Я, читая в подростковом возрасте продолжение «Трех мушкетеров» Александра Дюма «Виконт де Бражелон или десять лет спустя», считал буйной фантазией ту часть повествования, в которой шла речь о «железной маске» Круто закрученный сюжет с попыткой замены царствующего короля Людовика XIV его близнецом Филиппом мне нравился. И я, соответственно моему возрасту, сочувствовал принцу, которому даже не пришла в голову мысль сопротивляться насилию, дав возможность ДАртаньяну арестовать, надеть на себя маску, и отправиться с ним вместе в маске в крепость Сент-Маргерит. Там случайно оказываются Атос и юный Рауль де Бражелон, в руки им попадает серебряное блюдо, которому царственный пленник доверяет свою тайну. И пошло, поехало Следует сказать, что изложенные события в последующих за «тремя мушкетерами» книгах значительно ближе к реальным историческим событиям, чем их начало. Однако доверия к себе они у меня почему-то не вызывали? И только позднее знакомство с историческими данными этой эпохи истории Франции, дали мне право думать, что мысли Дюма были правильными, хотя и неподкрепленными историческими документами. Несомненно, писатель имеет право на некоторую вольность в обращении с ними. Поэтому не следует произведения Дюма рассматривать, как серьезное историческое изыскание. Ну, скажем, ДАртаньян, в историческом аспекте, никакого отношения к «железной маске» не имеет. Иное дело, когда идет речь о Никола Фуке, суперинтенданте Франции. В этом эпизоде истории мушкетер лично арестовывал всесильного министра и сопровождал его в Сент-Маргерит. Мало того, ему несколько лет пришлось исполнять и роль тюремщика, с которой он, кстати, справился великолепно.
И эпизод с серебряным блюдом имел реальное место в истории, но не юный Бражелон нашел это блюдо и принес его Атосу, а блюдо нашел рыбак, видевший, как его выкинули сквозь решетку окна крепости-тюрьмы. Правда, рыбак был человеком честным и, понимая, что ему невозможно стать владельцем такой дорогой вещи, направился в тюремный замок. Там он подвергся суровому допросу. Комендант замка Сен-Мар спросил дрожащего от страха рыбака, показывая на блюдо:
«Ты читал, что написано на нем?»
Нет, не читал! Я не умею читать! ответил рыбак.
Стража не посчитала за труд, отправиться в деревню, где проживал рыбак, и опросить его односельчан. Те подтвердили, что задержанный, действительно читать не умеет. После этого рыбака отпустили и оставили в покое.
Такое отношение к заключенному дает возможность представить значимость его. Если ему за столом полагалась серебреная посуда, если к столу поставлялись изысканные блюда, если обращение к нему должно было быть почтительным, все это заставило людей, знакомых с этим эпизодом истории искать претендента на такое отношение. Кого только не предлагали на его место! Одни полагали, что им может быть граф де Вермандуа, незаконный сын короля Людовика XIII, осужденный на вечное заключение за то, что нанес пощечину Луи XIV в бытность того дофином. Другие видели в маске главу фронды, мятежного любимца парижской черни, герцога де Бофора, пропавшего без вести во время осады Кандии в 1669 году, связывая его исчезновение с замыслами кардинала Мазарини. Лицо претендентов постоянно увеличивалось, в том числе и за счет иностранцев. В этой роли побывали и сын Кромвеля, лорда-протектора Англии, и король Англии Карл I Стюарт (предполагалось счастливое избавление его от казни). Я не стану перечислять всех, поскольку иногда люди доходят до абсурда, предлагая каждый своего кандидата. Подумать только был предложен даже Жан-Батист Поклеен, известный человечеству под именем Мольера!
Я предлагаю читателю одну из версий, которая существует, и имеет немало оснований для своего существования. Итак, Север Италии, проселочная неширокая дорога, по ней движется небольшая карета, без всяких гербов и знаков. Время действия 2 мая 1678 года. День, прямо сказать, пренеприятный. С утра идет, не прекращаясь, проливной дождь. Порывы пронизывающего ветра подхватывают налету потоки воды и бьют ими, словно хлыстом, по деревьям, сбивая листья вместе с мелкими веточками, хлещут и барабанят по крыше кареты посланника французского в герцогстве Савойском аббата Эстрада. С ним в карете, расположившись на противоположном сиденье, находится граф Эрколе Антонио Маттиоли из герцогства Мантуя, что находится в Северной Италии. Разговор в карете был мирным и касается цели закрепления французской дипломатии в Италии. Воротами в Италию являлись в то время крепости Пиньероль, Казаль и Мантуя. Они закрывали пути в долину реки По. Герцогу Мантуанскому принадлежал маркизанат Монферрат, столицей которого городом Казаль и хотел завладеть король Франции. Сидящему сейчас в карете аббату Эстрад было поручено ведение закулисных дел не только с герцогом Мантуи Карлом IV, но и его министрами графами Маттиоли и Виалярди, маркизом Кавриани. Во Франции рассчитывали на ненасытную жадность герцога Мантуи. Легкомысленный и беззаботный, герцог большую часть своего времени проводил в развлечениях, находясь в Венеции и проигрывая остатки семейного состояния. Герцог не блистал здоровьем, его он подорвал в многочисленных любовных авантюрах. Герцог делал все, чтобы обогатиться, испытывая постоянную нужду в денежных средствах. Он уже давно, на много лет вперед, взял у ростовщиков займы под государственные налоги. Герцог Карл IV готов был продать все, нашелся бы только покупатель. Вместе с герцогом в Венеции часто бывал и граф Маттиоли. На него и обратил внимание французский посланник Эстрад. Он выяснил, что Маттиоли, являясь государственным секретарем, имеет огромное влияние на своего государя, Карла IV. После очередного бала, как бы случайно, граф и аббат встретились на городской площади. Оба были в масках, соблюдая осторожность. Более часа они обсуждали условия возможного соглашения, среди пунктов которого наиболее сложным был вопрос о цене крепости Казаль. Сумма была определена, определено примерное время введения в крепость французского гарнизона. Маттиоли при более поздних встречах убедил французов в том, что сделка проходит гладко. Маттиоли получил задаток платы своей «услуги» 2000 экю. Неплохим был и бриллиант, стоимостью в 400 луидоров, подаренный графу Маттиоли самим Людовиком XIV при их личной встрече. Король обещал итальянцу, кроме того, место пажа его сыну при французском дворе, а брату Маттиоли богатое аббатство. Казалось, события развиваются более, чем успешно. Французы подготовили военные силы для введения их в крепость Казаль. Размещением французских войск должен был руководить полковник Асфельд. Полковник ожидает личной встречи с герцогом Мантуи, а вместо этого его на границе с Мантуей арестовывают по приказу испанского губернатора, как фальшивомонетчика, и препровождают в тюрьму. Оказалось, что о соглашении Франции, которое обещал Маттиоли, узнали при дворах Турина, Мадрида, Венеции. А ведь соглашение должно было быть секретным. Зачем же Маттиоли раскрыл свои карты? Только денежные соображения могли объяснить этот поступок. Неудивительно, что вскоре и в Вене знали об этом соглашении. Разоблачения были небезвозмездными, одни только испанцы заплатили графу Маттиоли за сверхсекретные сведения четыре тысячи пистолей.
Так что, реализовать соглашение между герцогом Мантуи и аббатом Эстрад французам не удавалось. Документы, подписанные Карлом IV, были объявлены им подложными. Герцог Мантуанский стал говорить о своем министре, как об авантюристе, А когда ему напомнили о его личной беседе с французским посланником, герцог отвечал, что он не забыл о самой беседе, но он отрицал о существовании соглашения по передаче французам крепости Казаль. Не стану останавливать внимания читателя на деталях этой истории, но она имела свое продолжение. Возмущение поведением графа Маттиоли во Франции было невероятным по накалу, поскольку «предательство» итальянского графа происходило на королевском уровне. Похитить и примерно наказать вероломного мантуанского графа предложили герцогиня Савойская и аббат Эстрад. Людовик XIV, подумав немного, дал согласие на арест авантюриста и «мошенника», но потребовал, чтобы это было сделано тайно, без огласки и «держать его в заточении так, чтобы никто об этом не знал».
Маттиоли вел себя крайне легкомысленно, не предполагая, что тучи над головой его не сгущаются, а уже сгустились. Поэтому он, не опасаясь, принял предложение французского посла сделать небольшую прогулку и обговорить возможность и условия личной встречи французского короля и герцога мантуанского. Граф Маттиоли полагал, что о его закулисных делах с Мадридом французам ничего не известно. Во всяком случае, лицо аббата было спокойно и приветливо. Ни единой нотки неудовольствия или упрека не сорвалось с уст его. Успокаивало и то обстоятельство, что аббат Эстрад был один, без вооруженного отряда сопровождающих лиц. Кроме того, встреча должна была происходить на территории мантуанского герцогства, где все было подчинено ему, Маттиоли. Граф отлично владел шпагой, так что и сам мог за себя постоять. Начало разговора тоже успокаивало. Речь шла о поездке Карла IV в Венецию, на карнавал. Маттиоли сел на своего конька, весело и подробно передавая все сплетни, которые ему удалось собрать в Венеции. В поездке туда, Его Высочество герцога Мантуанского, как всегда, сопровождал Маттиоли. Эстрад делал вид, что его интересуют придворные сплетни и любовные влечения герцога, хотя на языке вертелся вопрос, который так и хотелось напрямую задать болтливому итальянцу: «Откуда дожу Венеции известно о переговорах между Францией и Мантуей? Но вот, кажется, приличная дорога кончилась, следовало прекратить разговоры, чтобы случайно при раскачивании кареты, не прикусить язык. Карета временами сползала по грязи в сторону, временами погружалась глубоко в разбухшую от дождя землю, и требовались немалые усилия лошадей, чтобы колеса выкатились на твердую почву. По крыше кареты крупными каплями забарабанил дождь. Порывы ветра подхватывали отдельные капли и заносили их вглубь кареты. Подъехали к берегу реки. Обычно узкая, легко преодолимая, сейчас она широко разлилась. Мутный грязный поток пенился, увлекая за собой ветки деревьев и небольшие деревца целиком с корнями, подмытые и увлеченные потоком воды. Единственный мост, который соединял оба берега реки, оказался разрушенным. Чуть в стороне были видны строения небольшого постоялого двора. Эстрад предложил оставить карету. Пошли пешком, продолжая разговор.
Идти по дороге было невозможно, ноги расползались в глинистой, ставшей скользкой почве. Решили идти по мокрой траве. По-счастью, идти было недалеко. Дверь в помещение небольшой гостиницы была открытой. Их встретил приветливый француз-хозяин, низко кланяясь. Путники скинули намокшие плащи. Эстрад осведомился о том, могут ли они рассчитывать на хорошее вино и мясо. Хозяин ответил, что и то, и другое у него имеется. Кроме того, он, притворно сетуя, сказал путникам, что переправа через речку ранее чем через день после того, как прекратятся дожди, невозможна, и предложил проезжим на этот срок небольшие комнаты. Когда через полчаса итальянец постучал в дверь комнаты французского посланника, чтобы предложить ему совместную трапезу, того в комнате не оказалось. Итальянец недоумевал, куда тот мог исчезнуть? Он и предполагать не мог, что аббат просто не хотел бросить тень на свое высокое положение, участвуя в последующих насильственных действиях над своим спутником, им же самим и подготовленных. Граф Маттиоли только успел войти в свою комнату, когда, рванув входную дверь, ворвались французские драгуны. Они схватили итальянца, связали, заткнули рот кляпом. Один из всадников перекинул тело графа через луку седла, вскочил на лошадь и легкой рысью направил ее в расположенную неподалеку крепость Пиньероль.
Когда вероломного итальянца доставили в крепость, ценных бумаг, на которые рассчитывали французы, производя арест, при нем не оказалось.
Искали инструкцию, подписанную военным министром Франции Лувуа, письмо короля Франции к герцогу Мантуи, ратификационные грамоты, но всего этого не было. Маттиоли упорно не называл места, где находились документы. Прибегли к пыткам, стали угрожать смертью, только тогда итальянец написал письмо своему отцу, в Падую, и тот отдал секретные бумаги. Но ратификационных грамот среди них не оказалось