Ммммм
Не надо ничего говорить, я и так всё знаю, что ты мне скажешь. Я тебе потом расскажу, почему я жив, а с тобой придётся провести разъяснительную беседу.
Ммммм
Не надо ничего говорить, я и так всё знаю, что ты мне скажешь. Я тебе потом расскажу, почему я жив, а с тобой придётся провести разъяснительную беседу.
В руках Шода появилась плеть, он свалил Нэва на четвереньки и со всей силы ударил по заду плетью. Нэву показалось, что он сейчас умрёт от боли. Душевная боль была не меньше. С одной стороны, Шод имел все права злиться на него и срывать злость, как ему хотелось, так что это он ещё легко отделывается. С другой стороны, пороть плёткой своего друга, к тому же спасшего твою жизнь, как-то неправильно даже в воспитательных целях.
Я знаю, что ты меня спас, поэтому и мне не всё равно, что с тобой будет. Я из тебя дурь выбью. За моё спасение я тебе вечно благодарен, но это не значит, что я должен умереть потому, что тебе дурь в голову ударила. Умереть надо за что-то важное, существенное, а не за чью-то случайную придурь.
Шод продолжал пороть по заднице Нэва так, что тот орал бы на весь лес, если бы не тряпка во рту. Шод был прав, Нэв это понимал, но боль была сильнее.
Если до тебя не доходит через голову, то дойдёт через задницу! За чужую дурь всегда страдает противоположная сторона. Что там у тебя противоположно голове? Попа? Значит бедной будет попа!
Плеть Шода проходилась и по ляжкам и по половинкам Нэва. Каждый удар заставлял его дёргаться, как от огня, глаза лезли на лоб.
Я кожу не попорчу, поэтому одежду с тебя не снял, иначе плеть до мяса разрубит, а вот толк, без сомнения, будет. Пусть не только у меня бок болит. Думаешь, что плеть бьёт больно, а стрела из арбалета не больно? А вот и неправильно!
У Нэва уже непроизвольно лились слёзы. Терпеть такую порку было очень тяжело. Хорошо ещё, что не по голому телу порет думал он, тогда бы точно конец.
Я тебе говорил, что ехать надо на Гиблое болото? Говорил. Я тебе говорил, что не надо ехать в столицу? Говорил. Я тебе говорил, что ты погибнешь? Говорил. Ты меня слушал? Не слушал!
Нэв молчал. Дело было не в затыкавшей рот тряпке, а в том, что говорить было нечего. Возражать против правды было трудно. При всей болезненности убеждения Шод был прав.
А теперь я тебя развяжу и мы поедем на Гиблое болото, куда тебя, кстати, и везли работорговцы. Но ты же решил, что сможешь своим упрямством изменить свою судьбу.
Шод развязал Нэва и усадил на землю. Нэв сидел с большим трудом и порка была не последней причиной этого. Шод с жалостью посмотрел на него и погладил по спине.
Бедный, что они с тобой сделали. А ещё и от меня досталось. Ты хоть целый? Ничего тебе не покалечили?
Зачем ты меня выпорол? Да ещё так сильно! Не мог просто сказать? Больно же до невозможности! Ну ударил бы пару раз, если тебе так уж хотелось.
Мало ты не понимаешь. Тебе я говорил, что надо делать и что будет, но ты не слушал.
Как ты живой остался?
Потом расскажу. Сейчас надо собрать барахло и лошадей. Надо переночевать и отправляться.
Слушай, можешь объяснить мне почему ты гладишь меня, как собаку по спине? Я же не животное.
А как ещё можно выражать свою доброту? Я умею только бить и гладить. Людей я люблю меньше, чем животных, а животным это нравится, когда их гладят.
А ты разговаривать пробовал?
Пробовал, не помогает, не буду больше тебя гладить, раз тебе так не нравится.
Да ладно, раз ты по-другому не умеешь. Как-то всё равно успокаивает, хоть и непривычно.
А ты не только обидчивый и соображаешь плохо, но ещё и ненаблюдательный до предела. Кто тебе сказал, что меня убили?
Я сам видел, как ты лежал на земле с арбалетной стрелой в боку.
Значит, что стрела арбалетная ты понял?
Да, толстая такая, короткая.
А что ещё ты увидел?
Тебя на земле со стрелой в боку.
И это всё, что ты увидел?
Да.
И тебя ничего не удивило?
Нет, что меня должно было удивить? Мой лучший друг лежит на земле со стрелой в боку. Кто-то, возможно, целится в меня из арбалета, а я должен ещё чему-то удивляться?
Значит так, мы когда до убежища моего доберёмся, я тебе занятие найду. Буду на полу мелочь всякую раскладывать, тебе показывать, а потом тебя выгонять, что-то менять и тебе снова показывать, а ты будешь мне говорить, что изменилось. Понятно?
С какого перепугу я такое буду делать?
Потому, что нельзя быть на свете таким дураком! И не видеть ничего дальше собственного носа, а что видеть, то не замечать!
Чего я ещё не заметил?
Шод очень пристально посмотрел на Нэва немигающим взглядом тому стало не по себе. Что-то в рассказе Шода его настораживало. Казалось, что Шод ему на что-то пытается намекнуть, но только он не понимал на что.
Я понял, стрелы на тебя не действуют. Они не пробивают твоё тело. Наверно это из-за
того, что ты придурок. Ещё глупее ничего не мог придумать? Может быть у меня ещё и раны сами зарастают мгновенно? Может быть я, вообще, бессмертный?
А что тогда? Что я должен думать, если я сам видел, как стрела воткнулась тебе в бок и ты повалился на землю. Я сам видел эту стрелу, она торчала сбоку из твоего живота, а вокруг
Нэв замолк и поймал себя на мысли, что Шод прав насчёт придурка. Придурок он и есть придурок, сколько его ни стегай по заднице плетью. Захотелось самому взять плеть и отхлестать себя. Шод молча смотрел на внезапно умолкшего Нэва.
А почему крови не было? медленно переспросил он Шода.
А ты подумай ещё и сам поймёшь хоть что-то.
В самом первом убежище я видел у тебя доспех, но я не видел, как ты его надевал, когда мы уезжали.
* * *
Удар арбалетной стрелы пришелся в бок с уклоном назад. Хоншед еле удержался в седле, но понял, что лучше изобразить убитого. Неизвестно, сколько ещё арбалетов нацелено на них. Он не был удивлён такой засаде, учитывая, что Дэанев погнал напрямую без всяких предосторожностей.
Когда Дэанев решил ехать в столицу, Хоншед не был удивлён. Они жили так, что выдержать это мог не каждый, а тем более привыкший к роскоши принц. Отговорить его не получилось и оставалось только ждать случая, который вразумит Нэва. А учитывая то, что опыта таких похождений у того нет, то ждать придётся недолго.
Пока по пути в столицу Нэв забежал за кустики, Шод выволок из поклажи свой тяжелый, но очень прочный доспех и надел его под одежду. Ходить в такой броне было очень тяжело, но на лошади ездить можно было вполне. Броня закрывала только живот и грудь, пробить такую мог только очень сильный арбалет и почти в упор, а по рукам, ногам и голове стрелять с большого расстояния мало кто станет. Надо было только следить, чтобы они не ехали слишком близко к лесу.
Оставалось ехать рядом с Нэвом, ожидать засаду и надеяться, что или удастся всё-таки по пути его отговорить от самоубийственной затеи, или что он ошибся и ничего не произойдёт. Так что внезапное нападение не было таким уж неожиданным.
Когда он упал на землю и притворился мёртвым, Нэв заметался вокруг и понёсся к полю. Уже совсем далеко было видно, как он дёрнулся в сторону, как от удара. Хоншед лежал один на земле рядом с лошадью. Из леса вышел человек с арбалетом в руках.
Так, значит один здесь с арбалетом, а остальные занялись Нэвом. Только бы они его не убили, хотя тогда бы они уже это сделали прямо здесь. Хоншед не шевелился. Бок болел, но это было терпимо. Не тот арбалет и не то расстояние, чтобы кости под бронёй ломать и внутренности отбивать.
Человек в маске подошел ближе и наклонился над Хоншедом. Он собирался поискать, что было ценного на его теле, и лошадь с грузом тоже что-то стоили. Хоншед не подавал признаков жизни, стрела торчала в боку, а руки закрывали место, куда она воткнулась.
Человек взялся руками за одежду Хоншеда. Под одеждой прощупывалась броня. Добыча ценная, даже с учётом пробитой стрелой дырки. Человек попытался расстегнуть одежду.
Хоншед ударил врага в переносицу кулаком и ногой под колено тот рухнул на землю слегка взвыв. С разворота Хоншед выхватил из-за пояса кинжал и всадил его противнику в глаз до упора.
Вот так, одним меньше, теперь меня искать некому, остальные где-то рядом занимаются Нэвом, надо посмотреть сколько их там. Он увёл лошадь в сторону, откуда пришел человек с арбалетом, оставив того лежать на дороге, а арбалет и стрелы прихватил с собой.
Лесом он добрался до места, где сбили с лошади Нэва. Тела не было, значит его увезли, скорее всего работорговцы. Это упрощало задачу. Работорговцы на острове сами не охотились, а нанимали кого-нибудь из местных. Значит есть ещё один-два человека из нанятых и три-шесть работорговцев где-то неподалёку.
По следам он догнал ещё двоих. Можно было бы попробовать вырезать их сейчас, но это было слишком рискованно. Рядом могли быть и наниматели. Надо было ждать.
Ещё немного и те двое выбрались к пяти работорговцам. Нэва осмотрели, расплатились и все разошлись в разные стороны. Торопиться за работорговцами не стоило, надо было сначала подчистить самую мелкую шайку.
Долго ждать не пришлось. Удержаться от пересчитывания денег они не смогли, а может быть собирались припрятать и прикарманить себе часть побольше. Первым же выстрелом из арбалета Хоншед продырявил голову одному из них. Другой бросился бежать вопя проклятия и оскорбления про своего подельника.
Долго ждать не пришлось. Удержаться от пересчитывания денег они не смогли, а может быть собирались припрятать и прикарманить себе часть побольше. Первым же выстрелом из арбалета Хоншед продырявил голову одному из них. Другой бросился бежать вопя проклятия и оскорбления про своего подельника.
Так, хорошо, значит он думает, что на них напал их же собственный подельник, я же лежу мёртвый на дороге. Пусть он так и думает. Теперь займёмся работорговцами, впрочем, может быть удастся добить и последнего оставшегося.
Последний оставшийся бегал с воплями по лесу и проклинал своего приятеля. Он потерял самообладание и метался кругами. Где-то рядом должен был быть кто-то с арбалетом и этот кто-то целился сейчас в него. Шод просто обошел его кругом и сзади убил одним выстрелом, когда тот отвернулся.
Теперь оставалось истребить работорговцев. В открытую с ними можно было справиться, но если бы они бросились уходить вскачь, то Нэв мог рухнуть с лошади и свернуть себе шею. Надо было перебить их по одному или когда они остановятся на ночь.