Я тебе, Саня, обеспечу всю твою жизнь, очевидно, подводя черту трудному разговору, сказал Борька. Положу деньги на счёт в банке, чтобы ты мог хорошо жить на проценты, когда Тоне надоест эта комедия. Положу заранее, всё в присутствии адвоката, нотариуса. Но только ты должен выполнить одно условие. Только пойми меня правильно, я вкладываю деньги, у меня должны быть определённые гарантии.
Перед тем, как ты приступишь к своим обязанностям, тебе должны сделать операцию.
Какую? Тут я, наконец, подал голос. Я только месяц, как после комиссии, врачи сказали, что, кроме тугоухости, я совершенно здоров.
В том-то и дело, сказал Борька. Тебе нужно отрезать яйца.
Возможно ли простыми человеческими словами передать мою реакцию на это короткое Борькино заявление? Как раз тот самый классический случай, когда словам становится тесно, а мыслям просторно.
Вот я и сидел, не мог сказать ни одного слова, хотя Борька, казалось бы, наконец, замолчал. И приготовился послушать и меня.
Он, наверное, подвинулся рассудком? Конечно ежесекундно думать, как кого надуть, следить, чтобы не надули тебя, бояться конкурентов, бандитов, милиции. Любить жену и не видеть её сутками. Ревновать.
Бессонница. И, наверное, и импотенция. Откуда ей взяться, потенции, если в постоянном стрессе?
Ладно, Бог с ним. Чего уж тут обижаться?
Я поднялся из-за столика: Я пошёл, Боря. Ты не волнуйся, всё будет хорошо.
Передай кому-нибудь дела на пару недель. Побудь с женой, удели ей внимание. Свози её на ваши Мальдивы, или там на Канары не на Новый год, а сейчас. А, может просто куда-нибудь в глухую деревню, где речка, лес
Борька ухмыльнулся: Знаешь, Саня Ты себя со стороны видел?.. Ведь это раньше ты был Александр Иванович, звезда А сейчас ты никто. Пустое место. Это для Тоньки остался к тебе какой-то интерес. Да и то, я думаю, ненадолго. Ведь я тебя насквозь вижу. Кому ты здесь нужен? Да и нигде ты не нужен. Ушло твоё время. Сейчас моё наше время.
Борька тоже поднялся из-за столика, промокнул платочком лицо, вспотевшую лысину:
Вот тебе сейчас случай подвернулся чего жопой крутить? Другого такого не будет. Пойди домой или где ты там сейчас остановился подумай. Пока железо горячее.
А то я уже с хирургом договорился. На пятницу
И вышел, опередив меня, на улицу, где его ждал уже джип с огромными колёсами и шофёром-тяжеловесом за рулём.
Нет, я конечно, и мысли не допускал!
А чего это Борюсик так волновался? Потел, мямлил Ведь он был уверен, что проблем у него со мной не будет. Вон даже и с хирургом уже договорился Тут, конечно, другое. Такой крутой бизнесмен, вращается в самых высоких сферах местного бизнеса. А тут вдруг на глаза его любезной супруге попадается какой-то голодранец, которого она, его любимая женщина, хотела бы видеть возле себя. В его квартире, с его собственного согласия, и днём и ночью другой мужчина.
И, вместо того, чтобы его просто замочить, как в кино показывают ноги в чашку с цементом и в воду, ему, Борису Мерзликину, ещё нужно уговаривать это ничтожество, чтобы оно согласилось своим присутствием в доме отравлять ему жизнь.
А ведь переступил же через себя, пошёл на уступки любимой женщине!..
Может, потом, через пару месяцев, так оно и будет ноги в чашку с цементом и в воду?..
Ладно, это всё меня уже не касается. Глаза бы мои не видели бы уже этого Мерзликина. Надо же!
К друзьям, во временное своё жилище, я вернулся поздно. Всё слонялся по городу, пытался отвлечься, оторваться от своих мыслей. Ещё оставались кое-какие деньги, и я бездумно их тратил, заказывая в попутной забегаловке ещё баночку пива, а, вдобавок, ещё и бутерброд, без которого в этот день я вполне мог уже обойтись.
Дверь мне открыл Саша Карачун. Хороший человек. Когда-то мы вместе работали. Теперь уже две недели я пользовался его гостеприимством.
Но на этот раз Саша выглядел озабоченным. Он пытался улыбаться, но глаза почему-то прятал. Мы уезжаем в Израиль, сказал Саша. Всё было как-то неопределённо. А сегодня всё решилось с документами. Приехали ещё родственники из посёлка. Две семьи. Ты не мог бы пока где-нибудь переночевать?..
Саша сильно переживал, что ему приходится говорить мне такие слова. Я не обиделся. И так уже целых две недели
А положение у меня было не такое уже и критическое. У меня ещё была в родном городе площадь, которую, если уж очень припрёт, можно было бы назвать жилой.
В Актюбинске, в районе Аптекоуправления, у меня ещё оставался гараж, который я когда-то, при поспешном бегстве из республики, не успел продать. А чем гараж не жилплощадь, если другой никакой нет?
И у меня с собой были ключи.
Несколько суток я ещё прослонялся по городу, возвращаясь ночевать в собственную свою квартиру. Там был небольшой подвальчик, электричество. И даже диван. Железные двери. Можно поставить холодильник. Смастерить для отопления «козла». И даже водить баб.
Но перспектива, хоть и радужная, однако и она требовала определённой материальной подпитки. И я пробовал искать работу. Но меня поймёт всякий, кто пробовал искать работу в возрастной категории «после сорока пяти». Не говоря уже о существующем в городе негласном национальном цензе.
И, кроме того, областной центр был буквально наводнён бывшими жителями окрестных аулов. В деревнях, которые по своему природному предназначению, должны были кормить город, в их житницах и закромах уже давно ничего не было. Пустыми стояли кошары и свинокомплексы, зарастали сорной травой поля. Старики ещё за что-то цеплялись, а молодёжь рвалась в город. Молодые парни и девушки хватались за любую работу. В этих условиях со своей морщинистой физиономией даже проситься грузчиком в магазин было как-то неловко.
Но я просился. И не только грузчиком. Часто меня узнавали. А! а-а!.. говорили, диктор! Радостно пожимали руки. Весело смеялись моей шутке насчёт какой-нибудь работы. Потом, когда на конкретный вопрос приходилось всё-таки отвечать разводили руками: извините мы бы рады, но
В общем не получалось у меня никак с трудоустройством. Сейчас таким ситуациям есть модное объяснение: не формат. И куда же мне теперь со своим форматом? Вешаться, что ли?
Сидел я как-то в своём подвале на ободранном диванчике, думал, думал
И подумал А чёрт с ними, с яйцами! Что тут, в подвале, не человек, что там, в мерзликинских апартаментах, без яиц вообще, неизвестно, кто Может, правда отрежут мне яйца и придёт ко мне великая мудрость, не отягощённая, не осложнённая никакой вредной посторонней тематикой. И напишу я, за компьютером и при хорошем питании великую книгу. А то и статую изваяю. Богиню с одной рукой. А то безрукие уже были, с руками и с веслом были. А я сделаю с одной рукой, чтобы она той уцелевшей рукой себе стыд прикрывала.
Такую статую не западло будет и в Российской Государственной Думе выставить. И голая ровно настолько, чтобы искусство обозначить, и, в то же время, на том месте, куда все смотрят рука. Значит, есть у человека стыд. А, если к её голове ещё и косу присобачить длинную такую, то куда там до нас Украине!..
А вдруг, когда у меня яиц не будет, ко мне творческие мысли перестанут приходить?
Нет Лучше об этом не думать
Где-то у меня был телефон этого лысого козла. Мог выкинуть от злости. Никак не мог подумать, что докачусь-таки до такого безумства
Вылез по лесенке из своего погреба. Прикрыл за собой тяжёлую гаражную дверь и пошёл искать телефонный автомат. У всех давно мобильники, только я, как будто заблудился из прошлого века.