Сложности данного периода развития связаны еще и самостоятельным выбором способа дальнейшего исполнения социальной роли, персонификацией роли. У первобытных народов инициация обязательно включала в себя еще и смену имени или появление тотема-покровителя, которого будущий член племени должен был обрести самостоятельно во сне, в трансе, вызванном наркотическим опьянением, длительным постом или сверхнагрузками. Что это как не самоопределение, самоидентификация? Вспомните уход в монастырь включал в себя и смену мирского имени, что тоже означало на самом деле разотождествление с прежними социальными ролями, правда при монастырском посвятительном обряде человек отказывается и от самости. Имя для него определяет посвятитель. В любом случае, та или иная работа с именем означает работу с персональностью (персона маска). Те случаи, когда человеку по каким-то причинам не нравится его имя, следовательно, означают расхождения самого человека с его персоной. Для примера укажем на трансформации одного и того же имени у разных носителей: одного Александра будут звать в быту Саша, а другого Шура, Дмитрия в быту могут назвать Митя или Димыч, а может Димуля, но при этом не так уж часты случаи одновременного употребления этих имен применительно к одному человеку в одной и той же группе. Обыкновенно трансформация имени указывает на обращение к той или иной маске. Кстати, именно в подростковом возрасте, периоде кризиса самоидентификации, оказываются востребованы клички и прозвища дополнительные персоны.
Актуализация следующего уровня начинается с момента включения сознательных усилий по реализации творческих потенций. Собственно, это начало возраста зрелости примерно с 20 лет. Развитие личности в следующий за этим моментом период посвящено самораскрытию и проявлению личных качеств в полноте взаимодействия с миром и его творческим преобразованием. Как раз здесь, строго говоря, в полной мере раскрывается возможность деятельности, о которой говорилось чуть выше. Человеческая активность связывается с реальным внешним миром, но источник этой активности по-прежнему находится в пределах человеческой индивидуальности. А значит, тесно связан с определенными состояниями индивида состояниями его тела, его ролями, в пределах которых он функционирует в обществе, его персонами, которые являются ничем иным, как лишь инструментами адаптации, приспособления сущностной программы, ядра личности к конкретным условиям их реализации.
Самореализация или творчество человека безразлично к тому, в какой области она осуществляется, является попыткой проявления подлинного содержания сущности человека в реальности. При этом необходимо отдавать себе отчет в том, что все предшествующие этапы развития, посвященные адаптации человека к миру телесности и к социуму, на самом деле только ограничивают свободу и спонтанность самореализации. Для значительной части людей этап творческой самореализации так и не наступает, настолько жесткими оказываются установки, усвоенные индивидами на предшествующих уровнях развития.
Но это не означает, что процесс развертывания сущностной программы, несомой индивидом, прекращается. Он смещается в иную плоскость, те силы, которые индивид мог бы приложить к преобразованию реальности, он расходует на процессы самопреобразования, пытаясь внутри усвоенных им жестко ограничивающих программ и стереотипов, рекомбинируя их, создать некую модель своего «я» = реальности. На самом деле это приводит лишь к началу формирования основы «кармических» болезней включению процессов, разрушающих неэффективный агрегат, образованный организмом, ролями и персонами. Любая «кармическая» болезнь имеет направленность, цель разрыв неэффективных рефлекторных цепочек, неэффективных стереотипов поведения, неэффективного образа мыслей. Сущностная программа или ядро личности, зафиксированное на уровне генетического кода, пытается освободиться от ограничивающих и искажающих программ, но поскольку все они связаны с телесностью, записаны в виде символов, то это приводит к разнообразным искажениям символического мира символов тела, языка, мышления.
Это уже область конкретных патологий, связанных с телом, поведением, и психикой. Это состояние попытку работать внутри собственных искаженных рефлексий, ролей и телесности традиция и называет «омраченностью», отпадением от подлинной реальности. Заметьте, что мы не говорим здесь о некоей высшей религиозной истине, отличной от действительного мира, мы говорим только о деформациях развития, которые не дают большинству из нас воспринимать этот мир как реальность, приводят к невротизации.
Очередной этап начинается с момента развития и выделения абстрактных уровней взаимодействия с информационными потоками. С этого момента деятельность индивидуализированной личности связана с выявлением наиболее общих законов развития универсума. Причем лишь в ряде случаев эта деятельность носит характер явной теоретической научной деятельности. В значительной части случаев она имеет скрытый, неявный для самого индивида характер. Эта деятельность связана с выделением структурных характеристик из окружающей действительности (в том числе из самого себя, разотождествление с самим собой, отделение «я» от тела, ролей, персон), с абстрагированием от объектов, образующих структурные отношения. Для простоты скажем, что активность человека все более и более смещается в область реальности. Причем здесь реальность предстает как абстракция, отвлеченность от конкретных обстоятельств и условий.
Здесь индивид вынужден отвлечься от конкретности во имя подлинности. Но это не приводит его к отождествлению своего «я» с сущностным ядром. «Я» предстает как фаустовское активное начало, постигающее пассивный мир. Даже не сам мир как реальность, а лишь законы, структурные отношения и связи, присущие действительности. При этом этот мир тоже становится проекцией искажений самого человека на реальность. Законы и связи, обнаруживаемые человеком, в значительной степени являются отражениями его ограничений и искажений. И тем более всеобщи, чем более он (человек) абстрагировался от себя самого как конкретности. Но отказ от «я» как конкретности, сразу подставляет на ее место «я» как всеобщность, то есть мы сталкиваемся с интроецированной социальностью человека со всеми ее особенностями расовыми, цивилизационными, культурологическими и т. д. Структура объектов (объективная структура или система) на этом уровне развития может заменяться структурой функций (системой знаков). Здесь открывается поле для рассмотрения знаковых систем и возможность рассмотрения человека как знака (текста) в определенном отношении. В качестве иллюстрации напрашиваются слова одного суфийского мудреца, произнесенные им в момент казни: «Я не стану меньше от того, что меня укоротят на голову». Человек как функция в рассматриваемом отношении отделяется от себя как от объекта/субъекта действия, оказывается за пределами субъект-объектных отношений, что является необходимым условием перехода на следующий уровень.
Здесь индивид вынужден отвлечься от конкретности во имя подлинности. Но это не приводит его к отождествлению своего «я» с сущностным ядром. «Я» предстает как фаустовское активное начало, постигающее пассивный мир. Даже не сам мир как реальность, а лишь законы, структурные отношения и связи, присущие действительности. При этом этот мир тоже становится проекцией искажений самого человека на реальность. Законы и связи, обнаруживаемые человеком, в значительной степени являются отражениями его ограничений и искажений. И тем более всеобщи, чем более он (человек) абстрагировался от себя самого как конкретности. Но отказ от «я» как конкретности, сразу подставляет на ее место «я» как всеобщность, то есть мы сталкиваемся с интроецированной социальностью человека со всеми ее особенностями расовыми, цивилизационными, культурологическими и т. д. Структура объектов (объективная структура или система) на этом уровне развития может заменяться структурой функций (системой знаков). Здесь открывается поле для рассмотрения знаковых систем и возможность рассмотрения человека как знака (текста) в определенном отношении. В качестве иллюстрации напрашиваются слова одного суфийского мудреца, произнесенные им в момент казни: «Я не стану меньше от того, что меня укоротят на голову». Человек как функция в рассматриваемом отношении отделяется от себя как от объекта/субъекта действия, оказывается за пределами субъект-объектных отношений, что является необходимым условием перехода на следующий уровень.
Последний из доступных в настоящее время для объективации уровней мы обозначили как уровень системной интеграции. Хронологически он связан с «кризисом середины жизни». Возможно, что сам кризис отражает процесс системного интегрирования личности и только после завершения этого процесса можно говорить о зрелой или реализовавшейся личности. С этого момента личность как целостная система начинает выступать, как системообразующий элемент, в системе более высокого порядка и ее дальнейшее развитие начинает (в идеале) подчиняться логике построения этой более высокой системы. Источник активности человека смещается на другой план целостного Бытия как системы более высокого порядка. Здесь можно увидеть ключ к пониманию роли и сущности религии в человеческой жизни. Мы не развиваем эту тему дальше, рассчитывая обратиться к ней в будущем. Она является предметом самостоятельного исследования построения системной антропологии.
Вы, наверное, уже обратили внимание на то, что сравнительно подробно говорится о начальных этапах развертывания системы человека, и значительно меньше о последующих этапах, но это связано в первую очередь с тем, что все же работа адресована, в первую очередь, работникам практической сферы и целью ее является не всестороннее изложение системы антропологии, а изложение основных ориентиров для практических же выводов и действий. Кроме этого, необходимо особо оговорить то обстоятельство, что все эти уровни человека не сменяют друг друга в процессе развития, а как бы встраиваются один в другой. При этом деформации одного из уровней приведут к компенсаторным, обеспечивающим дальнейшее развитие, приспособительным искажениям на следующих уровнях, так что попытки коррекции одного из уровней без учета существующих взаимосвязей иногда приводят к разрушению системы как целого. Так, например, показательны опыты гипносуггестивной блокады того или иного патологического поведения, например алкоголизма. Одновременно с избавлением от пристрастия, зависимости, происходит отрыв целых сфер или уровней метасистемы. Человек функционирует как внешне здоровый организм, но при этом у него выключается интерес к целым областям человеческой активности, например, творчеству или религиозным вопросам. Отсюда следует простой вывод по-настоящему успешная терапия должна работать с начальными, самыми первыми уровнями развития, самыми начальными искажениями. Поэтому правильный путь любого личностного развития должен начинаться с работы с телом той или иной телесной практики.