По крайней мере, я была освобождена от необходимости топать к доске и выслушивать там Эльвирины комментарии. Я со своего места все это выслушала. Тоже удовольствие сомнительное. Но все же
После второй пары, как раз когда я размышляла о том, не пойти ли мне на лекцию и тем самым отсрочить пытку беспомощным ковылянием в общагу, в аудиторию заявился Ильдар.
Ну что, в обратный путь двинем, только и сказал он, прежде чем подхватить меня на руки.
Калейдоскоп моего мироощущения менял картинки с пугающей скоростью. Я ощущала себя то прекрасной принцессой на руках у непобедимого богатыря (в такие моменты мне казалось, что все смотрят на меня с восхищением), то колченогой неудачницей (тогда я была уверена, что все косятся на меня с гадкой, разбавленной жалостью усмешкой).
У лифта Ильдар аккуратно поставил меня на ноги. На вахте дежурила тетя Клава, и она ни слова не сказала, по поводу моего сопровождающего.
Я сама на лифте доеду. Спасибо, что доставил. Мне неудобно, что я тебя так напрягла, я тараторила, как дурочка.
Завтра на занятия во сколько идешь? деловито поинтересовался Ильдар.
Я представила, как снова вплыву в аудиторию, раскачивая тапком на левой ноге, а Эльвира будет смотреть на меня волком. Нет уж, увольте.
Я, наверное, не пойду завтра. Ты не беспокойся, Ильдар. И еще раз большущее спасибо.
Ну, увидимся тогда. Выздоравливай.
Ильдар коснулся указательным пальцем моего носа и быстренько ретировался. Пока я поднималась на лифте, все думала: это он клеится или просто пожалел калеку.
9
Через неделю на поврежденную ногу уже можно было наступать, не морщась. Я снова ходила на все пары (кроме физкультуры, разумеется).
В отношении ко мне Ирки и Ларисы практически ничего не изменилось. Ну, почти ничего. Они по-прежнему готовили ужин на двоих, теплыми вечерами уходили посидеть на скамейке перед общагой и не приглашали меня, когда отправлялись в гости к девчонкам с нашего этажа.
Однако я знала, что они в курсе того, что меня из-за них вызывал комендант. Наверное, им было все-таки совестно осознавать, что они ябеды. Я так решила, потому что они вдруг стали со мной разговаривать. То есть не только «Оля, тебе еще долго заниматься, а то мы спать укладываемся?» или «Оля, твое варенье на полке в шкафу забродило и потекло». Теперь они изредка спрашивали про знакомых преподов и даже иногда рассказывали разные случаи из студенческой жизни.
Например, Ира поведала, что препод Ивашко, который с середины октября по декабрь ведет на втором курсе «Диалектику сознательного и бессознательного в структуре личности», совершенно чокнутый тип. Через неделю и у нашего потока должна была начаться эта бодяга. Может, поэтому Ирка и решила меня предупредить, что этот самый Ивашко безбожно пристает к студенткам и не ставит зачет, если не купить кучу методичек, им написанных. Ира с Ларисой утверждали, что он им вытрепал все нервы в свое время и поставил зачет далеко не с первого раза.
Я пока не волновалась чего волноваться, если я даже еще не видела этого монстра. «Диалектика» эта ведь всего лишь спецкурс. Честно говоря, я не верила, что из-за какого-то несчастного спецкурса могут быть серьезные проблемы.
После того памятного дня, когда я сидела на лестнице и выла, как имбецилка, я не больше встречала Любочку. А мне хотелось. Я бы с ней о тете Клаве поговорила. Удивительно все-таки считаешь человека бесчувственной грымзой, а она возьми, да и помоги тебе в трудную минуту. Тетя Клава, кстати, заходила потом ко мне в 802-ю ногу осмотреть. Сказала, что все будет путем, хотя тогда еще моя лодыжка лапу слона напоминала.
Любочка отыскалась, когда я уже начала забывать об этом случае, нога прошла, эмоции стерлись. Я, как обычно, сидела на подоконнике за полночь, доучивая тему по лексикологии. Видимо, я глубоко погрузилась в материал, потому что шагов по коридору не услышала. Любочка возникла в дверном проеме, и я обрадовалась ей как родной.
Привет! Опять не спишь ночью? начала я разговор.
Привет! Ну что, вылечила тебя тетя Клава? проигнорировала мой вопрос Любочка.
Ага. Я и не ожидала, что она захочет помочь.
Я ляпнула и пожалела сразу, что ляпнула. Негоже с ребенком взрослых обсуждать.
Она хорошая. Просто устает, и сердится от этого иногда, невозмутимо изрекла Люба.
Да, не стоит судить по первому впечатлению, сказала я и улыбнулась девчушке.
А ты не хочешь об этом написать? огорошила она меня.
Кому написать?
Ну, ты ж говорила, что журналистом хочешь быть.
Я молчала и все смотрела и смотрела на Любу, силясь определить, сколько же ей лет на самом деле.
Ну ладно, побегу я, а то мама волноваться будет.
Люба развернулась на пятках и скрылась в коридоре.
Я еще немного почитала лексикологию и поняла, что смертельно хочу спать. Однако как только я оказалась в постели, сна как ни бывало. Я ворочалась с бока на бок и все думала, про то, как часто вещи оказываются совсем не тем, чем виделись вначале. Под маской стервозности скрывается усталость, маленькая девочка с наивными глазами способна помочь взрослой девахе, молодой человек, еще недавно носивший даму на руках, напрочь о ней забывает уже через пару дней. Я все размышляла и размышляла и, в конце концов, меня стало просто-таки обуревать желание поделиться с кем-нибудь своими мыслями. Я встала, накинула халат, достала из тумбочки нет-бук и мегафоновскую флешку и снова отправилась на кухню.
Чертова муза не отпускала меня до трех ночи. Я отправила текст модератору группы «Практическая психология», потом вышла из ВКонтакте, выключила нет-бук и, по-моему, уснула раньше, чем легла в постель. Во всяком случае, на следующий день я даже не помнила, как клала нет-бук в тумбочку, снимала халат и забиралась под одеяло.
10
Утром я не успела заглянуть ВКонтакт. Да что уж там, я вообще едва с кровати поднялась и чуть не ушла в институт в тапках. На занятиях я совсем забыла о написанном ночью опусе: Эльвира окатила меня очередным холодным душем презрения за то, что я не поняла ее вопрос и переспросила: «Could you repeat please». Кураторша посмотрела на меня, как на гадкое насекомое, и повторила-таки вопрос, только уже не мне, а Лерке.
Я вспомнила о статье вечером, когда от письменных упражнений по практике речи, заданных к следующему дню, уже кружилась голова. Я посмотрела на часы 12:48. Оставшиеся две страницы показались мне бесконечным свитком с китайскими иероглифами. И тут я вдруг подумала интересно бы узнать, получила ли моя статья хотя бы пару лайков.
Лариса и Ира уже собирались укладываться спать. Пришлось брать тетрадку, учебник, заодно и нет-бук с флешкой, и отправляться на кухню. Как обычно после полуночи, в коридоре царила тишина. Я настолько к этому привыкла, что рассказы Таньки о бесконечных вечеринках, несмолкаемых звуках музыки и пьянках в ее общаге начали казаться мне дикой выдумкой. Они теперь представлялись мне фантастикой, даже несмотря на то, что пару раз в прошлом году я была в гостях у Таньки и имела возможность убедиться, что все обстоит именно так, как она рассказывает.
Я поставила нет-бук на железный стол, вставила флешку и через несколько минут уже знала, что моя статья набрала 1156 лайков и уйму комментариев. Ого-го! Как раз за чтением комментов меня Настя и застала.
Занимаешься? спросила она, подставляя к кривому железному столу стул из своей комнаты.
Я поставила нет-бук на железный стол, вставила флешку и через несколько минут уже знала, что моя статья набрала 1156 лайков и уйму комментариев. Ого-го! Как раз за чтением комментов меня Настя и застала.
Занимаешься? спросила она, подставляя к кривому железному столу стул из своей комнаты.
Ага, ответила я, ухмыляясь.
Настя заметила, что у меня открыта страничка Вконтакте.
Ты ВКонтакте есть? Под какой фамилией? спросила она.
Под собственной, засмеялась я. Перова.
Я тебя найду там потом. Можно?
Конечно! искренне обрадовалась я.
А что это у тебя открыто? Психологией интересуешься?
Ты только не смейся, Насть. Мне вчера не спалось, и я статью накатала. Вот, комменты читаю.
Вау! Прочитать можно?
Можно, согласилась я, хотя и смутилась, если честно.
Настя погрузилась в чтение. Я пыталась сосредоточиться на очередном упражнении из учебника, но то и дело отвлекалась, чтобы попытаться угадать по Настиному выражению лица, нравится ли ей мой опус.
Класс! резюмировала моя новая подруга. Ты знаешь, что здорово пишешь?
Я, кажется, покраснела.
Да ладно тебе! То же мне, Пушкина нашла.
Пушкин не Пушкин, но слог красивый и читать интересно.
Мы еще немного поболтали, прежде чем я все-таки села за упражнения. Как там Маргарита Марковна сказала Насте: «Ах, у тебя румянец во всю щеку!». Я почувствовала, что становлюсь эталонной студенткой иняза мертвенно бледной, с глубокими тенями под глазами.
Когда я, наконец, улеглась спать, вдруг подумала, что хотела бы показать статью Ильдару. Или просто погулять с ним в лесопарке за стадионом. Или хотя бы поболтать в институте. Только вот я ему, видимо, неинтересна. Даже не пришел узнать, зажила ли у меня нога.
Я взяла телефон с тумбочки и поморщилась. Разумеется, 2:18 отличное время для праздных размышлений. Особенно, когда первые две пары на следующий день это практика речи.
И все-таки мысли материализуются. Факт. Первым, кого я встретила утром, как только вышла из общаги, оказался Ильдар. Правда, потом выяснилось, что первым он оказался неслучайно. Он специально ждал меня возле второго корпуса.
Привет! Ну как нога-то твоя? спросил он раньше, чем я успела ему обрадоваться.
Зажила совсем. Спасибо, что спросил.
А горло не болит?
Горло? Почему оно должно болеть?
Наверное, я уж очень забавно глаза от удивления вытаращила: Ильдар рассмеялся.
В тот день, когда мы в последний раз виделись, у меня температура под 40 поднялась к вечеру. Ангина меня свалила. Вот только оклемался недавно.
Я обозвала себя глупой стервой. Ну, в самом деле, сама же статью написала про то, что не стоит ни о чем судить, не разобравшись до конца. А туда же. Губы надула: надо же, Ильдар не пришел узнать про ногу. Даже и в голову не пришло, что с ним что-то могло случиться.
Хорошо, что ты уже выздоровел, пролепетала я.
А давай в честь твоего и моего выздоровления в столовку после последней пары вместе сходим? Мне как раз стипендию выдали.
Ильдар так широко улыбался, что это сбивало с толку: то ли шутит, то ли правда, свидание назначает. Я решила прояснить ситуацию.
Ты меня приглашаешь? я тоже улыбалась во все свои 32 зуба, так что простор для маневра оставался.