В одно касание. Избранное - Александр Непоседа 6 стр.


 До свидания!

 До свидания, Алена!

 Бывай, старина!

Обнялись с другом.

 Бывай!


Оставшись один на тульском перроне, со сжавшимся сердцем, что бывает во время потери неизмеримо очень дорогого. И неизвестно, отыщется ли вновь.


До Москвы ехал в одиночестве. Сидя там, где она спала.


Дома сразу же заказал межгород.

 Да, Тула! По номеру! Пчелинцева Алена!

 Ожидайте.

Произнес равнодушный голос.


И чуть позже.

 Тула. Говорите!

Раздались гудки. Слабый щелчок.

 Да, я вас слушаю.

 Алена! Здравствуйте!

 Кто это? Простите.

 Всеволод из Москвы! Не узнали?

 Ах, это вы! Я так рада!

 Алена, приезжайте, прошу вас, еще есть время до занятий, почти две недели! Только дайте телеграмму, чтобы я встретил, либо позвоните!

Шилов продиктовал домашний телефон.

 Не обещаю, но очень постараюсь. Просто очень много дел.

 Я буду ждать, Алена.

 До свидания.


Перезвонила через два дня.

 Извини, я не смогу никак приехать. Мама  против.

 Алена, милая, я все понимаю. Скоро буду в Туле. Невероятно скучаю по тебе.

 Взаимно. Буду ждать.


Во время учебы проживал у Антона, в огромной квартире его родителей. Отдельная комната с окном в парк.

Последний курс института отнимал много времени, но, тем не менее, нашел паузу и набрал её номер.

 Здравствуй, необходимо встретиться. Сможешь?

 Да. Завтра в семь вечера у моего дома, в сквере.

 До встречи.


Долго бродили по аллеям, украшенным поздней осенью.

На ней было светлое пальто, подчеркивающее элегантность фигуры.

 Весной отбываю на Таймыр, с экспедицией, хочу закончить там свою диссертацию по геотектонике.

 Надолго?

 Месяца три, как минимум.

 Ты знаешь, твой друг

 Что?

 Он знает мой телефон, неизвестно почему, часто звонит, ведет долгие разговоры с мамой, требует к аппарату меня, но я не подхожу. Что это?

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА

 Что?

 Он знает мой телефон, неизвестно почему, часто звонит, ведет долгие разговоры с мамой, требует к аппарату меня, но я не подхожу. Что это?


Шилов был изумлен.

 Что же ты не сказала об этом раньше?

 Я думала, что это чудовищный розыгрыш. И бессильна изменить ситуацию. Ты, правда, ни при чем?


 Я? Как раз при чем. Ты необходима мне, понимаешь? Все мысли в свободную минуту обращены к одной, тебе, Алена!

Взял её ладони.

 Я люблю тебя. Люблю.

И начал целовать глаза, губы.


Короткие зимние встречи, снежные вечера сблизили настолько, что они, ища уединения, словно неприкаянные бродили по улицам, дворам, целовались в подъездах, мучаясь неразрешимостью любви.

В какие  то минуты, вздрагивая в его объятьях, обмирая, шептала.

 Довольно, проводи меня домой.


Провожала на вокзале. Весенний ветер волновал её юбку, волосы, и он целовал, вбирая и аромат, и вкус, смешанные со щемящим чувством расставания.


Увидев шагающего Антона, припала к груди Шилова.

 Возвращайся скорей, пожалуйста.

И пошла быстрым шагом прочь.


Из экспедиции написал два длинных письма, она отвечала.

Затем наступил напряженный период в работе, необходимые замеры, расчёты, работа над диссертацией захватила Шилова целиком.


Помощь ему оказывала юная практикантка Ксения. Приносила из библиотеки необходимые материалы, переписывала страницы, редактировала, проверяла выкладки и результаты экспедиции.

Лишь в середине июня, когда Антон засобирался домой, Шилов понял, что не успевает завершить работы.

Поэтому папку с черновиками и готовую диссертацию вручил другу. Для передачи в институт.


Что это было? Затмение?


Диплом, конечно, защитил, даже с блеском. А диссертация пропала. Впрочем, и необходимые черновики.

 С перелетом этим, с пересадками, ты же знаешь!

Оправдывался Антон.


Он еще не догадывался о главном.


Телефон её не отвечал.

Июльским вечером долго ожидал возле знакомого дома.


 Алена!

Вздрогнула, остановилась. Ждала, когда подойдет.

 Алена, здравствуй! Что происходит?

 Ты зачем пришел? Мне все рассказали.

 О чем?

 Об экспедиции, о том, как ты путался с этой практиканткой Ксенией. Дни ночи проводя вдвоем, якобы за работой.

 Кто тебе мог такое

И Шилов осекся на полуслове. Внезапно всё встало на свои места. Просто и ясно.

 Прости!

Резко развернулся и побежал к ближайшей автобусной остановке.


Через полгода, будучи в Чуйской долине, встретив сокурсника, узнал, что Антон провел защиту диссертации, именно той темы, разрабатываемой Шиловым, после чего состоялась свадьба. Обжигающая новость выбила из колеи.

И не стал даже расспрашивать, кто была невестой.


Прошла еще одна жизнь. Шилов сумел добиться своего в геологии и в жизни. Дочь работает в крупной нефтяной компании, сын в Праге, занят медиа-бизнесом. Жена  врач, практикуется в частной клинике.

Привыкший к размеренности, однажды утром, за завтраком, раскрыв журнал, прочел воспоминания выпускника Тульского политеха за 1970 годы.

Таймыр, жестокие морозы, энтузиазм. Поиски истины.


Пробежав строки, наполненные бездарностью и пафосом, обратил внимание на автора.

 Ола ла! Антон Колесников!

Тут же, его должность в солидной компании.

И Шилов собрался в дорогу.


Стремительно поднялся с дивана. Подошел к столу.

Глядя на снующие пальцы печатающей секретарши.

 Скажите, как зовут жену Антона Николаевича?

И она, растерявшись от неожиданного вопроса, удивленно вскинув брови.

 Эльза. Они месяц назад жемчужную свадьбу отметили.

Обворожительная зима

Ей чуть за тридцать. Но об этом знает она, да летящие навстречу снежинки. Трогательный силуэт, свежесть лица, изящность и лёгкость походки.


Взглянув, не определишь ни возраста, ни семейного статуса. Тонуть в глазах  ничего не сказать. Бездонность.

Из тех, что заставляет обернуться при утренней спешке, отыскивая её взглядом в толпе.


История, словно начатая акварель, со слабыми красками и размытая временем, известна лишь близким подругам, немногим сотрудникам по работе.

«Слава Богу, ни сочувствия, ни дружеской снисходительности».


Нейтральность диалогов; городские новости, косметика, модные сапоги для наступившей стужи. «Как они могут так много курить»?

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА

Нейтральность диалогов; городские новости, косметика, модные сапоги для наступившей стужи. «Как они могут так много курить»?


«На третий день цветения сакуры, в воздухе цвета персика, над ледяной вершиной горы»  присутствие какой-то лёгкой тревоги, с ощущением холода и бесприютности.

Мысли путаются.

 Тебя к телефону!

Беспокойный был сон, стремительный, почти не запомнившийся. Чёрные ветви за стылым стеклом.

Хочется горячего чаю.


В высоком светлом здании, по ночам, из-за освещения, напоминающего средневековый замок, одна такая. Остальных забирают мужья, подкатывая к парадному на автомобилях к концу рабочего дня. Бип  бип! Закрывающиеся двери, взмах руки, хруст снега под колёсами.


Отрицая торопливость, плавно ступая по лестнице, поворачивает к универсаму. Кефир, галеты, фрукты. Медленно идя по людной улице, задерживается возле строящегося храма, откуда видна излучина реки, дальний берег, низкое солнце. Сверкающий лёд, заснеженность, белая пелена.


«Что? Вы ошиблись, я не Светлана».

Мягко улыбнувшись, уходит, уходит в сумерки, в свет фонарей, растворяется в сверкающей замяти.


Чуть зябко. От холодных огромных окон, от уличного сквозняка. От одиночества.


Знакомые, близкие уголки. Тёмные, с искрами отсвета рекламы. Пульсация времени, разбавленная непонятной грустью.

Впрочем. «Боже, завтра и послезавтра  выходные».


Просыпаться, разметавшись на смятой за ночь постели, варить кофе. Стоя у окна, в короткой рубашке и босиком, смотреть вдаль, над крышами, в неведомый простор, до горизонта, словно ища невидимую звезду за недоступной чертой. За белоснежным дивным пологом, упавшим так рано в этом году.

«Странно. Он опять снился мне. Зачем? Уже пять лет, или шесть? Как летит время. Так пять или шесть? Кажется телефон».


 Мариша, приезжай к 14 часам, будут все наши, шашлыки готовим!

 Оленька, здравствуй. Не смогу, извини, надо закончить перевод, к понедельнику пообещала.


«Уехать в бор, бродить среди сугробов и провисших под тяжестью заснеженных сосновых лап, по узкой тропке. Посидеть за столом на открытой веранде просторного дома, дыша лесным холодом, дымком мангала, слабым мясным ароматом. Наблюдать за мужской частью компании, вспоминая свой двадцатиминутный болезненный роман».


 Не обижайся. Правда, не могу.


Зима, зима. «Все-таки шесть».


Над стадионом витала музыка. В лучах прожекторов, в самом углу ледовой площадки  она упала. Не успев сообразить о причине падения, почувствовала крепкие руки. Через мгновенье эти руки усадили её на скамью.

 Не ушиблись?

 Колено!

Он быстро пробежал сильными пальцами по ноге, ощупал голень.


Внезапно зашлось сердце от волнения. Но сопротивляться не хотелось. Замерла.

 Порядок! Заживёт. Но на коньках недели две  не кататься!

 Вы доктор?

 Что вы! Пока еще студент. Давайте провожу.

 У меня обувь в раздевалке. Вот номерок. Если вам не трудно.

Заглянул прямо в глаза. Улыбнулся.

 Вы очень красивая сейчас.

И стряхнул снежинки с её шапочки.


Она только набрала воздуха, чтобы ответить, а его уже не было. Вернулся с сапожками, прижатыми к груди. Помог переобуться. После коньков ноги обрели привычную устойчивость.

 Спасибо вам.

Он, не отпуская её локоть, шёл рядом. До самого подъезда.


«Ничего не помню. Только его мягкий, очень яркий шарф, баритон, внимательные глаза, незнакомый пряный аромат».

Сколько не пыталась, обходя отделы мужского парфюма не нашла аналогов.

Но это позже.


А сейчас.

 Можно, я позвоню завтра?

Она продиктовала свой номер телефона. Расстались.

Звонок раздался на заре. Разбудив, спросил о самочувствии. Спросонья замешкалась, голос дрожал, перед глазами за заиндевевшим окном кружился буран, сердце взлетало и падало вслед за вихрями снега  и вдруг ясно увидела его, бегущего навстречу с сапожками, прижатыми к груди.

Внезапное мгновение счастья, от которого даже трудно дышать.


Вставать не хотелось, согреваясь неожиданным вниманием, свернулась калачиком, подбив по себя подушку, уснула. И тут же полёт к нему.

Аллея, еле видимые дымные дали, заметённые беседки. Скамьи под пушистым нетронутым саваном. И ладони схватывает морозом.

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА

Сорвав с себя шарф, кутая её руки, дышит на пальцы. Совсем рядом стрекочут сороки.

Громче. Яростней. И она проснулась.


Совершенно забыв, что сказала в ответ.

Больше не звонил. Трижды, в течение дня, набирала его номер. Гудки. Напоминавшие долгие вскрики пароходов на реке  из детства. «Где  же ты»?


Откуда ей было знать, что в тот же день, он летел в Москву, которую не знал, никогда не понимал, не любил. Сошёл с самолета в Домодедово. Добрался до метро. Думая о ней, вспоминая утренний продрогший голос.

Назад Дальше