После этого простимулируйте корове соски путем сдаивания вручную по нескольку струй молока из каждого. Делать это необходимо нежно-ласково, не травмируя сосок! Не дергайте сосок, не пытайтесь играть с ним в перетягивание каната! Лучше всего при этом приговаривайте что-нибудь ласковое, умеете спойте что-нибудь, не умеете хоть промычите.
После этого на каждый сосок надевается стакан молокотсоса.
Лиза, спросила шепотом Аня, они что, всегда вот так, на цепи? Топчутся вокруг одного и того же столба всю жизнь?!
Ну что ты, летом ведь их пасут! А зимой они раз в день гуляют, успокоила ее Лиза.
И что, действительно кто-нибудь поет им во время дойки?
Ну, это уж как повезет! Кто споет, а кто и матом обложит. Но вообще-то он прав, коровы ласковое обращение любят. Известно, если доярка коров ногами пинает, да на них ругается много она не надоит.
А тогда зачем же она это делает?
Ну как «зачем»? Жизнь такая. Нужно же на ком-то душу сорвать.
А зачем такую на работе держат? Мне кажется, работать с животными должен тот, кто их любит.
Тю! Ты что, с неба свалилась? Хотя, да, конечно! Ну, ты сообрази головой: а на ее место кого? Думаешь, все так прям и мечтают в три часа утра каждый день вставать и в десять ложиться? Да щаз!
Как в три?!? Это же еще ночь получается!
Ну, кому ночь, а кому самое что ни на есть утро. Хорошо, мы тут только со второй половины дня будем. Одну только дойку и захватим вечернюю. Хотя как бы они нам утреннюю до кучи не подбросили. Под предлогом, что она кончается задолго до начала занятий. Ладно, жизнь покажет.
(Жизнь показала, что Лиза как в воду глядела.)
А ложиться почему тогда в десять? Надо бы пораньше, раз в такую темень вставать приходится.
А потому, что вечерняя дойка кончается в девять.
Это что же рабочий день такой? С трех до двадцати одного?! Это ж сколько часов получается?! А законы на что?
Не знаю, как уж оно там с законами, а рабочий день у нас дробный. Пришли, подоили, покормили и ушли. Как управишься, так и свободна. Доек три в три тридцать, в одиннадцать, и в семь с половиной. Посередине хоть угуляйся! Правда, если у тебя хозяйство, дети, муж, огород, так, пожалуй, много не нагуляешься, но это уж каждый сам для себя решает
Кошмар! посочувствовала незнакомым дояркам Аня. У них выходные-то хоть бывают?
Ну как выходные? Договариваешься всякий раз, чтоб подменили тебя. Скотине же не объяснишь, что нынче у тебя выходной. А если корову сутки не подоить такой мастит разыграется, ужас просто!
Жесть! выдохнула Аня. Даже и не представляю себе, как так жить можно!
А что? Многие так живут. Вон, мамка моя. Тридцать три года на ферме и ничего. Шустрая, бодрая, скачет себе, как коза, и все, как говорится, при ней. Еще и телевизор смотреть умудряется, и с отцом иной раз на речку перед сном гулять ходит. Она, правда, днем всегда хоть чуточку, да поспит.
Шланг молокоотсоса вставляется в специальный клапан воздуховода, вещал между тем Васисуалий. И вдруг заоглядывался. А ну-ка, есть у нас тут кто-то с руками, чтоб показать?
Оглядев всех, остановил взгляд на Лизе.
А, Смелякова! Хорошо, что ты в этой группе. Ну, тебе, как говорится, и карты в руки. Покажи им, профанам, как надо правильно корову доить. Действуй!
Слегка поеживаясь от множества устремленных на нее глаз, Лиза взяла ведро и двинулась к ближайшей корове. Подойдя, похлопала ее по шее, шепнула что-то на ушко. Корова чуть посторонилась, давая ей место возле себя. Наклонившись, Лиза извлекла из ведра с водой полотенце, тщательно выжала его и обтерла соски. Потом захватила ближайший сосок в кулак, потянула, сдвинула незаметно руку чуть в сторону, и струя молока ударила стоявшему рядом Васисуалию прямо в клыкастую пасть.
От неожиданности хряк зажмурился и отскочил. Вокруг зазвучали сдавленные смешки. С белыми брызгами на бровях и щеках, хряк смотрелся чрезвычайно комично. Аня ожидала, что Васисуалий рассердится, ну хотя бы возмутится. Но он ничего, только фыркнул и облизнулся.
Постепенно смешки и шепоток стихли. Лиза молча и невозмутимо продолжала делать свое дело. Сдоив понемножку молока с каждого соска, на сей раз просто на пол. («Блин, сколько же добра зазря пропадает, проворчал за Аниным плечом блондин с квадратными плечами), она показала ребятам, как правильно подсоединять молокоотсос к молокопроводу, как надеть на сосок черный резиновый стаканчик, как повернуть вакуумный кран, и как аккуратно снять стаканчики после дойки, сперва вырубив молокоотсос.
А то вакуум будет тянуть в себя, а ты к себе так и сосок оторвать недолго, пояснила она снисходительно.
Володя привстал на цыпочки, повернул кран, и приложился к отверстию губами.
Так тут же нет никакого вакуума! разочарованно сказал он.
Это потому что система выключена, объяснил Васисуалий. На ферме сейчас перерыв. Иначе невозможно было бы вести занятие. Во время дойки мотор так шумит, что сам себя с трудом слышишь.
*
Из коровника они двинулись в свинарник, где Васисуалий сразу оживился. Да и ему там, судя по всему, были рады. Многие свиньи при виде него вскакивали, подбегали к дверцам своих загонов и терлись, нежно похрюкивая, о решетку.
Потом, девочки мои, потом, красавицы, весело говорил, проходя мимо них Васисуалий. Вы ж видите, я занят.
Некоторые матки сидели в своих загонах одни. Другие содержались в загончиках, разделенных на два отсека к общей территории примыкала маленькая детская, куда вел специальный лаз, который при необходимости перекрывался заслонкой. Подросшие поросятки резвились целыми группами в отдельных больших загонах, подобранные там по возрасту, как в человеческом детсаду.
В свинарнике пахло резче, чем в коровнике, где к тому же, кроме коровьего навоза, еще и сладко пахло сеном, и кисловато, словно антоновским яблоком силосом.
Но все же, в свинарнике оказалось вовсе не так противно, как Аня поначалу опасалась. И к запаху она, пожалуй, со временем вполне могла бы привыкнуть.
Они шагали по проходу между загончиками, разглядывая их обитателей, вполуха слушая длинные и пространные объяснения Васисуалия. Как запаривается мешанка, сколько комбикорма кладется в чан, и сколько доливается воды. Как сварить кашу для поросят, тщательно помыв перед этим руки, и не перепутав пропорции.
А то поросята начнут болеть, поносить, и даже возможны случаи падежа.
Васисуалий сделал паузу, чтобы они осознали значимость сказанного им, а сам в это время отошел к ближайшей поилке. Нажал рылом на рычаг, и с шумом и хлюпаньем втянул в себя изрядное количество воды. Похоже было, что от нескончаемых разговоров у него пересохло в горле.
Анин взгляд рассеянно блуждал, изредка встречаясь со взглядом из-за решетки какой-нибудь любопытной хавроньи. Порой выходка какого-нибудь особо шустрого поросенка, цапнувшего за ухо братца, или ловко перевернувшегося через голову, вызывала у нее улыбку.
Проходя мимо загончика с новорожденными, сладко спящими под теплою инфракрасною лампой, Аня усмотрела одного, особенно сладкого, лежащего чуть в стороне, у стеночки.
Можно его погладить? спросила Аня у Васисуалия.
Погладь.
Перегнувшись через решетку, Аня нежно коснулась кончиками пальцев упругого бело-розового лобика. Малыш приоткрыл серо-голубые молочные глазки, и удивленно уставился на нее.
Можно его погладить? спросила Аня у Васисуалия.
Погладь.
Перегнувшись через решетку, Аня нежно коснулась кончиками пальцев упругого бело-розового лобика. Малыш приоткрыл серо-голубые молочные глазки, и удивленно уставился на нее.
Можно взять на руки?
Возьми.
Аня извлекла малыша из загона, прижала его к груди, и чуть-чуть покачала. Поросенок с неожиданной силой ухватил Аню губами за палец, и засосал, жмурясь от удовольствия.
Подняв голову, Аня увидела, с какой нежностью смотрит на малыша Васисуалий.
Тут только до нее дошло. И, обведя взглядом все эти загончики и загоны, со всем их хрюкающим, визжащим, и чавкающим населением Аня, не в силах удержаться, изумленно выпалила:
Они что здесь, все Ваши?!
Ну да, Васисуалий скромно потупился.
*
Ну, а что, собственно, тебя так удивляет?
Они сидели в леваде, напротив конюшни, на низенькой загородке. Точнее, сидели Аня и Лека, а Костя и Васисуалий растянулись рядом в траве.
Мы, свиньи, известное дело, животные умные. Живу я на свете давно, вот и наблатыкался помаленьку по-человечьи болтать. Никто уж давно не удивляется, все попривыкли. У людей да свиней, вообще, скажу тебе, много общего. Недаром же в сердцах у многих, страдавших ранее пороком сердца, ныне свиной клапан стучит. А попробовали б они собачий или там овечий приспособить? И Васисуалий разразился хриплым, лающим смехом.
Хорошо, а собаки тогда почему не разговаривают? А кошки?
А оно им надо? Твоя собака тебя и так понимает, а чтоб еще и ты ее понимала такого у нее и в мыслях нет. У них, собак, для этого самолюбия маловато. Они ж, собаки, о себе совсем, считай, никогда не думают. Ну, если у них все в порядке в жизни, и человек близкий есть. Потому что если она, наоборот, скажем, бездомная то с кем ей тогда прикажете разговаривать? А кошкам оно и вовсе ни к чему. Кошка ж она вся в себе.