Вот и сейчас под внимательными и дружелюбными взглядами эльфов, он меж тем чувствовал себя ребёнком, непрошено вошедшим в запретный мир.
Белый Дворец возник внезапно и поразил окончательно уже и без того взволнованное сердце юноши. Он сиял в полумраке вечера, как далёкая звезда, как луна в небе. Взметнулись ввысь дивные хрупкие шпили, подобные изрезанному солнцем кристаллу льда. «Магия! так сказала госпожа Мара. Магия мира создаёт всё необходимое эльфам». Да, иначе и быть не могло! Только с помощью волшебства, но не рук человеческих, можно было возвести столь изящное, ажурное, почти нереальное сооружение. Там, на площадке у Белого Дворца, тоже стояли в ожидании эльфы.
Литей узнал его сразу Наверное, он когда-то видел его, когда-то, в далёком детстве Но оно прошло бесследно, забылось как старый сон. Если уж Литей не помнил даже своих родителей, как мог он вспомнить Элтлантис и князя эльфов. Нет, конечно, он не помнил и не знал, как должен выглядеть правитель эльфов. И всё же он сразу узнал его, мгновенно выделил среди других, столь же лучезарных, высоких и вечно юных. И от него вдруг повеяло чем-то знакомым, родным
Он был выше других Великий князь Эктавиан: белокурая его голова возвышалась над остальными; длинные белоснежные волосы собраны в хвост (длинные волосы дань эльфийской традиции и моде); серебряный обруч держал их в повиновении; серый плащ, переливчатый и мерцающий, как волшебные туманы Элтлантиса; остальная одежда белоснежная, как шкура Аланы; и глаза (вот что потрясало больше всего!), серые, сияющие, как звёзды, заглядывающие прямо в душу, такие странные глаза: в них была мудрость, неземная мудрость, мудрость времён, небес, земли мудрость старца, которая никак не вязалась с юным прекрасным лицом. А ещё печаль холодная печаль, которую Литей никогда не видел в глазах знакомых ему эльфов: короля, князя Лиарина или королевы Мары.
Фангир, шествовавший впереди гостей, изящно скользнул в сторону. И лошади остановились как вкопанные, а потом, к великому удивлению Литея, трижды кивнули белоснежными головами, словно приветствуя владыку эльфов. Королева ловко спрыгнула на землю, следом за ней спустился Литей. Он не посмел в данной ситуации предложить королеве руку или помочь, ибо так или иначе это была встреча двух великих правителей, а политика штука тонкая. Королева приблизилась, и эльфийский князь шагнул ей навстречу. Два силуэта в серебристо-серых плащах, мерцающие в вечернем сумраке леса. Лица их были серьёзны.
Кларизанно, Тланти Эктавиан! Кендо фли тия Ринай Киралейн, эко Риа Мара Джалина Вильсения, Книзо Лиарин! Алгиардо Лейндейл айнделло Элтлантис!12
Проявляя уважение к хозяевам этой земли, королева приветствовала владыку по-эльфийски. И тогда заговорил князь Лицо его по-прежнему оставалось беспристрастным, а голос был тих, как сама лесная тишина, но грозен, как рокот моря, и, в то же время, нежен, как первые утренние лучи солнца. Чтя традицию, он говорил на языке Лейндейла языке людей:
С добрыми словами и добрым сердцем ты вошла в мой дом, королева Мара! Я и мой народ приветствуем тебя и шлём ответный поклон королю и князю Лиарину! Да будет благоволение Элтлантиса навсегда с тобой и твоей землёй!
Ещё минуту правители глядели друг на друга серьёзно и даже несколько высокомерно. Потом вдруг неожиданно рассмеялись легко, радостно, как-то по-детски чисто.
Литей шагнул ближе, решив, что теперь его очередь приветствовать владыку эльфов. Но о нём пока никто не вспоминал. Потому что великий и гордый эльфийский правитель совсем по-простому, даже несколько фамильярно, заключил у всех на виду в свои объятья высокую гостью из Лейндейла. А та и не думала возражать, лишь рассмеялась ещё громче. И Литей подумал, что давно она не смеялась так искренне и беззаботно.
Клари, Эрсель! с улыбкой молвил эльфийский князь.
Рада тебя видеть, Экти! отвечала Мара. Ну-ка полегче! Моё плечо нуждается в штопке!
Эктавиан сразу помрачнел:
Я вижу! Что произошло?
Не стоит беспокоиться, отмахнулась королева Мара, случайная стрела Я думаю, твои руки излечат меня без особого труда. Так что не стоит даже говорить об этом!
Нет уж, стоит! гневный голос владыки эльфов зазвучал громче. Ничто не бывает случайным. Стрела свою цель всегда знает! И я знаю, что было её целью
Он коснулся зелёного камня на груди Мары.
Вот это! добавил он. Вот её цель!
Неприятное чувство всколыхнулось внутри у Литея, у самого сердца слишком уж много позволял себе этот эльфийский князь. Литей боготворил свою королеву! Все её почитали, а тут вдруг всё иначе! Он был чужим этот эльф. Пусть высокорождённым и великим, но чужим! Как смел он так запросто говорить королеве Маре: «ты!» и обнимать её у всех на виду, словно он её муж или друг, и Литей поджал губы, чувствуя нарастающий гнев.
Ты придаёшь этому слишком большое значение, спокойно молвила Мара Джалина.
Это ты относишься к произошедшему слишком легкомысленно не отступал Эктавиан, рука его по-прежнему лежала на камне Мары. Это не просто дешёвая побрякушка, из тех, которыми торгуют купцы на ярмарках. Это эльфийское сердце! Это символ нашего бессмертия, нашего величия! И стрела, метила в него. Кто-то хотел убить тебя, потому что принял за эльфа!
Тише, князь! одёрнула его Мара так тихо, что и Литей еле расслышал. Ты мудрее меня, возможно, ты прав. Скорее всего, прав! Но не стоит обсуждать это здесь и сейчас. Зачем смущать дурными вестями твой народ?! Он уже и так в отчаянии. Не так ли?!
Тише, князь! одёрнула его Мара так тихо, что и Литей еле расслышал. Ты мудрее меня, возможно, ты прав. Скорее всего, прав! Но не стоит обсуждать это здесь и сейчас. Зачем смущать дурными вестями твой народ?! Он уже и так в отчаянии. Не так ли?!
Истина в твоих устах, так же тихо ответил владыка эльфов. Идём в Белый Дворец! Нам о многом нужно поговорить, но, прежде всего твоя рана.
Литей всё ещё не остыл от внезапной вспышки ревности, он ещё чувствовал, как бурлит в жилах закипевшая кровь, и гнев ищет выхода, и именно в этот момент эльфийский князь, наконец, обратил на него внимание. Улыбнулся, как показалось Литею, чуть насмешливо и спросил у Мары:
А это, что за юный рыцарь? Представь своего спутника, королева Мара!
Гнев схлынул, как не бывало, уступив место растерянности. Литей лихорадочно соображал, как же ему лучше поприветствовать Великого князя.
А Мара сказала с улыбкой:
Это мой верный рыцарь и воспитанник, принц Дарген Литей Ринай, будущий наместник Брелистона, а если на то будет воля Небес, правитель всей Земли Орлов и Остена. А это Великий князь Эктавиан!
Прозвучало это как-то глупо и напыщенно, особенно по сравнению с титулом Эктавиана, упомянутым как бы вскользь.
Орлёнок из Даргкара, улыбнулся верховный эльф. Добро пожаловать в Княжество эльфов, юноша!
Моё почтение и пожелание всех благ Вам, Владыка Эктавиан! учтиво поклонился Литей. Для меня честь знакомство с Вами, то есть, конечно, мы уже были знакомы давно (так мне сказала моя королева). Но это ведь так давно было восемнадцать лет назад! Разумеется, я уже позабыл как
Слова застыли на языке Литея. Улыбка угасла на лице Эктавиана, печалью повеяло от него, столь сильной, что её можно было почувствовать кожей, и даже в лесу стало вдруг как-то темнее. По гневно сверкнувшим глазам Мары Литей понял, что ляпнул что-то совсем-совсем не подходящее. Он уже и сам сообразил что, но было поздно
Не так уж давно, юноша тихо молвил Великий князь, глядя куда-то в пустоту. Я вот тебя прекрасно помню, но ты был так мал Разумеется, ты всё забыл! Восемнадцать лет, да восемнадцать так мало, будто только вчера задумчиво добавил князь.
Пойдём во дворец! вмешалась королева, беря его под руку и возвращая обратно в реальность, и добавила, как бы извиняясь: Я очень устала в дороге.
Да, конечно, приободрился князь. Фангир, позаботься о лошадях! Распряги и отпусти, только вели не убегать далеко! Элтлантис изменился с тех пор, как Алана была здесь последний раз, а Эллил и вовсе в Эльфийской Долине впервые. Камаэ, Эрсель! Камаэ, ланхо!13 добавил он и пошёл к дворцу вместе с королевой.
Литей стоял на месте, не зная, что делать. Мара обернулась на ходу:
Литей, ну, что же ты стоишь, идём!
Дарген поплёлся следом, проклиная себя за бестактность. Если бы он не был так погружен в свои мысли, то, наверное, удивился бы тому, что эльфийский князь знает кличку его лошади, а ещё сообразил бы, что сказанное им слово «ланхо» относилось к самому Литею, и тогда он непременно бы разобиделся на то, что его посмели назвать «мальчишкой», но мысли Литея были далеко. Он был готов убить себя за то, что нехотя напомнил князю Эктавиану о гибели его жены, и поклялся себе больше не допускать подобного и вести себя так, как полагается истинному принцу.
Убранство Белого Дворца было так же изящно и нереально, как и всё в Княжестве эльфов. Мара опустилась в резное белое кресло, откинулась назад, наконец, расслабившись. Литей гадал, из чего сделана эта мебель. Похоже было на белый камень, устеленный необычным серебристо-голубым мхом, сухим и мягким, как хороший мех. Осторожно присев, на скамью рядом с королевой Литей убедился, что его догадка, видимо, верна.
Как здорово! мечтательно протянула Мара. Будто домой вернулась после долгих-долгих скитаний.
Так и есть, спокойно молвил князь, наливая два бокала из хрустального кувшина. Жидкость была прозрачной, как вода. Это и есть твой дом, Эрсель! Здесь, светлая моя, тебе всегда рады, особенно я!
Эльф подал один бокал королеве, а другой Литею. Это и впрямь оказалась вода, но только какая-то удивительная на вкус, и от неё тотчас стало радостно, спокойно, и усталость ушла в один миг.
Рады ли? усмехнулась Мара Джалина. Твой народ по-прежнему зовёт меня «элналан»14, а ведь уже сколько лет прошло.
Это без злого умысла, только, чтобы подчеркнуть твою исключительность, моя дорогая! парировал Эктавиан. Это твой дом, и земля Элтлантиса давно ждёт твоего возвращения, и возвращения Лиарина и Киралейна! Неужели вы ещё недостаточно сделали для людей?! Пора возвращаться, заблудшие дети!
Эльф заговорил по-эльфийски, и Мара также отвечала ему. Литей пытался понять, о чём речь, но разобрал лишь несколько раз повторяющиеся имена Лиарин, Киралейн, да словечко «ланхо», излюбленное королевой, и ещё «мангар» «рыцарь». Причём голоса беседующих, казалось, лишились дружелюбия.