Его густые брови при виде малышки сошлись в переносице.
Что она здесь делает? спросил капитан и стал оглядываться по сторонам. Где ее родители?
Думаю, это ребенок бродячих артистов. Тут одна труппа путешествовала в наших краях недавно. Уверен, они ставили младенца здесь из-за своей безалаберности. Не люблю я этих циркачей.
Капитан нахмурился еще сильнее. Легкий ветерок теребил пряди его волос. Кора протянула свою пухленькую ручку и коснулась одной прядки воина.
А вы ей нравитесь, капитан Дэвид! усмехнулся всадник, державший девочку.
Дэвид не мог сдержать улыбки.
Надо же, ответил он, совсем меня не боится.
Да, она на редкость смелая малышка.
Мужчина провел пальцем по детской шейке и перевернул медальон.
Ее зовут Кора, капитан.
Кора, повторил Дэвид.
Он взял ребенка к себе на руки и стал внимательно рассматривать. Что-то странное непривычное шевельнулось в его душе при виде этих наивных голубых глаз, которые так доверчиво смотрели на него.
Дэвид прожил долгую и вполне счастливую жизнь. Он был воином, вождем своего клана, справедливым и мудрым начальником, любящим мужем, но никогда отцом. Жизнь не подарила ему детей, и вот теперь, держа на руках черноволосую малышку, мужчина почувствовал, что его жизнь безвозвратно меняется.
Интересно, как долго она здесь находится? спросил он погрубевшим голосом.
Его воин пожал плечами.
В любом случае ее нельзя оставлять здесь одну.
Разумеется, проговорил Дэвид, крепче прижимая к себе девочку. Мы возьмем ее с собой. Судя по тому, как смело она себя ведет, ей будет по нутру в клане, сплошь состоящем из воинов.
Он направился к своей лошади, держа в руках теплый комочек.
«Странно, ухмылялся про себя Дэвид, почему я все время хотел иметь сына?»
Когда Агнесс, тщедушная немолодая женщина, немного сутулая и внешне напоминающая цаплю, нашла свою красивую сестру, было уже слишком поздно. Ни магические, ни человеческие силы волшебницы не смогли ей помочь добраться во время.
Дуана напоминала спящую, лежа на соломе в углу обветшалого домика. Но Агнесс знала, что девушка была мертва.
Фея опоздала.
Она опустила голову и помолилась о душе бедной девушки. Какая несправедливая жизнь! Несчастная моя сестра! Ты полюбила, но темное злое сердце убило тебя! Пусть твоя душа обреет покой на небесах.
По щеке немолодой женщины скатилась слезинка. Она опустилась на колени возле тела сестры, ее плечи задрожали, и она уже хотела вдоволь отдаться своему горю, как что-то странное привлекло ее внимание.
По щеке немолодой женщины скатилась слезинка. Она опустилась на колени возле тела сестры, ее плечи задрожали, и она уже хотела вдоволь отдаться своему горю, как что-то странное привлекло ее внимание.
Подозрительный шорох донесся из противоположного угла дома. Агнесс повернула голову и замерла, онемев. Забившись в темный уголок, на мешковатой тряпочке сидела крохотная девочка и смотрела на женщину испуганными влажными глазками знакомого золотистого цвета. Из-под чепчика, прикрывавшего маленькую головку, торчали светлые волосики, а крохотное тельце сотрясалась в бесслышных рыданиях.
Боже мой, прошептала женщина. А я и забыла, о чем говорила мне Калиста. Дочь Дуаны моя племянница.
Она осторожно повернулась и внимательно рассмотрела девочку.
Ну, здравствуй, малышка. Я твоя тётя. Ты боишься меня? Ну, не бойся, не бойся. Я тебя не обижу. Я пришла за тобой.
Продолжая успокаивать ребенка тихим голосом, Агнесс медленно приблизилась к ней.
Ты скучаешь по маме. Ты все поняла. Такая маленькая, но уже такая смышленая.
Агнесс широко расставила руки, призывая малышку подойти к ней. Девочка наклонила головку, как бы раздумывая, что делать дальше. Ее маленькие, слегка раскосые глазки покраснели от пролитых слез.
«Переживает из-за мамы. Интересно, как долго она сидит здесь в одиночестве?» думала Агнесс, продолжая изучать ребенка.
Видимо малышка пришла к положительному выводу насчет женщины, так как села на корточки и медленно поползла к своей тетке. Агнесс обхватила ее руками и усадила себе на колени. Нежно поглаживая по тоненькой спинке, женщина шептала ласковые слова, боясь, что ребенок опять расплачется.
Все хорошо, маленькая. Я возьму тебя с собой и воспитаю. Калиста сказала, что ты станешь феей, и я уже чувствую в тебе волшебную силу. Все будет хорошо, девочка. Не бойся меня.
Словно осознав ее слова, девочка подняла головку и серьезно посмотрела на женщину. Тут волшебница и увидела половинку медальона, о котором говорила Калиста. Она перевернула его обратной стороной и прочитала имя девочки.
Так значит, тебя зовут Соша? А я Агнесс тетя Агнесс. Приятно познакомиться.
Женщина нахмурилась. Но почему половина, а не целый медальон? Она обернулась и посмотрела на сестру. На шее Дуаны ничего не было. Странно.
Агнесс посмотрела по сторонам в поисках второй половинки, и то, что она увидела, очень удивило ее. На грубом деревянном столике лежала пряжа. Дуана вязала для ребенка. Но вся одежда имела свою пару. Две вязанных курточки, две пары пинеток, два чепчика и даже вязаные игрушки в виде шариков тоже были две.
Странно. Очень странно. Агнесс терялась в догадках. Вряд ли Дуана шила одежду про запас, она была тяжело больна, и каждое движение давалось ей с большим трудом. Складывалась такое ощущение, что она вязала для близнецов О боже! Женщина приложила руку к щеке. Как же она сразу не догадалась. Половинка медальона!
Она встала на ноги и, держа на руках крохотную Сошу, стала обыскивать дом в поисках второй девочки. Это должна быть определенно девочка. Калиста могла ошибиться в их количестве, но не в поле ребенка.
Агнесс проверила все углы и щели, залезла на чердак и спустилась в подпол. Обошла дом вокруг и проверила ближайшую территорию, но нигде не смогла найти второго ребенка. В душу закрался страх. Сейчас, анализируя прошедшие события, женщина вспомнила, что когда вбежала дом сестры, дверь была распахнута. Возможно, кто-то был здесь до этого и забрал девочку. Они не увидели Сошу, так как та пряталась в углу, но взяли ее сестру.
Ох, уж эти бродячие артисты! Как же Агнесс не любила этих циркачей. Им ничего не стоило войти в любой дом без приглашения и взять то, что посчитают нужным.
Женщина сокрушенно покачала головой. Увы, у нее было времени для переживаний. Она уже на руках, обучить ее всем тонкостям магического искусства, а по истечению двадцати лет отправить во дворец к ее отцу.
Ей нужно было похоронить свою сестру должным образом, а затем отправиться за семь зеленых лугов в свой дом на опушке в Голубой Долине с грудным ребенком на руках.
Жизнь предстояла быть длинной.
Коре была пять лет, когда она получила свой первый меч. О, как давно она о нем мечтала! С тех самых пор, как папа Дэвид впервые привел ее на турнир, который проходил каждые выходные на полуострове, где жил их клан.
Кора до сих пор с восторгом в сердце вспоминала, как посреди турнирного поля сошлись два сильных воина, с ног до головы покрытых железом, чтобы смягчить удары при сражении на мечах. Это было просто потрясающе! Девочка с широко открытыми глазами просидела до конца состязания, окончательно определившись, кем хочет стать, когда вырастит.
Кора до сих пор с восторгом в сердце вспоминала, как посреди турнирного поля сошлись два сильных воина, с ног до головы покрытых железом, чтобы смягчить удары при сражении на мечах. Это было просто потрясающе! Девочка с широко открытыми глазами просидела до конца состязания, окончательно определившись, кем хочет стать, когда вырастит.
Ей всегда претили эти девчачьи игрушки. Она не носила банты и ленты, не любила платья и туфли на каблучке. Ей больше нравилось бегать с мальчишками, лазить по заборам, валяться в грязи и драться на палках. А для этого дела, как известно, платья не подойдут. Поэтому ее любимой одеждой были мальчишечья туника и короткие штанишки, которые постоянно были рваными, сколько бы мама не ставила на них заплаток. Да и длинные косички Кора не собиралась отращивать. Ведь они жутко мешали ей, когда девочка пробиралась сквозь колючие кусты, цепляла на голову колючки репейника, или теряла клок в драке с мальчишками.
Маленький с тонкой рукояткой, специально сделанный под ее руку, с вытатуированным символом ее клана, меч блестел на солнце, когда девочка поднимала его над головой.
Наверное, папа Дэвид наблюдает сейчас за ней. Он часто так делал, когда Кора играла с ножиками, сидя посреди турнирного поля. И конечно он гордится ею.
А Соша в свои пять лет зарекомендовала себя, пусть и талантливой, но трудно обучаемой магическому делу ученицей. Да еще и на редкость проказливой.
Тетя Агнесс только и успевала не досчитываться волшебных порошков в своей коллекции, или обнаружить, что содержимое баночек не соответствует их этикеткам, или удивляться своему странному поведению, появлению на теле множества бородавок, удлинению носа и ушей, а потом узнавать, что содержимое одной из магических банок было отправлено в котел с кашей, которую она съела на завтрак.
А вчера ее разлюбезная племянница, сидя на столе в кухне и болтая своими худенькими ножками в белых носочках и ботиночках с бляшками, создала в воздухе круги, отчего в комнату ворвался ветер, разбив стекло в окне и стал кружиться у ее ног. А эта негодница покатывалась со смеху.
В девять лет Кора могла легко оседлать настоящую лошадь, а не этих дурацких пони, которых так любили остальные девчонки в клане. Она каталась по кругу в поле, когда ее отец Дэвид, стоя в центре и держа на привязи своего любимца, пегого коня Медаса, руководил процессом езды бесшабашной дочери.
Ему, конечно, нравился боевой дух девочки, и в душе он гордился, что Кора становилась такой, какой он всегда хотел ее видеть, сильным отважным человеком, который не боится трудностей и легко справляется со всеми препятствиями. Но все же она всего лишь девочка, да к тому же совсем ребенок, а боевого запала и дерзости у нее хватало на десяток его воинов. И это без сомнения тревожило Дэвида. Как бы эта воинственная малышка не вляпалась в кучу неприятностей в будущем.
Свое девятилетие Соша отпраздновала как всегда вместе со своей любимой тетей Агнесс и их котом Маркизом. Тетка приготовила ее любимый сливой пирог, хотя и ворчала все утро, что за вчерашние проделки ее стоило лишить всех поздравлений. Но Соша знала, что тетя Агнесс хоть и ругает ее, на чем свет стоит, но все равно очень любит. И девочка тоже любила ее.
Ей нравились тонкие костлявые пальцы тетки, что, поглаживая ее по головке, теребили длинные, вечно спутанные волосики, худое продолговатое лицо старушки, особенно когда та, надев на нос очки, читала ей на ночь сказку, ее длинные седые волосы, которые она каждое утро непременно превращала в шар на голове. И грубый строгий голос, и каждую морщинку на лице, Соша безумно любила единственного ей родного человека на земле.