаешь
Зинаида укоризненно посмотрела на меня. Последняя фраза ей явно не понравилась.
А я думал так пройдёт почесав голову, сконфузился друг.
Зинаида, сгоняй в институт! Приведи подругу. Любую, кто пойдёт с тобой.
Зинаида, любовно взглянув на своего суженого, вмиг исчезла за поворотом.
У тебя деньги есть? спрашивает Валёк.
Да есть немного до получки.
Пойдём в рыгаловку, остограммимся, пока Зинаиды нет, а то ещё обидится не во время!
Забегаловка, рыгаловка эта, прямо напротив. Долго ли думать?
Зашли. Выпили водки, тёплой, отдающей бензином. Пожевали какого-то дерьма, что подешевле.
Валёк поднялся со стула, хлопнув себя по острым коленям:
Ну, всё! Я готов! Жалко мне Зинаиду. Сирота она из детдома. Бедная. Подруги над ней подсмеиваются. Дочерью трудового народа называют, суки!.. А вот и наши идут! показал в пыльное окно друг. Пойдём, догоним, а то неудобно как-то
С Зинаидой в мини-юбке шло прелестное создание на каблучках-шпильках. Постукивая по асфальту. Ножки! Ах, что за ножки! Познакомились.
Алла!
На губах помада истомой сочится. На пальчиках перламутр маникюр с педикюром.
Потом, попозже, я с этой Аллой не раз шёл на подвиги. Вернее, она меня подвигала на них, а я не сопротивлялся. Правда, в семейное русло наши бурные чувства не перетекли. Мы и так купались до одури, и плавали вольным стилем, но больше по мелководью, пока не надоели друг другу. Но это будет потом. А пока я пытаюсь положить руку Алевтине на талию, но ладонь моя сползала всё ниже и ниже ниже, за что я получал от Зинаиды укоризненные взгляды.
Алевтина на мои шалости никак не реагирует, или делает вид, что это её никак не смущает.
Теперь в Загсе всё прошло чин-по-чину: короткое казённое напутствие, росписи, тугие шлепки печатей в паспортах, и мой друг уже женатый человек. Мужчина.
В тайне я, конечно, завидовал товарищу: вот он уже нашёл свою женщину, ну, девушку, а мне одни какие-то профуры попадаются, или такие, которыё в жёны, по моим тогдашним понятиям, никак не годятся. Скушные какие-то, поговорить не о чём. Вялые, как рыбы на песке. Целый месяц встречаться будешь, пока целоваться разрешат. А губы всё узелком да узелком! Серость. Будни, одним словом! А у Валька праздники теперь каждый день. Везёт же людям!
После Загса мы вчетвером отметились в студенческой столовой, предусмотрительно прихватив большую бутылку портвейна сошла за компот.
Алла, поморщившись на такое угощение, всё же свой стакан, немного поразмыслив, выцедила.
Похлебали борща, пожевали по котлете и разошлись.
После обеда я, по обещанию бригадиру, должен «как штык», быть на рабочем месте. Пошёл, но на полпути завернул к себе в общежитие, расстроенный до невозможности.
Ничего, без меня страна обойдётся!
Проснулся я поздним вечером, осенённый лучшими чувствами к молодожёнам: «Пойду, давай! сказал я сам себе. Поздравлю»
Вспомнил, что без цветов идти нельзя.
По дороге в скверике, где цвели сплошным ковром пионы, оглядываясь по сторонам, воровато накосил большим садовым ножом, который для острастки всегда носил с собой, целый ворох прохладных, бутонистых, как розы, цветов, и, нырнув в кустарник, выскочил подальше от сквера, чтобы моё наглое воровство никто не заподозрил.
Себя успокаивал тем, что скверик ничей, да и осень уже. Всё равно эти цветы-цветики скоро завянут, а тут такой подарок молодым!
В студенческом общежитии вахтёрша, уважительно посмотрев на мой объёмистый букет, назвала комнату, в которой теперь на полном основании поселились молодожёны. Им заботливый профком выделил отдельную комнату живите и размножайтесь! Только учитесь нормально. На периферии семейные учителя, ох, как нужны!
Толкнул дверь не заперта.
На узкой железной кровати, из-за тесноты, наверное, лежала, как под прессом, два в одном с советом и любовью, скороспелая брачная пара.
Охапку цветов я вывалил им прямо на одеяло, извиняясь за неожиданное появление.
Валёк, отпрянув от своей возлюбленной, спокойно потянулся за куревом, а Зинаида, растерявшись, даже не успела прикрыть ослепительные в своей наготе маленькие, цвета спелых яблок, девичьи крепкие грудки.
И меня чуть с ног не сшибли её острые соски. Так выглядят еле раскрывшиеся бутончики пионов в момент первоцветья.
С вином надо в гости ходить назидательно изрёк мой друг. А закуска, она вот она! он показал на стол, где по красной мякоти чернел крупными зёрнами располовиненый арбуз.
Я, было, повернул к двери может, где и достану бутылку? Дежурный магазин на вокзале ещё не закрылся.
Ку-да?! остановил меня Валёк. Плохо о друзьях думаешь вальяжно потянувшись, он вытащил из-под подушки тяжёлый «огнетушитель» вермута местного разлива. Раз пришёл, значит, пить будем. А-то моя супруга, он показал глазами на белый кокон одеяла, из которого лукаво посмеивалась смазливая головка его молодой жены, она ни в какую вина не хочет. Нельзя говорит. А с тобой мы друзья. Хочешь, Алку позову? Алевтина! крикнул он, ударяя кулаком в лёгкую переборку соседней комнаты. Иди сюда! У нас гости!
Ой! вошла, поправляя причёску. Алевтина И вы тут? почему то на «вы» обратилась она ко мне. Я, девушка честная, но выпить за компанию могу, нарочито жеманничая, присела она к столу.
Вермут, несмотря на свой отвратительный вкус, положительно отразился на наших взаимоотношениях и с Алевтиной.
Спал я в её комнате, под дружное сопение соседок.
Легли мы поздно, и соседи с явным откровением похрапывали между паузами. Ихнее непротивление моему появлению нам с Аллой было, как говорится, в руку. За что девочкам низкий поклон и запоздалое «спасибо» от меня теперешнего. Науку я тогда прошёл хорошую О чём под старость никогда не пожалеешь.
5
Вынужденная «болезнь» живота лишила меня полностью премиальных, да ещё пришлось писать объяснительную начальнику участка.
Дело в том, что моему другу пришло в голову на второй день после женитьбы устроить обязательное свадебное путешествие в деревню к своей бабушке, где он последние два года проживал, когда был исключён из школы за недостойное поведение: устроил драку с учителем физкультуры, который, страхуя прыжки через «коня» откровенно лапал девочек.
Правда, потом ему не повезло и в нашей школе.
Валёк к родителям со своей женой не поехал: «Нудные они! Мой героический порыв не поймут. Ну, их!»
Мне, как самому близкому его товарищу, пришлось разделить с ним это путешествие.
«А! Не в деньгах счастье! махнул я рукой, соглашаясь с другом на поездку, и не прогадал.
Хотя «путешествием», двухчасовую тряску по просёлочным дорогам на попутках, назвать трудно, но со мной рядом, то и дело ойкая и хватаясь за меня, ехала и Алевтина. Так что и у меня намечалось тоже, что-то вроде « медовой недели».