Приключения Озорников. Книга сказок - Наталья Волохина 2 стр.

Озорушка пощекотал немножко Засоньку, но не стал его дожидаться, очень уж хотелось скорей включиться в игру. Малышня, вспомнив ночные страхи, запела:

Ребятишки повалились и замерли, будто заснули. Тогда Озорушка запищал по-мышиному. Куклы мигом вскочили и прыснули в стороны, кто куда.

Куклы спрятались под листочками, Озорушка искал, а кого находил, толкал на поляну в общий круг. Девчонки громко визжали, Хохотушка заливалась смехом, Капризка канючила, что так нечестно, Хитрушка тихонько ходил за спиной Озорушки, а тот пытался его поймать, неожиданно обернувшись. Вдруг загрохотало, засвистело, зашуршало, невидимый великан провел гигантской расческой по макушкам деревьев, небо сдвинуло грозно черные, лохматые брови, травинки испуганно пригнулись, и все замерло. В этой беззвучной неподвижности зазвучал странный хор, не похожий ни на лягушачий, ни на комариный, но дружный и писклявый. Это малыши очнулись, наконец, и в жутком страхе перед дождем и огнеопасной молнией, ринулись со всех ног домой. Нужно было успеть в это малюсенький промежуток полного безмолвья, между безветрием и ливнем. Озорушка вырвался вперед и как тренер помогал, выкрикивая счет: «Раз-два, раз-два!». Ног, конечно, было у каждого по две, но сбиться могла помешать паника. Лоскутное одеяльце превратилось в кораблик, управляемый слаженными гребцами. Оказавшись у порога своих домишек, малыши, после очередного «два», закричали дружно: «Ураааа!»,  и сиганули под защиту непромокаемых крыш. В домиках было сухо, тепло, а значит, безопасно. Куклы устроились в своих креслах, кроватках, ели понарошечную еду, болтали от страха и от радости спасения, в конце концов, успокоились и уснули в своих постельках. Казалось, кроме дождя, беспокойных туч и ветра, все спят. Но не спали и неслышно перемещались по крылечкам, щелям и водостокам, прозрачные слизняки. В любую щелочку могли проникнуть бесформенные чудовища, напитавшись дождем, стремились они укрыться в теплом и тихом месте  уютном кукольном домике. Куклы ничего об этом не знали. Слизняки попрятались в подпольях, за ванной, в вентиляции и тоже уснули, для них такой большой путь тоже был нелегким. И еще они боялись садовых жаб, и вели себя тише воды, ниже травы

Глава 4. Дрема

Утром Озорушка первым делом побежал к окошку. Он хотел привычно распахнуть створки и звонко на весь городок крикнуть: «Эй! Вставайте, кто со мной озорничать?!»,  но вместо этого тяжело вздохнул и уныло поплелся на кухню. Там, на всякий случай, выглянул в кухонное окно, но и из него было видно только серое небо, с которого угрюмые тучи непрестанно поливали все кругом. Озорник хлопнул по клавише тостера, в ответ выскочили зажаристые хлебцы, сделали сальто и прыгнули на улыбчивую оранжевую тарелочку, расположившись забавной рожицей. Озорушка повозил их туда  сюда и оставил, опустив «уголки губ» вниз. Даже обжора  кот Василий не покушался на «опечаленный» завтрак, он крепко спал, не обращая никакого внимания на хмурые оконца. Озорушка потрогал тихонько чуткий кошачий ус в надежде на «догонялки», но кот даже нос не сморщил в ответ. Потеребив безо всякой надежды кошачьи уши и хвост, малыш прислонил белокурую головенку к теплому кошачьему боку и задремал. Дрема бродила по всем кукольным домикам и тихонько напевала:

Так прошла другая ночь и другой день, следом еще и еще, а непогода все носила и носила решетом воду, Дрема и Сон пели свои бесконечные колыбельные, куклы спали. Бодрствовали только слизняки. Бодрыми их трудно назвать, двигались-то они мееедленно, но сырости были рады и спешили найти местечко, где можно спрятаться, питаться и расти. Главное, успеть, пока солнышко не появилось. Оно страшнее жаб, вмиг спалит. Серые прозрачные никудышки забрались на подолы платьев, за отвороты штанишек, в шерстяные шевелюры сонных кукол и притаились. За долгие дождливые дни одежда, да и сами куклы, отсырели, и мокрые нитки стали прекрасным убежищем и едой для слизней.

Однажды утром малыши проснулись от непривычной тишины  никто не барабанил по крыше и в оконца, из серых, превратившихся в оранжево-красные. Вдруг звонкий голос Пети-петушка запел утреннюю песенку, а хор квакушек радостно подхватил припев:

Куклы обрадовались, но вскочить и броситься на призыв петушка не смогли. Одежда, нитки, носочки из которых они были сделаны, размокли, отяжелели от слизней и кое-где сверкали проеденными дырами. Солнышко удивленно заглядывало в оконца, Петя отчаянно звал малышей, да все без толку, никто не мог ни отворить, ни откликнуться. Солнце тронуло кошачий ус, Василий чихнул и проснулся, готовый гоняться за Озорушкой, но тот лежал беспомощной тряпичной горкой. Котик ткнул его носом в бок и чихнул от непривычного сырого запаха. Потом прижал уши, вздыбил шерсть и грозно заворчал, но разъевшиеся слизняки нисколько не испугались. Васька понял, нужно спасать друга. Он прыгнул на подоконник и стал толкать разбухшую раму. С наружной стороны Солнышко изо всех сил помогало ему  сушило мокрое дерево. Петушок старался поддеть острым клювом створку. Ничего не получалось. А тут еще толстый, огромный слизень, ухватил кота за хвост и повис, тот опрокинулся на пол и бесстрашно ринулся в бой. Оторвать врага от вкусной рыжей шерсти было непросто. Звякнуло распахнувшееся окно, в комнату влетел петушок, рядом шлепнулась его хористка  квакушка, солнышко заглянуло радужным глазком. Слизняк мигом отпустил Васькин хвост и хотел притаиться в какой-нибудь щели, но зеленая попрыгунья ловко ухватила его и «ам!»  съела. Петя тоже времени даром не терял, вынимал острым клювом из Озорушки наглых паразитов. Солнечные лучики догоняли разбегавшихся негодяев, высушивая на месте. Один только Озорушка лежал неподвижно. Кот с лягушкой заплакали было над ним, но Петя запретил, сказал, что сырости и без них хватает. Взяли малыша и вынесли на полянку, Солнышко его сушить стало, а отряд отправился спасать других кукол. Скоро все они лежали рядышком всей озорной компанией, а гадкие слизняки исчезли вовсе. Куклы просохли, но были очень слабыми и больными, сплошь изъеденными. Вылечить их могла только мама, но она была далеко  за Синими морями, за Высокими горами.

Глава 5. Фея

Жила-была девочка. Как её звали, не помню. Папы у неё не было, вернее, он существовал, но жил где-то далеко. Зато была мама  веселая, добрая, красивая, самая лучшая на свете. Она много трудилась, шила разную одежду, а девочкина работа была пока, как у всех детей, есть, спать, играть  расти. Девочка играла в куклы одна и с подружками. Как-то, вернувшись с прогулки, она бросила свою любимую куклу на пол. Мама удивленно спросила, за что дочка на куклу обиделась.

Глава 5. Фея

Жила-была девочка. Как её звали, не помню. Папы у неё не было, вернее, он существовал, но жил где-то далеко. Зато была мама  веселая, добрая, красивая, самая лучшая на свете. Она много трудилась, шила разную одежду, а девочкина работа была пока, как у всех детей, есть, спать, играть  расти. Девочка играла в куклы одна и с подружками. Как-то, вернувшись с прогулки, она бросила свою любимую куклу на пол. Мама удивленно спросила, за что дочка на куклу обиделась.

 У всех девочек красивые куклы! А у меня чудище!

 Почему же? Я ей платьице новое недавно сшила, бантики шелковые повязала,  огорчилась мама.

 Она старая, поцарапанная,  девочка заплакала,  у всех Барби, а у меня противная Катька.

 Ты же с ней так дружила! Нянчила её, а теперь вдруг разлюбила.

Но девочка не хотела ничего слушать, хныкала до самой ночи и спать легла, не устроив привычно куклу рядом. Мама вздохнула, подняла Катю, уложила в кукольную кровать и села пригорюнившись. Работала мама не покладая рук, но денег получала мало, их хватало только на еду, а одежду им с дочкой она сама шила, поэтому Барби купить, никак не получалось. Она подошла к своему столу, принялась перебирать лоскутки и вдруг, обрадовано захлопала в ладоши. Она вспомнила куклу, которую ей сшила её бабушка. «Как же я забыла?!».

Утром девочка обнаружила у себя на подушке красивую тряпичную куклу из нежно-розовой ткани. Тельце набито ватой, личико вышито славное  улыбчивое, волосы пышные из коричневых шерстяных ниток, а уж юбочка и блузочка, фартучек такие красивые  сказочные. Девочка ни есть, ни пить не могла, все любовалась новой куклой, кое-как дождалась, пока на прогулку можно будет идти. Ни у кого из подруг такой куклы не было, наперебой они просили её посмотреть, потрогать. А на другой день новая кукла  мальчик, сотворенный из смотанных ниток, принаряженный в красные штанишки и синюю рубашечку, поразил девчачьи сердца. Целую неделю каждое утро мама оставляла дочке на подушке новую куклу. Так появились: толстячок из носочка, засыпанного зернышками, долговязый парнишка из полешка, мягонькая парочка, с набитыми травой головенками. Соседки нетерпеливо ждали каждый день нового сюрприза и увлеченно разыгрывали разные истории с необыкновенными куклами в шалашике из веток, накрытых платком чьей-то бабули. Жило-поживало весело и счастливо сказочное кукольное царство-государство пока

 Это, чо? Вот эти тряпки и чурки тебе нравятся? Чепуха какая-то!  сказала старшая сестра одной девочки. Она бесцеремонно распотрошила одежду, волосы кукол и небрежно бросила их на землю в шалаше.  Беги домой, мамка тебе настоящую Винкс принесла.

Наша девочка бросилась собирать своих кукол, а когда закончила, обнаружила, что совсем одна осталась. Подружки нашлись на скамейке возле дома. Вокруг щегольской куклы с взрослым лицом вырос говорящий гриб, мимо которого незамеченной прошла «тряпочная» компания. А дома у девочки все повторилось, только теперь, вместо одной Кати, шлепнулось на пол много кукол. Не удалось маме убедить девочку, что детям всегда новое интересно, а потом они обязательно возвращаются к любимым игрушкам, что «новые» куклы «взрослые», а её, совсем как она сама, малыши. Те куклы на заводе сделали машины, а эти, как живые, только у неё одной такие и есть. Уснула обиженная девочка, прикорнула расстроенная мама, только брошенные куклы не спали, уставившись в потолок нарисованными, удивленными глазами.

В комнате было темно. Тонкий одинокий лунный лучик пробивался через щелку между шторами мостиком, прямо к кукле в нарядных красных штанишках. Только, прежде задорная, мордашка его почему-то казалась грустной. Вдруг лучистый мостик засверкал, зазвенел под тонкими каблучками чудесной феи, спустившейся к печальным куклам.

 Почему загрустили, малыши?  прозвучал колокольчиком её голос.  Мама вас такими веселыми сшила, а вы печалитесь.

 Мама нас в корзинку забыла положить, а девочка и вовсе бросила,  смело ответил белокурый мальчуган, в рубахе горохами.

 Огорчилась мама и устала. Это случается с людьми. Вы не печальтесь, я присмотрю за вами, буду вашей крестной мамой. А поскольку я волшебная Фея и оживила вас, то отправляю в сказочный городок. Пока ваша мама отдохнет.

 Мама почти никогда не отдыхает,  заметила розовощекая кукла.

 Почему загрустили, малыши?  прозвучал колокольчиком её голос.  Мама вас такими веселыми сшила, а вы печалитесь.

 Мама нас в корзинку забыла положить, а девочка и вовсе бросила,  смело ответил белокурый мальчуган, в рубахе горохами.

 Огорчилась мама и устала. Это случается с людьми. Вы не печальтесь, я присмотрю за вами, буду вашей крестной мамой. А поскольку я волшебная Фея и оживила вас, то отправляю в сказочный городок. Пока ваша мама отдохнет.