Иван Петрович был уничтожен. Впрочем, не в первый раз. Он покраснел:
Вы даже меня толком не выслушали. Приметы не при чем. Мнительность тоже. Знаки, как явления, никоим образом не связаны с вашей психикой, то есть желаниями, мечтами, предчувствием, настроением и эмоциями. У них только одна зависимость от характера происходящих или надвигающихся на вас событий. Вам навстречу летит бабочка, у нее узор на крыльях тот, который ей дан от рождения. Он не зависит ни от свойств вашего внимания, ни от настроения, с которым вы на него смотрите.
Бабочка Как поэтично звучит! Я не сомневаюсь, что если вас послушать еще полчаса, то рука сама потянется к чековой книжке. Хм, это может пойти при соответствующей подаче.
Мы говорили с вами пять минут, и этого достаточно, чтобы понять
Что моя жизнь в опасности? Разумеется, что может заставить клиента немедленно кинуться за деньгами? Правильно! Чувство, что его жизнь находится в страшной опасности. Вы сами верите в то, что вы несете?
Почему вы меня все время перебиваете? кротко спросил взмокший Иван Петрович. Есть уникальная методика, которая не является моим изобретением. Поверьте, сам я ничего не выдумывал.
Ах, методика! Уникальная? Тяжелый случай, вздохнула Снегирева. Сначала я подумала, что вы просто мошенник. Сейчас, даже не думаю, а знаю, что вам надо к психиатру. С легких параноидальных маний иногда начинаются серьезные заболевания. Поэтому, чем раньше вы обратитесь к врачу, тем будет для вас лучше. Сейчас обследование можно пройти анонимно.
Это оскорбление?
Нет, совет от всего сердца. Извините, что заняла ваше время. Всего доброго. Скажу на прощание рассказывайте лучше байки о маньяках, это вам больше идет.
Шмыга холодно и надменно улыбнулся, распахнул дверь:
До свидания.
Будьте здоровы!
Снегирева, гордо стуча каблучками, пошла по коридору.
Не туда. Вам направо и вниз!
Разберусь как-нибудь! бросила через плечо.
Развернулась.
И вниз! Какая же вы упрямая! Позвольте, я вам покажу.
Развернулась.
И вниз! Какая же вы упрямая! Позвольте, я вам покажу.
Шмыга бросился вперед, открыл перед ней стеклянные створки на первый этаж.
Сюда!
Но не успел зайти в свой кабинет, как вновь услышал ее запыхавшийся голос.
Эй, вы! Как вас там, господин оракул! Разберитесь с вашей охраной, с меня пропуск требуют!
Это не моя охрана. И пропуск ей не нужен.
Но заминка перед турникетом в вестибюле и вправду случилась. Туповатый молодой человек в синей униформе, видимо дежуривший впервой, долго не мог понять, что кроме его доблестной военизированной фирмы есть и обычные мирные организации, разместившиеся на втором этаже. Появился старший, отвел его в сторонку, и Шмыга смог вывести вконец взбешенную Снегиреву.
Что вы за мной идете?
Я провожу вас. Не исключено, что и ворота перед вами запрут.
Какая заботливость
Вышли на тротуар.
Вчера вы мне показались скромной и уравновешенной, заметил он.
Вы мне вчера тоже казались здоровым. Хотя я должна была сразу заподозрить по разговорчикам демоны, отрицательные энергии
До свидания!
Она торопливо рылась в сумочке:
Постойте! Не дай Бог, забыла в вашей лавочке ключи от машины. Нашла. Идите!
Но вместо того, чтобы сделать шаг назад и скрыться за ажурным частоколом ворот, Иван Петрович рванулся к ней, схватил за плечи, грубо, жестко, и прижал к себе. Глаза Натальи Сергеевны округлились, и, может быть, она в следующую секунду либо закричала, либо ударила нахала, но среди оживленной улицы под ослепительно ясным сентябрьским солнцем, перекрывая гул уличного движения, раздался звук, похожий на грохот разорвавшегося снаряда. Визг тормозов, скрежет удара и столб искрящихся радугой стеклянных осколков осыпал их обоих.
Что это? шепнула она, боясь обернуться и не замечая, что теперь она крепко держит его в объятиях.
Ничего особенного, хладнокровно ответил детектив. Небольшое происшествие.
Происшествие и в самом деле оказалось незначительным. Над козырьком летнего пристроя к ресторану, в котором Шмыга мечтал угостить столичную даму бокалом хорошего красного вина, устанавливали длинную, в несколько метров, рекламную вывеску. Один конец оборвался и ударил в лобовое стекло проезжавшего мимо красного «Опеля». Водитель, худощавый мальчик в черном костюмчике, сейчас ошалело стоял рядом с покалеченной машиной, и пытался носовым платком оттереть кровь с порезанного лица, но только размазывал по лбу и щекам красные полосы.
Моя машина! закричала Снегирева и бросилась к салатного цвета «Ситроену», припаркованному к обочине. Крышу и капот его покрывали кристаллики разбитого автомобильного стекла, но видимых повреждений не было.
Что вы стоите столбом, помогите же!
Вынула из багажника щетку, кинула ему, сама бархоткой принялась сметать осколки.
«Вот что делает с людьми собственность! Хорошо, что мы с Анечкой так и не купили «бмв», подумал он, но покорно принялся за работу.
Я настоятельно рекомендую вам отказаться от поездки на машине, счел своим долгом заметить директор агентства по предотвращению несчастных случаев, когда Наталья Сергеевна выхватила у него из рук щетку и, буркнув «Спасибо», села на водительское место. Прогуляйтесь до метро пешком. На улице отличная погода.
Я не девочка, чтобы меня можно запугать вашими сказками, процедила она, вставляя в замок ключ зажигания.
Прошу вас очень серьезно отнестись к моим словам!
Но боковое тонированное стекло поползло вверх, Иван Петрович отступил от тронувшегося «Ситроена». Если на заре своей деятельности он поражался тому, с какой пренебрежительностью подчас люди относятся к своему здоровью, да и к самой жизни, то в настоящее время к этому относился гораздо спокойнее. Пожал плечами и буркнул:
Поступайте, как знаете.
Глава четвертая. Обугленные письмена
Всерьез заняться разработкой рекламной компании не удалось. Ввалился Зосимов с двумя бутылками пива и пакетиком сушеной рыбы. Бросил это богатство перед детективом и ухнул на диван, над которым еще не растаял туман от восхитительных духов Снегиревой.
Ты знаешь, который час? строго спросил Иван Петрович.
Знаю. Начало одиннадцатого. А что? Почему бы с утреца не угостить земляка и по совместительству гения сыска хорошим пивком? невинно ответил вопросом Толич. Подскочил и сам взялся проворно откупоривать принесенные бутылки.
Я возьму? не дожидаясь ответа, стянул из-под локтя Шмыги листок с бумагой, на котором в соответствии с новейшими научными данными аккуратными прямоугольниками изображались блоки будущей пиар-компании. Бесцеремонно высыпал на него из пакетика коричневые жгуты. Угощайся! Копченая лососина. Последний писк! Доступно только столичному бомонду.
Если бы не его красные воспаленные от бессонницы глаза, Иван Петрович купился бы на бескорыстие вечно до упора занятого следака Северо-Восточной прокуратуры.
Как дела? осторожно спросил он.
Нормально! беспечно ответил Зосимов, разливая пиво. Затем сделал вид, что весь поглощен смакованием пенистого напитка, бархатного и резкого на вкус.
Вернулся сотый раз под утро, и Томка не пустила на порог?
Что ты?! У нас любовь ничуть не обиделся на гнусное предположение тот. Да я еще дома не был.
Понятно, с видимым облегчением сказал Шмыга. Вырвался на часок, чтобы глотнуть свежего воздуха
И пива, поднял палец Толич.
Ну, ты знаешь, у нас, капиталистов, время деньги. Могу уделить тебе пять, максимум десять минут.
Шмыга наотрез отказывался интересоваться, как дела с подонком, которого они полтора месяца искали по двум административным округам. И Зосимов ничего не говорил. Похоже, что он действительно забежал на минутку. Шмыга не учел, что для этого Толичу пришлось пересечь пол-Москвы.
Ну, спасибо за угощение, мне пора идти, хлопнул гость себя по коленам, когда две пустые бутылки уместились под столом. Поднялся.
Тебе спасибо! Ты ничего не хочешь сказать?
Нет. А ты ничего не хочешь спросить?
Нет.
Ну, бывай.
Следователь по особо важным делам остановился перед выходом, потоптался. И будто вспомнил, что забыл узнать самое главное:
Аньку проводил?
Да, сегодня утром. На девятичасовом.
Так я пошел?
Иди уже, работай. Общество ждет над Ботаником суда скорого и справедливого, рассмеялся Шмыга.
Ну, теперь вряд ли дождется медленно сказал Зосимов, держась за дверную ручку и глядя в потолок.
Не понял, сказал Шмыга и откинулся на спинку кресла.
Ушел наш Ботаник. Растаял, аки тень при полуденном солнце.
Говори по-русски. Удавился что ли? Или опера перестарались?
Нет, сбежал.
Снегирева въехала в пробку у кинотеатра «Россия», затем прозевала свой поворот, и попала на Дмитровское шоссе только в районе Савеловского вокзала. Поток машин двигался медленно, рывками, и было только одно средство избавиться от нервотрепки, связанной с такой ездой представлять себе, будто вообще никуда не едешь, а, усталая, сидишь на диванчике с сигаретой в руках и смотришь один бесконечно длинный и скучный фильм. Ни сюжет, ни герои тебя не трогают, и можно тихонечко думать о своем.
На этот раз привычное средство не сработало. Виной тому визит к шарлатану, который с провинциальным нахрапом пытался всучить ей некий метод счастливой жизни, жизни без боли и страданий. Но разве так бывает? Мы не знаем, откуда пришли, мы не знаем, куда уйдем. И потому жизнь является редкой драгоценностью, как мерцающая жемчужина в хрупкой скорлупе, затерянная в темных глубинах океана. Под ней тысячи тон грязного ила, над ней стремительно проносятся огромные тени морских чудовищ и в любой момент под безобразной клешней может расколоться раковина и сияние жемчуга одинокой человеческой души, навсегда исчезнет в ледяной бездне. Ученые давно выяснили, что наша Земля одинока во Вселенной и на миллионы световых лет вокруг нас простирается мертвое пространство. И жизнь на ней случайна
Рядом рявкнул мощный сигнал, от которого Наташу подбросило на сидение. Из окна потрепанного «Зила» высунулся здоровенный мужик с красным оплывшим лицом.
Ты, куда, коза лезешь? Жить надоело?
Отвечать каждому хаму она не собиралась. Пока доехала к дому, горло бы охрипло. Молча показала ему сжатый кулачок с вытянутым средним пальцем, и выровняла машину по своему ряду.
Впереди верх и вниз качался задок битком набитого троллейбуса. К стеклу прижалась девочка в желтой курточке и светлым бантом на макушке. Она задумчиво смотрела прямо на Снегиреву, но видеть ее, конечно, не могла. Рядом, возвышалась фигура грузного мужчины в оплывшем бесформенном пуловере с поднятым воротником. Он то и дело снимал с коротко стриженной седой головы очки и протирал пальцами стекла, надевал их, задевая локтем бант.