А теперь Марфа тихая, и большую часть времени погружена в себя.
Даже из летнего лагеря Марфа вернулась в последний раз такой же, как уезжала. Только что черная от загара, с матовым румянцем во всю щеку. Я готова поклясться, что ничего нового там с ней не произошло!
И я уж начала было думать, что, может, нет здесь ничего такого. Жили же раньше девушки безо всяких имплантов, и вовсе не все залетали еще в средней школе. Наверняка большинству достаточно просто головы на плечах. Вон, в книжках пишут некоторые вообще умудрялись сохранять девственность до свадьбы. Сестрица моя не дура, вон математику взялась на повышенном уровне изучать, и геофизику, как предмет дополнительного курса по выбору.
Просто у нее натура такая независимая. Бывает.
И вот, когда я совсем уже успокоилась и расслабилась, и даже стала обо всем забывать, в Марфушиной жизни возник Александр Семенович, наш дорогой дядя Саша.
И, как оно всегда случается, сразу все мои теории пошли под откос.
*
Осторожно, стараясь не потревожить малую, вытягиваю из-под кровати лэп-топ. Я его принципиально не беру с собой никуда отвлекает, да и поломаться может. Один у меня так в метро сплющили три часа его потом раскрыть не могла, а когда, наконец, эти судорожно сжатые челюсти разжала, из него дождем посыпались буквы и экрану был полный пипец. В дороге и на работе мне хватает планшета, а книги я и вовсе предпочитаю бумажные. Благо у нас дома этого добра завались, еще от прадедов и прабабок осталось.
Я поискала Его в сети. Как я и думала, этих Костей Быковских, оказалось, в Москве как бы не четыре с лишним сотни. Сузила поиск по приблизительному возрасту, тоже неслабое количество получилось, но на мое счастье Он обнаружился уже во втором десятке. Быковский Константин Евгеньевич, 202 года рождения, выпускник второго физико-математического лицея, проживает в Центральном районе, где-то на Пречистенке. Состоит в отношениях с выпускницей того же лицея Инной Яковлевной Козырник. Рядом фотка. Симпатичная такая девица, с тонким горбатым носиком. На породистую кобылу похожа. Между прочим, где-то я ее уже точно видела, не могу только вспомнить где. Фиг с ней.
На фотографии Костя был даже еще красивей, чем в жизни. Я скинула фотку на мобильник и сделала из нее фон. Вышло так, что теперь, под каким углом не смотри, Костя все время будет глядеть тебе в глаза. И взгляд такой упорный, пронзающий, типа: « В чем твой личный вклад в борьбу за мир во всем мире?» или» Ты записался добровольцем?». С другой стороны никто мне не мешает вообразить, что немой вопрос в его глазах озвучивается как: «Ты меня любишь?»
*
Дверь скрипит, и в образовавшуюся щель нагло влазит полоса света. Я так устаю за день от люминисцента, что возвращаясь, почти никогда не зажигаю у себя лампы. По крайней мере, пока совсем не стемнеет. Даю глазам отдохнуть.
*
Дверь скрипит, и в образовавшуюся щель нагло влазит полоса света. Я так устаю за день от люминисцента, что возвращаясь, почти никогда не зажигаю у себя лампы. По крайней мере, пока совсем не стемнеет. Даю глазам отдохнуть.
Настя, горячо шепчет Марфа, всовываясь ко мне своей вечновсклокоченной головой. Так и кажется свет идет прямо от ее волос, навроде нимба. Ты где пропала на самом-то деле, ну иди же уже есть, в конце-то концов! Нет, ну где совесть, все давно на столе, все давно сидят, одну ее ждут, как королеву! Сама ж говорила, что голодная, и сама же разлеглась тут.
Я ребенка укачивала, не слишком убедительно возражаю я, тоже, разумеется, шепотом, внутренне послушно напрягаясь, готовясь встать. Все это, конечно же, ее ненаглядный дядя Саша, но не расстраивать же ее, дуру беременную.
Да ладно, иди уже, оправдываться будешь в полиции.
Я осторожно снимаю с себя спящую Таню. Устраиваю ее без себя поуютнее. Целое гнездо сооружаю из одеял и подушек. Сверху укрываю пледом, и, стараясь не скрипеть дверью, выбираюсь на свет.
Действительно, все, то есть дядя Саша, уже за столом, как впрочем и близнята, и даже Гриня.
Я люблю наш стол огромный, овальный, длинный. Он как будто перекочевал к нам из какого-то зала заседаний.
На самом-то деле, его, как почти всю нашу мебель, маме отдали уезжавшие навсегда за границу знакомые. У них была дача в нашем поселке, огромная, богатая, как старинная усадьба, с камином и хрустальными люстрами.
Одна из этих люстр пылает сейчас над нами, а другая пылится теперь в нашей кладовке. Ну, точнее то, что от нее осталось. В детстве мы не знали лучших игрушек, чем ее бесчисленные переливающиеся висюльки и какое нам было дело, что это настоящий горный хрусталь?
Дядя Саша, отец Марфиного ребенка, сидит во главе стола. Серьезный мужчина, рослый, с окладистой русой бородой и пшеничными усами. Русые с проседью волосы забраны в хвост. Ему уж за сорок, мамин ровесник. Кочующий ремонтник, из тех, что из года в год возникают в нашей Яхромке и окрестностях с первыми весенними паводками вырастают из под земли, как грибы.
Кочующие ремонтники это особое племя людей, живущих сегодняшним днем и полагающих, что день завтрашний вполне в состоянии сам о себе позаботится. А чего? Раз руки есть, то и работа для них завсегда найдется. В основном они откуда-то с Юга Украины, Молдавии, Ставрополья. В их речи слышатся необычно мягкие согласные, вместо «г» они произносят «ха». Кажется, нет ничего такого, чего б они не умели делать. Движения их во время работы неторопливы, плавны и точны. Издалека они кажутся уютными и надежными, как большие медведи.
На дяде Саше красная клетчатая ковбойка с закатанными до локтей рукавами. Кисти рук обветренные, мозолистые сразу видно, что их обладатель много и тяжело работает, причем не только в помещении, но и на открытом воздухе. Делает настоящую мужскую работу.
Дядя Саша мажет хлеб маслом медленно, основательно, тщательно промазывая всю поверхность ломтя. Увидел меня, улыбнулся и, не прерывая своего занятия, приветливо кивнул головой. Потом обернулся к Марфе, по-прежнему не отлипающей от плиты. На что-то она там дует, что-то старательно помешивает. Убиться можно, в жизни мы не знали никаких разносолов, жрали себе макароны с картошкой и вроде казалось вкусно, а тут откуда что взялось?!
Интересно, а я, если выйду замуж, тоже такая стану? И как это происходит внезапно, сразу? Заснула одна проснулась другая? Как пыльным мешком трахнутая.
Ну, Марфа, все в сборе, разливай уже суп.
Она тут же вскинулась, еще больше засуетилась, зазвякала крышкой, тарелками, ложками
Нет, ну чего он тут раскомандовался? Можно подумать, это его дом, а не наш.
Но я, как всегда, твердо себя сказала вот именно, дом наш. Всехний. Хочется ему разыгрывать из себя хозяина пусть. Чем бы дитя не тешилось Но я-то ведь знаю!
Главное, самой бы не забыть, чей это на самом деле дом.
Гришке тому, кажется, все по-фигу вон сидит себе, уставившись в наладонник, хлебает не глядя суп. Мелкие сидят чинные, серьезные, едят аккуратно, стараясь не расплескать, являя очередной пример того, что детям на пользу когда их строят. О Марфе я уж не говорю Марфа, конечно, не летает по кухне, как птичка животик не позволяет. Марфа неуклюже шлепает по полу, переваливаясь, как щенок крупной собаки, спешащий выполнить команду обожаемого хозяина, а после ткнутся головой в хозяйские колени и, замирая от блаженства, ждать, когда потреплют по ушам.
Мась, ну ты, я вижу, совершенствуешься невнятно, с полным ртом, проговорил дядя Саша. На сей раз вроде бы съедобно вышло.
И он покровительственно треплет Марфушу по спине, отчего она вся прямо вспыхивает.
Правда, я б лаврушечки еще добавил, перчику подсыпал, чесночку подстругал а то малость пресновато. Ну ничего, учтешь ошибки и, глядишь в другой раз совсем хорошо получится.
Сестренка тут же сникла плечики опустились, глазки погасли.
А по-моему очень вкусно, с нажимом произношу я. Гриш, тебе как?
М-м-м? отзывается брат с вопросительной интонацией.
Я изо всех сил пинаю его под столом ногой, благо сидит напротив меня. Брат дергается, но глаза по-прежнему устремлены в экран.
Гриш, я кого спрашиваю?
А-а? чего?
Чегочка с хвостиком! Суп, говорю, вкусный?
Ч-чего? А, ну да суп. Ну, ничего так суп, Гришка подымает голову, ловит мой взгляд, осекается. Ну, типа, очень вкусно.
С тобой как с космосом разговаривать! Малышня, а вам нравится? оборачиваюсь к близнецам
Оба дружно кивают в ответ, старательно выражая свое мнение хлюпаньем и чавканьем.
А если нравится, то что нужно сказать? продолжала наседать я.
Спасибо Марфе за очень вкусный суп! пищит Варька.
Марфа, вари нам такой каждый день! вторит Васька.
Я тебя за него вот так люблю! Варька спрыгивает со стула и бросается обнимать-целовать Марфу жирными от супа губами и руками. И я, и я присоединяется Васька. Марфа вскакивает, визжит, опрокидывает стул, в притворном ужасе уворачивается
На секунду мне кажется, что вернулись прежние времена, когда радостные вопли и куча мала сопутствовали у нас едва ли не каждой трапезе, делая абсолютно неважным, что именно мы едим. Главное мы все вместе и у нас есть Еда. Наелись и давай резвиться, как здоровые щенки или котята!
Не тут-то было. Теперь у нас есть начальник.
Ребятки, ребятки, вы это чего? Давайте-ка, сядьте назад по приличному! Ишь, расходились! Так ведь и на стол вырвать может. Вот поедите тогда скажете спасибо, встанете из-за стола, и пойдете играть. А ты Марфа, куда же смотришь? Я тебе не понимаю!
.Пристыженные двойняшки послушно оставляют Марфу в покое, но уже не возвращаются на свои места. Молча, один за другим, они выскальзывают из кухни.
Я тоже встаю. У меня куда-то пропал аппетит.
Настя, ну ты что, ну куда вы все, а запеканка еще, кричит вслед сестра, но я не оборачиваюсь. Возвращаюсь к себе, закрываю дверь поплотнее. Сквозь стенку слышно, как бубнит что-то дядя Саша, скучно, словно осенний дождик, но слов, слава Б-гу, не разобрать.
Г-споди, как он меня достал!
Однажды я не выдержала, и прямо спросила у Марфы: «Как ты только с ним разговариваешь?! О чем?!»
Да мы с ним и не разговариваем особо, ответила сестренка, мечтательно уставившись в пространство бесстыжими синими глазами. Понимаешь, Настя, есть ведь и другие способы общения.
Я благоразумно не стала уточнять какие.
*
Когда я была маленькой, я ужасно боялась что мама вдруг возьмет когда-нибудь, да и выйдет замуж. Не только я мы все боялись, и я, и Гришка, и Марфа. И строили планы как мы убежим из дома и будем жить сами по себе, и никогда-никогда не позволим чужому мужику нами командовать!
Почему-то в качестве этого гипотетического мужа нам всегда представлялся какой-то чрезвычайно стандартный и правильный типус с квадратной башкой один в один Марфин дядя Саша!.