Не радость, злость рождает власть,
И добрый превращается в тирана,
Растет, как снежный ком, желаний
страсть,
И пресыщенье наступает рано.
А от него совсем рецептов нет,
Один спасенье ищет в войнах,
С соседями воюет много лет,
Повсюду льется кровь, и мир похож
на бойню.
Другой устал от оргий и утех,
И до любви душе его нет дела
Не будит по утрам здоровый детский
Смех.
Монарха тело к чувствам охладело.
И расставаться с властью силы нет,
Проклятая, по шею засосала.
А подданным его всегда покоя нет,
И чтоб ни делали, владыке мало.
Не дремлют и другие, власть любя;
Чуть только брешь, к ней тянут руки,
Как воронье, на павшего слетят!
А что народ? Как прежде терпит муки.
И каждый по себе готов оставить след
На скалах, в мраморе, металле,
Чтоб сохранить на много-много лет,
Деяния его потомки прочитали.
После траурных церемоний царскую корону возложили на голову Камбиса. Новый царь первым делом решил избавить себя от возможного конкурента родного брата. Преданный Камбису человек по имени Гист получил от царя приказ тайно, чтобы никто об этом не узнал, не проведал, убить Бардию. Для этого была использована темная ночь, ее вторая половина, когда даже стража позволяет себе сомкнуть веки. Действительно, убийство прошло никем незамеченным, чему способствовала сама замкнутость жизни царевича. Никто не кинулся его разыскивать, так как привыкли к его долгим отлучкам. Теперь ничто не могло мешать действовать новому царю. Натура Камбиса требовала особой широты действий, которые он и развернул в виде войны против Египта. В короткое время Египет был завоеван им. Еще никогда египтянам не приходилось видеть такой жестокости.
Времена те добротой вообще не славились. Что творили завоеватели того времени, можно судить по надписям, оставленным царями ассирийскими. Скажем, царь Тиглатпаласар Первый пишет об уничтожении одного из вражеских городов следующее: «Он прошел этот путь за три дня. С восходом солнца, когда их земля раскалялась, он вспарывал беременным животы, он протыкал тела слабым. Сильным он перерубал шеи». Как видите, о себе царь ведет повествование от третьего лица. Ашшурнасирпал делает клинописью запись уже от первого лица: «Я содрал с них живых кожу. Их кожей я покрыл столбы; одних пригвоздил я к стене, других посадил на кол и велел расставить вокруг столбов Главарям и царским начальникам я отрубил конечности» Ашшурбанапал, последний великий царь Ассирии, знаток письменности и основатель огромной библиотеки, иными словами, царь просвещенный, хвастался: «Я сжег три тысячи пленных. Никого из них не оставил я живым, чтобы не оказались они заложниками Я вырвал языки тех воинов, нахальные уста которых говорили дерзости против Ашшура, моего бога, и которые задумали против меня злое Остальных людей живьем принес я в жертву. Их изрубленные тела я скормил собакам, свиньям и волкам» Мало письменных источников, поскольку грамотных людей было мало, а для неграмотных цари оставляли наскальные изображения величия своих деяний. Например, на рельефах из Ниневии изображены пытаемые пленники, через губы которых протянута веревка. Один конец вождь держит в руке и в то же время копьем выкалывает пленникам глаза. Ну, чем не милое занятие повелителя, «царя царей», как они привыкли себя величать в те времена!
Так что же происходило в Египте, во время покорения его Камбисом, если хроника тех времен объявляет действия его особенно жестокими? Бессмысленная, тупая злоба персидского царя свалилась на головы покоренных египтян. Разрушались египетские храмы. Жилища простых египтян превращались в руины и прах. Жирели крокодилы, объедаясь сбрасываемыми в реку и мертвыми, и живыми телами. А сколько жрецов и сановников приняли смерть, будучи посаженными на кол?.. И этого Камбису показалось мало, он приказал уничтожать священных животных Египта. Чаша терпения богов, наверное, истощилась, когда уни увидели смерть посвященных им животных И мертвый Бардия вдруг воскрес! Об этом, в самый разгар упоения разрушениями и смертью, сообщил из Персии прибывший гонец с приказом: «Отныне все должны повиноваться не Камбису сыну Кира, а Бардии сыну Кира» Взбешенный Камбис приказал тут же казнить гонца. Затем приказал явиться к нему Гисту. Свирепо глядя на павшего ему в ноги исполнителя его, царских замыслов, Камбис произнес, шипя, но так, чтобы никто другой не расслышал его слов: «Как ты посмел не выполнить моего приказа убить Бардию?» Гист, мелко трясясь всем телом от страха, клялся всем святым для него, в том числе и именем верховного бога Ахурамазда, в том, что он неукоснительно выполнил тогда приказ Камбиса. Убийство Бардии произошло никем не замеченным, Он сам лично вынес тело за пределы дворца и глубоко зарыл в землю, чтобы его не могли выкопать голодные собаки. Камбис поверил слуге своему, но задумался: «О смерти Бардии знает он, да Гист. Для всех вельмож и чиновников Персии Бардия остается живым, а это делает того, кто прикинулся Бардией, слишком опасным для меня, Камбиса! Ждать нечего! Нужно собирать войска и возвращаться в Пишиявода у горы Аркадриш, что в Персии.
Над Фивами кровавая заря,
И дышат жаром ветры из пустыни.
Печать проклятья на лице царя,
И рвется нить судьбы его незримо.
Оседлан конь, готовый сесть Камбис,
Рабу он ставит ногу на плечо,
Раб привстает, нога скользнула вниз,
И рана страшная нанесена мечом.
Бог охранял царя от копий, стрел,
Враги его в боях не поразили,
Все просто, на коня так неудачно сел
Глаза закрылись, покидают силы.
Действительно все так просто произошло. Царь и не торопился, вроде бы? На сборы ушло несколько дней. Но вот войска построены. Царь садится на коня, раб, склонившись до земли, подставляет под ногу царя спину, а затем плечо, потом все происходит так, как написано в стихотворении. Меч царя глубоко вонзается в его же ногу. Рана оказывается настолько глубокой, а врачебная помощь такой неумелой, что Камбис на глазах у всего войска умирает.
Таким образом, кто-то, принявший имя убитого Бардии, становится полновластным царем. Случилось это в месяце виякне 14 числа (11 марта 522 года до нашей эры) Одна за другой все области обширной державы объявили о своей покорности новому царю Бардии. Армия стала под его знамена. Потому что не было в стране другого человека, который был бы сыном «царя царей» и в силу этого владыкой над персами.
Таким образом, кто-то, принявший имя убитого Бардии, становится полновластным царем. Случилось это в месяце виякне 14 числа (11 марта 522 года до нашей эры) Одна за другой все области обширной державы объявили о своей покорности новому царю Бардии. Армия стала под его знамена. Потому что не было в стране другого человека, который был бы сыном «царя царей» и в силу этого владыкой над персами.
Армия покидала опустошенные египетские Фивы, отправляясь домой. Египет свободно вздохнул с уходом персов. Повсюду закипели восстановительные работы. Слава богам, что персы еще не разрушили египетские ирригационные системы, и можно было надеяться на получение урожая, достаточного, чтобы прокормить оставшееся в живых население.
Отягощенная награбленным, персидская армия растянулась длинной змеей по пыльным дорогам востока, постоянно отражая нападение летучих небольших отрядов лихих наездников, пытающихся поживиться добром персидских обозов. Иногда персы сами провоцировали сопротивление себе попытками ограбления на пути своем городов и селений. Но вот, наконец, и дом родной. Родные и близкие воинов с радостью встречали возвратившихся живыми сынов и отцов своих. Общего народного ликования не было, поскольку царь не встречал своих военачальников, как это происходило прежде. Только несколько ближайших царских сановников выслушали донесения вернувшихся военачальников и отдали приказ поместить в царскую сокровищницу награбленное золото и серебро.
Прошло полгода Город продолжал строиться и украшаться. Изящные мраморные лестницы, обрамленные белоснежными колоннами террасы, крылатые быки-колоссы Двуречья у входа в великий храм бога Ахурмазда. Замечательные капители колонн, украшенные фигурами быков и единорогов. Крылатые быки с человеческими головами, изваяния львов и змей красивейшего царского дворца. На базарах и дорогах царства все славили имя нового царя. На три года он освободил своих подданных от налогов и от тягот военной службы. Но, как ни странно, появились и недовольные этими распоряжениями царя. Пока они искусно скрывали свое недовольство друг от друга. Скрывать его перед государем не приходилось. Прошло полгода, а он так и не появился перед своими царедворцами. Распоряжения те получали через евнухов. Поскольку большую часть своего времени царь проводил в уединенной башне за научной работой, а вечера в гареме, а это соответствовало характеру поведения Бардии, когда тот был царевичем, уединению царя никто не удивлялся. От царя не потребуешь, у царя спросить не осмелишься Недовольных можно было разделить примерно на две равные группы. Одни нуждались в военных действиях, война поила и кормила их, поставляя богатства. Вторая группа напоминала рыб-прилипал, они не могли жить без дарующего взгляда господина, им нужны были постоянные милости, которых добивались, рабски служа. Но господина не было видно, не было его, живительного, как дождь, благосклонного взгляда. При равных возможностях вторая группа, вернее, ее отдельные представители, и проявили большую изобретательность в поисках выхода из создавшегося положения. Встречаясь в помещениях царского дворца, они взглядами, не произнося слов, спрашивали друг друга: «Где царь? Что произошло? Почему он так долго не показывается? Что делать?» Ответ состоял из недоуменного пожатия плечами..
У одного из сановников, наконец-то, зародилась здравая мысль: «А является ли царем Бардия? Может, кто-то иной действует под личиной младшего сына Кира?»
Дальше больше, мысль пробивалась наружу, ассоциируя таинственность поведения царя с исчезновением мага Гауматы: «Куда исчез кудесник? Почему время его исчезновения совпадает со временем объявления Бардия царем? Не сам ли Гаумата, убрав с пути своего слабовольного ученика, младшего царевича, и, воспользовавшись отсутствием Камбиса, вызывавшего всеобщее недовольство, объявил себя царем? В таком случае все становится на места свои: и образ поведения царя, и характер производимых им государственных преобразований. Чтобы царствовать, необходимо и жесткость и жестокость! Человек, не воспитанный в таком духе, и не может вести себя достойно настоящему царю!» Слишком мягок и добр Бардия для настоящего царя? Что-то тут не то?