Я снегами живу
Извлечение из «Дома под звездами»
В семье героя новой моей книги Игоря Созинова, с которым рыбоводничали мы на озерах как научники, дошло до первых грозовых разрядов. Друг мой скрытничал, но я все ж выудил из него подробности крупного одного скандала. Как сома из омута, бьющего хвостом, тянул это признание. Начиналось с того, что стал собирать Игорь репродукции картин, выставленных в Русском музее, ухом не повела его благоверная. Картину Репина в копии достал. Женщина в красном изображена там. Любовь и ненависть, как считал мой друг, сильно выражены в ней художником. День можно смотреть не взглянула. Купил большую географическую карту полушарий, чтоб мир весь видеть и лазить по нему иногда не дала места. Заявила, что будет ковер здесь. С этого и заварилось. Распалился Игорь и в разгар семейного купороса сделал жене заявление: «Или карта будет висеть тут или ноги моей в доме не будет». А она и крикнула ему: «Кому ты нужен с грошами научника? Чую, что не защититься тебе: фанаберии много, бесконечных исканий. Женился на мне оборванцем был, оборванцем и сдохнешь». Вот и сказал он мне: «Из дому рванул я чуть дверь не сломал. Потом поостыл, конечно. Но первый раз в жизни, говоря откровенно-то, нараспашку, подумал, что нищенствуем мы в науке. Говорит же тюменец родом Марат Гатауллин, принимавший участие в открытии бозона Хиггса на коллайдере в Швейцарии, что физики в основном люди идеи, потому что наука не приносит большого дохода. Так же, как и рыбоводам и представителям иных областей ее. Через жену и родню, видишь, а они все жадюги, стукнуло это мне в голову». Не мог я не раздуматься о моем сокровенном друге. Искательный он человек до ноготка каждого. Помню его размышления о том, что есть жизнь, счастье? Избежал рака легких? Не попал в автокатастрофу? Флиртанул удачно? На скандальной модной выставке побывал? Известного писателя лично лицезрел и даже поручкался с ним? Бегом трусцой занялся? Из старщшего инженера скакнул в ведущие? Пива «Сенатор» тебе достали? Спутниковую связь заимел? Уберег отрока от тюряги? В престижные войска его устроил по блату? Много вопросов. И в чем соль их? Пресмыкаемся мы перед жизнью, Саня! Мир ампутирован до вещи, до плотского желания, до кормушки, до жранья. Надо чтоб не мы плелись за жизнью, а она за нами поспешала, как классик, задрав штаны, за комсомолом бежал. Тянуть в будущее нужно луч света. Природное это, естественное. Разве жизнь не подчинена таким же строгим законам, как движение планет, разве есть что-нибудь в организмах сверхестественного, чтобы отделяло их от остальной природы. В. И. Вернадский. Я ж тогда своим подбил наш разговор. Привел Игорю факт из переписки Максима Горького с одним старичком-сектантом, который написал писателю: «Не опускай крылий, птица божия, в непогожий день легче летать и выше взлетишь». А мы повсеместно ищем все смысл жини.
В Сладково
Приехал я в гости сюда в самый дальний угол области к другу-сокровеннику, писателю Валере Страхову. Экипаж постоянных его, а теперь и моих друзей в сборе. Помимо Страхова это Саша Шилов и Степкин, привычно зовем его по фамилии. Он слывет здесь с партейных еще времен за философа. Обосновались у Шилова. Выпили водочки, закусили разносолами и Шилов взял в руки неизменную свою гармошку. Развернул меха малиновы. Заиграл. Вяловато, мне хочется, чтобы побойчей было и веселей.
Я Шилову: Играй с акцентами, раскручивай огонь
Как не отвлечья Автору на судьбу этого замечательного человека. Говорил я о нем на выступлении в библиотеке. Начал, правда, издалека, о литературе и искусстве вообще.
После моноспектакля
Евгения Гришковца
Остро почувствовал я дух этого острова, посмотрев моноспектакль «Как я съел собаку». Тяжелое впечатление оставил он. Русский матрос Евгений Гришковец будто кожу сдирал с собственной души и кровяной показывал её зрителю. На острове этом нет неба. Три года служил прорвавшийся в артисты плечистый сибирский парень и не видел неба. Нет неба на Русском, и многого стоит такое свидетельство Гришковца. Неспроста пришлось ему съесть там однажды собаку со своими друзьями-бедолагами.
Остров Русский это страшно. И гордо, если судить глубинно по-моряцки. Глядел я на сценические выверты моряка, в три головы смотрел, и инда до такого озноба прохватывало меня, будто холодный муравей пробежал по позвонкам. И реминисцентно звучало в сознании про «Варяг», гибель его геройскую в белых одеждах, в каких представлен был в спектакле Гришковец. И после просмотра его я нажал ЛК на своём компьютере и включил марш «Прощание славянки». Великую драму показал самородный драматург из Кемерово. Вставали в моём зрительском воображении лики Нахимова, Макарова и других наших славных флотоводцев. Думалось о морпехах с душой Гришковца, что плакал, прощаясь с Русским. Иностранец бы сказал: «Странные эти русские». Впервые, прощаясь, глянул матрос в глаза своего офицера и задней стенкой его глазного яблока увидел-таки небо Как лихо нес он вертикально бескозырку, которой, кажется, не за что было держаться на затылке!.. Очень понятно становилось, что такие плачут раз в жизни. И защитят они Россию. Вырвут победу зубами. Погибнут, но не сдадутся. Как русский офицер Александр Прохоренко в Пальмире. Последние его слова «Командир, я окружен. Они здесь. Я не хочу, чтобы они взяли меня и утащили в плен. Запрашиваю атаку с воздуха. Они будут издеваться надо мной и над моей формой. Я хочу умереть с достоинством, хочу, чтобы все эти сволочи погибли вместе со мной. Пожалуйста, исполните мою последнюю волю запросите атаку с воздуха. В любом случае, они убьют меня. Командир: «Пожалуйста, подтвердите свой запрос». А. Прохоренко: «Они вокруг. Это конец, товарищ командир, спасибо. Расскажите моей семье и моей стране, которую я люблю. Скажите им, что я был храбр и я сражался до последнего. Пожалуйста, позаботьтесь о моей семье, отомстите за мою смерть. Товарищ командир, прощайте. Скажите моей семье я очень люблю их». Александру Прохоренко было всего 25 лет. Вечная память героям
Тащил в финале подобно бурлаку со сцены матрос Гришковец канатное хозяйство, и думалось мне: как же нелегка эта морская служба. Да ещё на Русском И если Екатеринбург занесен в энциклопедии как город, где «расстреляли царя», то ясно, какой эпитафии нужно удостоить остров Русский. Там, слава богу, разворачивается сейчас стройка века, чтоб поразить тех, кто приедет туда на какой-то вселенский конгресс (не Собор). Голод островитянам теперь, думаю, не грозит. А памятник, как матросу-Кошке, заморенному не в блокаду, а в «декаду» бравурных разных ля-ля о России, пожалуй, и надо поставить.
Так, пожалуй, думаю я сегодня о литературе. Была у нас великая литература, как были великие флотоводцы, о которых думал, прощаясь с морем, Гришковец. Она, большая литература, есть у нас и сейчас. Оглянитесь окрест и читайте ЖИЗНЬ, как читаю я ее ныне в Сладково!
Эльчибей
Случилось так, что во время фуршета соседом банкира оказался мой журналюга из районной газеты Александр Шилов. Истинный глухарь он в общении с другими впадал в состояние токования. Как примется за какую-нибудь тему, так не то, что выест ее до мосла, но и мозги собеседника. Насядет на тебя хоть караул кричи. Рта не раскроешь. Шеф!! Усе пропало!!! Гипс снимают!!!! Клиэнт уезжает!!!! Шампанское поутру пьют тока аристократы и дэгенераты!!!!!! У Сосноуку!!! Самое разумное в такой ситуации немедленно от него смываться. Так вот затоковал он банкира, задолбал какой-то местной проблемой. Банкир извелся от его атаки, он уже кричал глазами, ища спасения. Ситуацию просек товарищ его, старик-называевец. Он скорострельно помараковал мозгами и придумал уловку, какой можно б отвлечь «глухаря» от банкира. А ты, мол, имярек, спросил он бесцеремонно журналиста, знаешь, куда вчера поехал Абульфас Эльчибей? Журналюга смолк, завращал колесами выпуклых глаз, соображая, кто ж таков Эльчибей (может, слышал звон, что он какой-то азербайджанский политический лидер, да забыл). Жиган по охотничьим уловкам наводяще добавил:
Тащил в финале подобно бурлаку со сцены матрос Гришковец канатное хозяйство, и думалось мне: как же нелегка эта морская служба. Да ещё на Русском И если Екатеринбург занесен в энциклопедии как город, где «расстреляли царя», то ясно, какой эпитафии нужно удостоить остров Русский. Там, слава богу, разворачивается сейчас стройка века, чтоб поразить тех, кто приедет туда на какой-то вселенский конгресс (не Собор). Голод островитянам теперь, думаю, не грозит. А памятник, как матросу-Кошке, заморенному не в блокаду, а в «декаду» бравурных разных ля-ля о России, пожалуй, и надо поставить.
Так, пожалуй, думаю я сегодня о литературе. Была у нас великая литература, как были великие флотоводцы, о которых думал, прощаясь с морем, Гришковец. Она, большая литература, есть у нас и сейчас. Оглянитесь окрест и читайте ЖИЗНЬ, как читаю я ее ныне в Сладково!
Эльчибей
Случилось так, что во время фуршета соседом банкира оказался мой журналюга из районной газеты Александр Шилов. Истинный глухарь он в общении с другими впадал в состояние токования. Как примется за какую-нибудь тему, так не то, что выест ее до мосла, но и мозги собеседника. Насядет на тебя хоть караул кричи. Рта не раскроешь. Шеф!! Усе пропало!!! Гипс снимают!!!! Клиэнт уезжает!!!! Шампанское поутру пьют тока аристократы и дэгенераты!!!!!! У Сосноуку!!! Самое разумное в такой ситуации немедленно от него смываться. Так вот затоковал он банкира, задолбал какой-то местной проблемой. Банкир извелся от его атаки, он уже кричал глазами, ища спасения. Ситуацию просек товарищ его, старик-называевец. Он скорострельно помараковал мозгами и придумал уловку, какой можно б отвлечь «глухаря» от банкира. А ты, мол, имярек, спросил он бесцеремонно журналиста, знаешь, куда вчера поехал Абульфас Эльчибей? Журналюга смолк, завращал колесами выпуклых глаз, соображая, кто ж таков Эльчибей (может, слышал звон, что он какой-то азербайджанский политический лидер, да забыл). Жиган по охотничьим уловкам наводяще добавил:
Его ведь ставят главой администрации у вас.
Эва! воскликнул вождь глухарей района, зацепив памятью некую, параллельную Эльчибею звучность. Он же в Каменке напротив моей мамы живет.
Журналюга молча расправил плечи, в глазах его вспыхнул огонь, да такой, что тот даже зазаикался:
К-как это так, что ставят его главой района? Да он же браконьер дичайший и с властью такой все изведет в районе.
И радетель экологии района заглох, углубившись в какие-то свирепые свои думы. А приятели-охотники благополучно дофуршетили вечер и, разомлев от водочки, благостно попылили на видавшем виды «жигуленке» до родной Называевской. Уловка ж с Эльчибеем начала свою фольклорную жизнь среди западно-сибирского лесостепья. Что же касается Шилова, то он вернулся в свою родную агрономию, и я теперь не страдаю от его напорного многословия, а наоборот, вслушиваюсь в каждое словечко товарища. Любуюсь, как играют жилочки на улыбчивом его лице, а улыбка самородно живет в нем и вспыхивает внезапно, словно чертик какой зажигает ее, как будто иллюминацию на елке.