Неделю одну, Суюм-бикэ, охотно отвечал ей ученый служитель Аллаху, преподававший в богословском училище, если идти конным обозом до нашего города Ошеля, что стоит на том, на правом, берегу Итиля. Другие народы еще называют нашу реку Волгой.
Того самого Ошеля, на краткое мгновение нахмурились, сошлись у переносицы, вспоминая нелегкие и тревожные дни, ее тонкие брови, что восемь лет назад захватили и сожгли русичи?
Военные столкновения булгар с русинами происходили с различной периодичностью и в прежние годы и века. Причиной довольно частых вторжений русских князей на территорию Великой Булгарии являлось желание овладеть всеми ее богатствами, которые заключались не только в пушнине, но и в зерне, которого на Руси временами было в недостатке из-за частых недородов1.
Того самого, ханум, богослов прочитал в раскрывшихся женских глазах мелькнувшую тень прошлого. А уже от того места дня два-три хода будет
После недолгого молчания последовал ее вполне уместный вопрос, никак не долженствовавший вызвать особых подозрений:
А велика ли страна Мещера?
Как оное сказать? мулла неопределенно пожал плечами, не ведая того, как бы проще объяснить госпоже, может быть, и спросившей ради одного праздного любопытства. Не столь она и мала. За неделю всю сторону их конно не объедешь.
А кто они, мещеряки? в глазах у женщины разгорелся не просто любопытный, а сильно заинтересованный огонь. Расскажи мне о них.
Ученый мулла-улем был разительно непохож на ее самого первого учителя, который, кроме одних сур из Корана, другого ничего не знал и толком ничего объяснить ей не мог. Долго рылся он в Священной книге, беспомощно разводил руками: «Того ни мне, ни Аллаху не ведомо».
Имелись у нее, конечно, и другие учителя. И они смогли научить ее многим языкам и наречиям. Но в жизни понимали они крайне мало.
Чему еще, спрашивается, может научить рабыня из русичей, кроме своего языка? Хотя, благодаря пленникам, Суюм понимала и довольно бегло разговаривала по-русски, по-польски и по-литовски, разбиралась немного в сложном свейском наречии. Отец собирался выдать ее замуж за русского князя или же за повелителя одной из западных держав и со всем тщанием готовил свою дщерь к династическому браку.
Я, почтеннейший, на днях видела двоих мещеряков-покупателей на базаре, продолжила Суюм, видя, что ее собеседник все молчит, видно, обдумывая свои слова. По обличию мещера будто на наших людей изрядно похожа, а говорит про меж себя не по-нашему.
Они, ханум, как и мордва, народ чудского (финского) корня. Живут тут испокон веков. Появились на оных землях намного раньше нас, булгар. Живя бок о бок в соседстве с русинами, и сами обрусели. Но многие из них перенимают наши обычаи.
А какой они все веры?
А-а-а, улем ухмыльнулся, кто да во что у них горазд.
А какой они все веры?
А-а-а, улем ухмыльнулся, кто да во что у них горазд.
Изумленно заколыхались длинные и пушистые черные ресницы. Как же так, один народ, а верует в разных Богов? И живут все вместе?
Да? женские губы расплылись в недоверчивой улыбке.
Много среди них, что приняли по нашему примеру ислам. Иные же стали православными христианами. А кое-кто до сей поры пребывает в своем древнем язычестве.
Живут без веры? ужаснулась Суюм. Как можно жить без веры?
Лишь чуток погодя вспомнилось женщине, что их предки когда-то тоже жили и верили совсем другим Богам.
Да, поганства, ханум, у сего народа и доселе немало. Вот, взять ежели, покойников своих они не закапывают лежа, как у нас, не кладут в гробы, как русичи, а сидячими, как есть, и закидывают сырой землей. Странный они народ. Женщин, как и у нас, к похоронам и поминкам не допускают. Женок каждый мужчина старается иметь побольше.
Я слышала, женщина чуть повернула голову, блеснули лукавым блеском очаровательные глазки, что у православных разрешено иметь единственно по одной женке.
Так мещеряки на одной бабе женятся у своего попа, а на других у своего шамана. Но иначе им нельзя. Они по-другому не могут
Ответив, мулла прищурился, словно испытывая свою собеседницу, может, тем самым и провоцируя ее на дальнейшие расспросы.
Почему же? Суюм заинтригованно подалась вперед.
Народ они-то хлеборобный, да вот по их обычаю работать мужику самому на земле харам, зазорно. Вот они держат при себе женок, вроде рабынь. У кого земли больше, тому и баб надобно иметь много.
И что, мужики на боку полеживают? женский глаз прищурился.
Нет, ханум. В поле они на своих баб все больше покрикивают. А вот, к примеру, топором орудуют больно ловко и в домашнем хозяйстве справляют дело, как и полагается. Нашим есть чему у них в том деле поучиться. Слышал я, что именно они когда-то научили наших предков строить дома из дерева
Суюм удивленно моргнула. Выходит, ближних соседей можно не токмо грабить, но и перенимать к себе самое полезное. А она все время жила в своем тесном мирке и ничего толком не знала и не понимала.
Откуда ты все ведаешь, почтеннейший?
Приходилось мне, ханум, бывать в их краях. Посольством ходили мы. Да и воевать те места довелось.
Высокая гостья удовлетворенно кивнула. Один край ее любопытства вполне удовлетворился. Пора ей переходить к другим соседям.
А что вот ты знаешь про мордву? спросила женщина, позволив ученому мулле взять короткую передышку.
Их земли намного ниже лежат. Русичи те места еще краем Дикого Поля прозывают. Делится народ на два племени: те, что живут ближе всего к Руси, зовутся эрзи, а кто к нам ближе то уже мокша. Первых от русичей вовсе не отличишь. Мокша обличием своим ближе к нам тянет. Видать, сказывается давнее с нами соседство. Кровь-то со временем смешивается. Одеваются они по-нашему.
И вера у них тоже наша?
Да нет, мало таких. Немного среди них и православных. Мордва еще крепка в своем язычестве.
Кто же они такие, почтенный, эти язычники? Во что они верят?
Спрашивала Суюм, а сама все поглядывала на ученого собеседника своими не по-женски проницательными и умными глазами, будто прямо говорила, что с ней можно смело рассуждать на самые разные темы.
Богов у них много, степенно разъяснял мулла. Но выше всех они почитают того Бога, который будто живет под землей и посылает людям весь урожай. И перед посевом яровых и озимых каждый хозяин выносит в поле всякую снедь и закапывает ее в землю, чтобы сего Бога урожая задобрить. И не важно, приняли они нашу веру или же кучно поклоняются Христу, но от обычая оного ни на шаг не отступаются
Задорный огонек блеснул в женских глазах, они хитро прищурились:
Донесся до меня слушок, что наш народ тоже будто верил в разных Богов. Али врут все про то недоброжелатели и хулители нашей веры?
Да, ханум, улем согласно кивнул головой, ислам пришел к нам лет триста назад из далекого Арабистана
За разговором Суюм и позабыла про свой самый главный вопрос к ученому мулле-улему, опомнилась, когда в оконце постучались усталые лучи заходящего солнца.
Ой, заторопилась она, самого-то важного я у тебя не спросила. Имелось у меня желание распытать подробно про Русь. Да, видно
Завтра приходи, госпожа. Я тебе и про их народ все, что только ведомо мне, расскажу-поведаю
Завтра приходи, госпожа. Я тебе и про их народ все, что только ведомо мне, расскажу-поведаю
Просторная комната Айши вмиг неудержимо наполнилась звонким девичьим голоском, и тогда Суюм очнулась от своих воспоминаний.
Медленно открыла женщина глаза и посмотрела на оживленное лицо своей красавицы-дочери. Вспомнила, зачем пришла, грозно свела брови:
Айша, ты снова выезжала за ворота?
Переступая ногами, дочка виновато опустила голову, потупилась:
Я, мама
Смотри мне в глаза. Снова, как мальчишка, одна скакала по полям и опять носилась, словно очумелая, и без охраны?
Моргнули девичьи реснички, не зная, что ответить:
Со мной была Гюль.
Скажешь ты еще, хмыкнула Суюм, нисколько не серчая на свою дочь, ибо сама когда-то такой была, что надежная охрана. Надо быть поосторожнее, девочка. Наш повелитель эмир сообщил мне о том, что на границе нашего государства снова появились неведомые нам татары. Ты меня, дочка, надеюсь, поняла?
Да, мама. Больше я одна не выеду, пообещала Айша.
Вот и умница, Суюм поцеловала дочь в лоб и вышла.
Как привидение, из тени вынырнула Гюль, спрятавшаяся от гнева матери своей госпожи. Айша тут же заметила ее смятенный, бегающий по сторонам взгляд и весело прыснула в маленький кулачок.
Гюль, живо умываться и переодеваться! вдоволь насмеявшись, приказала она. Гроза миновала, растворяй пошире оконца
Слушаюсь, госпожа
В одно лишь мгновение на искусно инкрустированном столике из красного дерева возник изящный серебряный тазик с тонкими красиво изогнутыми краями. Рядом с ним встал позолоченный кумган кувшин для омовения с высоким изогнутым носиком. Между ними мягко легло пушистое полотенце
Глава III. В ремесленной слободе
Плотно позавтракав, Айша приказала приготовить ей наряд мальчишки-подростка из богатой купеческой семьи, что, к ее немалому удовольствию и полному удовлетворению, с невероятной быстротой исполнили.
К капризам любимицы эмира давно привыкли, и у векиля главного хранителя дворца несколько сундуков на непредвиденные случаи всегда ломились от всевозможных костюмированных нарядов.
Прихватив с собой ржавый кусок железной руды, Айша и Гюль в сопровождении четырех пеших стражников отправились в кузнечную слободу. Отыскать дом известного в городе кузнечных дел мастера Гали Тимера оказалось нетрудно. Стоило произнести его имя, как им указали на неприметный домишко
Присмиревший и к тому времени выслушавший о себе самом столь всего нового и не всегда самого лицеприятного, мальчишка и его отец с сильным волнением и благоговейным страхом на тщательно умытых по случаю лицах ожидали появления у себя царственной особы. Лучше бы Заки, думалось домочадцам, никуда не ходил, сидел на лавке. А тут
Почерневшая от времени кузница стояла в углу небольшого дворика, на самом отшибе от всех остальных построек. На случай пожара
Вслед за мастерами гостьи, низко пригнувшись, вошли, оглянулись. Древесные угли лишь стоило их пошевелить в печи полусферической формы, сложенной из светлых сырцовых кирпичей, да дохнуть на них мехами, погнать воздух засветились, нежно заалели.
Многие кузнецы засыпали в свои горны мелкоизмельченную руду, тщательно перемешивали ее с горящим древесным углем. Посредством высокой температуры получали мастера железо, которое отправляли в кузнечные мастерские, где из всяких бесформенных кусков изготовляли впоследствии самые различные предметы.