За полчаса до Симферополя стали собираться. Достав рюкзак, неожиданно обнаружили причину «амбре»: плохо закрученную пробку. Обрадовавшись, сразу решили попробовать продукт, напоминавший по внешнему виду свернувшееся молоко. Но запах!!! На мой вопрос: «Ты его процеживал?», Мишка честно ответил: «Через техническую вату. Только я ее потом выжал обратно, не пропадать же добру!». Действие самогона оказалось сногсшибательным в буквальном смысле, точно по Ленчу: «Скорострелкой в самую мозгу бьёт».
Страшно представить мысли, пришедшие в голову жениху с родителями при виде выходящей из вагона процессии: впереди джентльмен «Дед», повиснув на Ирочке, волочил ее чемоданы; следом мы с Колюней, подпирая друг друга и подтаскивая все наши вещи, звонко вопрошали на весь перрон: «Где этот наш жених с родственниками?» Подоспевший однокашник Колюниного отца, решивший лично встретить сына старого друга, нарушил немую сцену у вагона, пригласив нас проследовать в поджидавший на привокзальной площади экипаж.
Машиной оказался белый уазик с синим крестом на борту: «Ветеринарная Скорая» резво взяла с места, увозя нас в Алупку. Гостеприимный хозяин со словами: «Проголодались, наверное!» завез нас по дороге в диетическую столовую. Обширный выбор полезных для здоровья блюд не удивил, поразил нас ассортимент предлагаемых напитков. Мы с удовольствием угостились крымским портвейном, закусив «диетическими» сырниками, и «с песнями» поехали дальше к месту базирования.
Ветстанция очень понравилась: отдельно стоящий особняк послевоенной постройки, со всеми удобствами, где нам выделили просторную светлую комнату с огромным кожаным диваном. Поблагодарив хозяина специально привезенной из Москвы бутылью армянского коньяка, мы пообещали звонить в случае надобности.
В Алупке «Дед», предварительно все разведавший, сразу повел нас в городской пункт проката. Взяв под залог Мишкиного паспорта две раскладушки и три комплекта белья, мы вернулись в наш новый дом обустраиваться и праздновать новоселье. Распробовав местный портвейн, сообща приняли твердое решение: Мишкин «продукт» употреблять только в крайнем случае или когда совсем закончатся деньги.
После полуденного оздоровительного сна мы вышли знакомиться с Алупкой. Стемнело рано, и особых красот природы разглядеть не удалось. Зато на центральной площади обнаружили отличный кабачок, куда и зарулили начать знакомство с городом. Вечер стартовал «на славу»: «Деда» сразу «сняли» две яркие местные девицы, ко мне пристал бороться на руках какой-то сильно нетрезвый тип сопровождаемый тремя подружками. Когда же я, уступая продолжительным уговорам и демонстрируя «добрые намерения», с силой вогнал в деревянный стол раскладной нож для фиксации места сцепления ладоней, одна из девушек«от греха» увела меня на танцы. Оставшийся в одиночестве Колюня ещё немного выпил и отправился домой спать. Не вспомнив дороги домой, он надумал ловить такси, но городок уже спал никто никуда не ехал. Подойдя к одной из стоящих на площади машин, Колюня стал уговаривать водителя отвезти его на ветстанцию, впрочем, без всякой реакции. Требуя внимания водителя и человеческого отношения, Колюня с силой несколько раз дёрнул ручку двери. Милицейский патруль и задержал Колюню уже с этой ручкой в могучих руках.
В Алупке «Дед», предварительно все разведавший, сразу повел нас в городской пункт проката. Взяв под залог Мишкиного паспорта две раскладушки и три комплекта белья, мы вернулись в наш новый дом обустраиваться и праздновать новоселье. Распробовав местный портвейн, сообща приняли твердое решение: Мишкин «продукт» употреблять только в крайнем случае или когда совсем закончатся деньги.
После полуденного оздоровительного сна мы вышли знакомиться с Алупкой. Стемнело рано, и особых красот природы разглядеть не удалось. Зато на центральной площади обнаружили отличный кабачок, куда и зарулили начать знакомство с городом. Вечер стартовал «на славу»: «Деда» сразу «сняли» две яркие местные девицы, ко мне пристал бороться на руках какой-то сильно нетрезвый тип сопровождаемый тремя подружками. Когда же я, уступая продолжительным уговорам и демонстрируя «добрые намерения», с силой вогнал в деревянный стол раскладной нож для фиксации места сцепления ладоней, одна из девушек«от греха» увела меня на танцы. Оставшийся в одиночестве Колюня ещё немного выпил и отправился домой спать. Не вспомнив дороги домой, он надумал ловить такси, но городок уже спал никто никуда не ехал. Подойдя к одной из стоящих на площади машин, Колюня стал уговаривать водителя отвезти его на ветстанцию, впрочем, без всякой реакции. Требуя внимания водителя и человеческого отношения, Колюня с силой несколько раз дёрнул ручку двери. Милицейский патруль и задержал Колюню уже с этой ручкой в могучих руках.
После «танцев», у дверей ветстанции меня встретил милицейский «Газик». Два сержанта вежливо попросили меня предъявить документы и поинтересовались, знаком ли я с Николаем К м. Получив утвердительный ответ, они потребовали Колюнин паспорт и, ничего не объясняя, настоятельно рекомендовали утром зайти в городское отделение милиции. Узнав о ночном визите, появившийся поутру «Дед» пришёл в ужас. У Мишки была патологическая боязнь проблем с любыми представителями органов правопорядка.
В отделении нас не порадовали: Колюне инкриминировали попытку угона автомобиля. Как выяснилось уже утром: водитель Колюне привиделся обманчивая игра света и алкогольного воображения. После подключения к делу освобождения «абсолютно невиновного» Колюни начальника ветстанции, события приняли благоприятный оборот. Нам предложили через сберкассу заплатить штраф «за хулиганское поведение» нашего товарища, и никаких претензий работники органов правопорядка предъявлять не станут. В этот день единственная в Алупке сберкасса не работала, и Мишка поехал на автобусе оплачивать штраф в Симеизе.
Чтобы скоротать время, я помог продавщице кваса на плацу перед отделением милиции подключить привезенную бочку к водоснабжению. Благодарная работница торговли не осталась в долгу, и, отоварив наиболее жаждущих, предложила зайти к ней по соседству ненадолго «спрыснуть знакомство». Выйдя от гостеприимной продавщицы и направляясь в милицию, у самого входа в отделение я зацепился модным румынским сабо за булыжную мостовую и упал, разбив подаренную мне трехлитровую банку домашнего вина. Именно в этот момент «Дед» в сопровождении начальника выводил посиневшего, замерзшего в холодной камере Колюню. Нам всем сразу же предложили проследовать обратно в отделение, и выдали предписание покинуть Алупку в 24 часа.
У нас хватило сил лишь доехать на первом попавшемся частнике до ветстанции, забросить в машину вещи и раскладушки и проорать в три глотки: «В Гурзуф!»
В Гурзуфе
В Гурзуф мы добрались к вечеру, когда уже стемнело. Бросив вещи в камеру хранения, мы разделились и порознь для увеличения шансов вышли на поиски жилья. «Дед» взялся «утюжить» «Пятак» местную «биржу» сдаваемой жилплощади. Колюня двинул в «Бюро по найму жилья»: подобное государственное учреждение присутствовало в каждом городе. Не успев отойти от камеры хранения, я встретил однокурсника, который потащил меня к «Бочке» отметить «приплызд». Когда через час я был обнаружен у пирса встревоженными моим исчезновением друзьями, жилищный вопрос был мною решён.
У «Бочки» я встретил одну из многочисленных московских Колюниных подруг, Таню. Она вместе с тремя коллегами отдыхала во Фрунзенском, и девушки на один день заехали в Гурзуф осмотреться. Ожидая парохода в свой поселок, подруги коротали время за напитками и сразу любезно пригласили к себе погостить на несколько дней: жили они в просторном домике на четверых, так что «никаких неудобств!». «Дед» тут же слетал в камеру хранения за вещами. Раскладушки привели подружек в бешеный восторг: «В Крым со своими койками!», зашлась Таня.
Во Фрунзенское доехали без приключений и немедленно сели праздновать встречу друзей. Ночью у Колюни подскочила температура до 39, его колотило, душил кашель. Хозяйки срочно сварили компот, укрыли больного всем, чем можно, и стали усиленно кормить для скорейшего выздоровления. Аппетита у него не было, зато «Дед» ел за «себя и того парня». К утру лучше не стало, и мы с Мишкой отвели Колюню в туземную больницу. Его почти госпитализировали: «Минимум на неделю», пообещал местный эскулап. Но Колюне «повезло»: как только выяснилось, что мы во Фрунзенском проездом, попросили на выход «Зарегистрируйтесь, тогда милости просим в больницу!». Попрощавшись с гостеприимными подружками, с вещами и раскладушками мы вернулись в Гурзуф, вспомнив, что «дома и стены помогают!».
Съём «фанзы» напоминал сценку из театра абсурда: при температуре плюс 35 в тени, надевший на себя все имевшиеся вещи и укутавшийся сверху джинсовой курткой «Деда», Колюня, замотав горло шарфом, охрипшим голосом пытался договориться с арендодателями. Стоявший рядом осунувшийся «Дед», методично откусывая от горбушки черного хлеба, повторял как заведённый: «Что же мы будем делать с вещами?». Вблизи стояли раскладушки: мест в камере хранения не оказалось.
Около старого рынка тоже предлагали жилье, и я прошёл от «Пятака» в сторону Артека. Ко мне незамедлительно подскочил мужик лет сорока: «Вас сколько?». «Трое». «Одни парни? А то у меня жена девкам не сдает!». В Крыму все денежные вопросы решали жены. «Далеко?». «От Пятака пять минут. Посмотрим? У меня и машина здесь!». Подхватив на «Пятаке» Колюню и «Деда» с вещами, мужик на «артековском» УАЗике мигом домчал нас до места.
Я ещё не встречал в Гурзуфе такого жилья: на расстоянии шести метров от «хозяйского» дома стояла стена от снесенной постройки, по козырьку дома и на стене лежал тес, выполняющий роль крыши, а через него по бокам от земли до земли был перекинут брезент, играющий роль стен. Внутренняя отделка выглядела не менее «заманчиво»: поверх земляного пола были настелены доски, к которым брезент был намертво приколочен; одна из стен была глухая, а во второй проделаны палаточного типа окно и дверь. В жилище разместились три стандартных «артековских» пружинных кровати, большой стол с тремя табуретками и двустворчатый шкаф. «Мебель» занимала около трети помещения, высоко под потолком лампочка Ильича тускло освещала огромную кубатуру.
«Туалет во дворе, рукомойник на дереве, вещи свои можете хранить у нас в доме. По 1.5 рубля с носа за ночь, и живите, сколько хотите», наседал хозяин. У меня было сильное желание дать ему отлуп, но, посмотрев на дрожащего в жару Колюню, и «Деда», цепляющегося за раскладушки, нехотя согласился. Все ценное, в том числе документы, отдали хозяевам на хранение, раскладушки расставили на свободной площади, рюкзак с канистрой убрали в шкаф.