И без оружия! продолжил, не обратив ни малейшего внимания на слова сидельца, атлет.
За себя говори! снова хмыкнул уркаган, державший в руке трофейный короткий меч.
Да и разделяться в этом чужом месте совершенно не хочется! закончил свою речь спортсмен.
Во, тут согласен! улыбнулся зэк антрацитово-чифирными зубами, напоминавшими покосившийся плетень, покрытый грязью. Вот только мы уже разделились, когда того щегла в трусах оставили на площади
В этот момент стражники на время замерли, оглянувшись назад, где и обнаружился четвёртый пришелец, про которого все в кутерьме успели позабыть. Этот мерзавец очнулся, и сразу же бросился пьяным зайцем прочь, когда его пузо попробовали пощекотать алебардой. Пущенная вдогонку стрела впилась в одну из брошенных лавок, через которую неизвестный малый сиганул, словно заправский паркурщик.
Бежим! приказал своим товарищам СОБРовец, оттесняя их назад.
Однако это поползновение не осталось незамеченным, стражники загалдели, а потом шарахнулись в стороны как полоумные, когда атлет кинул им под ноги гриф от штанги. Когда колдун бросает свой посох, то быть беде. Это знали все от мала до велика. Ведь все волшебники заключают в эти клюшки (вот ведь хоккеисты!), которые используют отнюдь не для опоры при ходьбе, различные чары или усиливают их рунами и другими магическими материалами, что позволяет им колдовать быстрее, чаще или высвобождать мощные заклятия без предварительной подготовки. Некоторые посохи становились самыми настоящими произведениями искусства, вырезанные вручную из слоновой или китовой кости, красного дуба или прочих долговечных материалов. Посох архимага Брайля, ректора академии, и вовсе был живым, и украшен множеством глаз различных животных и насекомых, которыми слепой магистр заменял свои отсутствующие глаза. У мэтра Фандабаира была трость, однако она была нужна ему не для ходьбы, поскольку пасть дракона, в виде которой был выполнен набалдашник, плевалась огнём по команде, а сама трость при любом ударе могла заморозить любое существо до стадии перемороженного минтая. Памятен и тот случай, когда у пленённых магов пытались ломать их посохи, а у ведьм помело. В худшем случае возникал чудовищной силы взрыв, прожаривающий всех окружающих до румяной, но отнюдь не аппетитной корочки. В лучшем обходилось маленькой вспышкой и воем того несчастного, кто покусился на магический предмет, поскольку рука или колено оказывались сломаны и вывихнуты так страшно, как никакой маньяк не в силах повторить сей трюк со своей жертвой.
Поэтому и теперь, когда гриф штанги заплясал по булыжной мостовой рыночной площади, все стражники с воем плюхнулись на землю, ожидая огромного взрыва. Так солдаты падают на землю при виде упавшей рядом с ними гранаты, руководствуясь инстинктом самосохранения. Томительно текли не только секунды ожидания, но и несколько весёлых ручейков из штанин особо впечатлительных служак, в небе плавно текли облака, а чайки сразу же оживились, приняв замерших на земле людей за вкусную падаль. Вдали в переулке затихали звуки быстрых удалявшихся шагов великих воинов, призванных Брехлом, а народ начал постепенно возвращаться на площадь, с удивлением созерцая на растянувшихся там стражников.
Кажется, посох не сработал! удовлетворённо вздохнул капитан стражи, отряхивая с формы пыль. Подъём, оболтусы!
Что тут случилось?! вышел к месту происшествия третий отряд, спешивший на грохот и крики, однако предусмотрительно подождавший в стороне, пока всё утихнет, прежде чем выходить на площадь.
Окружающая место преступления картина была омерзительной, как полотна безумного художника. Был такой в Белокамне, Ван Шноббсом звали. Без слёз или содрогания на его произведения смотреть было невозможно. Во-первых, потому что творил он зачастую на коже или холсте, а во-вторых, потому, что делал это ножом на ещё живых людях, либо на холстах их кровью. Маньяк честно пробовал рисовать красками на бумаге, но ему не нравилось, что баночки или палитра свирепо молчат, когда он тыкал в них кистью, в отличие от его жертв. Ну как в таких условиях найти вдохновение? Самого безумного художника давно сожгли на костре, а вот его картины запечатали в хранилище, поскольку уничтожить их не поднималась рука несмотря на всю чудовищность материалов, картины были изумительной красоты и высоко реалистичны, от чего захватывало дух.
Так и теперь мерзость провала операции и смерти военчара сменялась восхищением действиями призванных демонов.
Эта тварь плевалась мне в лицо лезвиями! истерил сидевший на земле стражник, размазывающий по лицу кровь. Истинно вам говорю! У демона зубы были чёрными и острыми, а из пасти вылетали острые лезвия!
Тот, которой огромный, видали как у него магический жезл лихо грохочет и высекает пламя?! Кто-нибудь вообще понял, что убило нашего военчара и повалило нас на землю?!
Осторожно! предупредил капитан стражи сержанта из подкрепления. Этот посох опасен! Колдун им размахивал так легко, словно тот ничего не весит.
Ничего себе! прокряхтел сержант, потрогав с опаской гриф. Тяжёлый.
Во, а тот им махал, словно прутиком. А ещё его посох плевался искрами, когда он бил им наших парней налево и направо! Повезло, что никого не поджарил!
Ладно, надо собирать оставленные улики, помочь раненым и уносить умершего мага. Остальным живо к художникам, чтобы те нарисовали портреты и развесили их городу и всем постам!
Я думаю, прокряхтел глава патруля. Что призванные демоны отправились спасать Брехло, ведь это он призвал их сюда для своей защиты. Так что если мы найдём этого чародея, то найдём и его воинов
Ффух! выдохнул остановившийся заключённый, упираясь в стену одного дома рукой. Кажись, отстали!
Сзади чисто! тут же отрапортовал СОБРовец, словно был прикрывающим на задании.
Переулок, в котором оказались беглецы, был странным, но не пустым. Странность как раз-таки заключалась в тех редких прохожих, что с опаской проходили рядом, оглядывая чужестранцев.
Етит-мадрид! выдохнул удивлённый спортсмен, стараясь совладать с отвисшей челюстью.
Ого! согласился с ним офицер.
Вор же пропал в неизвестном направлении, поэтому его реакции узнать было невозможно. А удивляться и правда было чему. Мимо ошалевших людей по дороге горделиво процокал копытами самый настоящий кентавр, смерив двух пришельцев презрительным взглядом, который СОБРовец опознал как «коренной москвич оценивает гастарбайтеров». Однако удивиться два человека не успели, поскольку дальше по улице прошёлся и вовсе удивительный экземпляр, напоминавший прямоходящего крокодила с чешуёй, хвостом, похожей мордой, когтистыми лапами и прочими причиндалами.
Это точно не кружок реконструкторов! выдохнул удивлённый офицер, оглядывая всё новых и новых существ.
Сновали тут также и люди, но выглядели они так, как будто только что сошли с картинок атласа по древней и средневековой истории, и, естественно, они сами откровенно удивлённо пялились на чужаков, поражаясь вульгарности и вычурности их одежды. Пробовать говорить с удивлёнными людьми никто не спешил, и те позабыли об осторожности, полностью поглощённые созерцанием удивительного города и его обывателей.
Гляди-гляди! У того на башке кажись рога!
А у этого клыки из пасти торчат!
У того чёрного парня уши острые и глаза красные!
Мать моя женщина! Бородатые карлики! Это что гномы?!
Вы долго будете пялиться на прохожих, словно в зоопарке?! напугал своих товарищей вынырнувший неизвестно откуда зэк, довольный как мартовский кот.
Лицо его светилось, в руках бодренько подпрыгивал пузатый кожаный мешочек, издававший мелодичный монетный звон, который заставил СОБРовца нахмурится.
Когда успел стащить?!
Да я тебя умоляю! фыркнул уголовник. Нашёл!
Ага, как же! язвительно заметил офицер, после чего ужаснулся. Это что такое?!
Одежда! скромно пояснил зэк, на плече которого покоился моток верёвки с кучей украденных вещей. Нашёл. Пошли отсюда, где потише! Нам нужно срочно переодеться, а то на нас все пялятся, как на опущенных!
Понимая, что в чём-то их товарищ прав, спортсмен и офицер поспешили за ним, стараясь найти закоулок потише.
Давайте, что ли, знакомиться! первым предложил атлет. Меня Иван Фетисов зовут, я
Ха! усмехнулся СОБРовец, снимая с головы опостылевшую маску. Так я и знал! Ты же чемпион мира по боям без правил, верно?
Есть такое дело! скромно потупился боец. А вы кто?
Я майор СОБРа Сергей Рыков, протянул свою медвежью лапищу для рукопожатия офицер. Очень приятно!
Когда с любезностями было покончено, спортсмен и полицейский посмотрели на уркагана, который сноровисто снимал с бельевой верёвки одежду.
Есть такое дело! скромно потупился боец. А вы кто?
Я майор СОБРа Сергей Рыков, протянул свою медвежью лапищу для рукопожатия офицер. Очень приятно!
Когда с любезностями было покончено, спортсмен и полицейский посмотрели на уркагана, который сноровисто снимал с бельевой верёвки одежду.
Сипа! коротко представился он.
Прозвище и правда очень шло заключённому, поскольку тот обладал на редкость хриплым и свистящим голосом, имевшим налёт тюремной блатной романтики, по которому так убивается глупая молодёжь и даже мужчины в возрасте. Кроме того, обширная коллекция наколок, а также общая истощённость организма и печальная окраска кривых зубов говорили о том, что за решёткой этот человек жил по понятиям.
А человеческое имя у тебя есть? нахмурился Рыков.
А ты с какой целью интересуешься, товарищ майор? хмыкнул тощий зэк. Досье собираешь?!
Очень смешно!
Держи, боксёр, это на тебя налезет! сунул в руки Ивану какую-то тёмную рясу Сипа.
Я не боксёр, я
Неважно, надевай! Такую же надену и я, есть размер поменьше, а вот на тебя, Кинг-Конг, тут ничего не нашлось! Только если вот это платье, но я почему-то уверен, что
Я это надевать не стану!
Так я и думал! хмыкнул Сипа. Тогда снимай свой броник и форму. Раздевайся до штанов, ходи с голым торсом, я смотрю, это здесь не возбраняется.
И правда, пока они пересекали людные места им часто попадались раздетые до пояса мужчины, правда почти все они были заняты каким-то тяжёлым физическим трудом, вроде переноски тяжестей, ремонтом здания или колкой дров. Майор не стал возражать против этого, частично разоблачаясь, однако это Сипу с Иваном не устроило.