Гибель державы. История России - Петр Петрович Котельников

Фрагменты истории ушедшей страны

Простить можно прозаика, поэта,
История для творчества  кайма,
В ней может не искать ответа,
И не просить ученого совета,
И истина ему, пожалуй, не нужна.

Чужие тайны, мысли, жизнь  пустяк,
Разворошит, коснется грубо ран,
Сегодня круг придворных дам,
Герой  гасконец Д, Артаньян,
Назавтра  Сирано де Бержерак.

Он не несет за истину ответ,
Он может опорочить чье-то имя,
Не спросишь, прав он, или нет,
Когда осмеян им мыслитель и поэт.
И возвеличен служка Мазарини

Сейчас историки, а летописцев нет,
Правдивые сказания не пишут,
В истории найдется ложный след,
Подкинет он и толику монет,
И может послужить отличной пищей.

Глотаем ложь, глотаем полным ртом
Про славные дела предателя Мазепы,
Те были до Полтавы. А потом?
Что думал Карл Двенадцатый о том?
Что Пушкин написал об этом?

И возглашают: «Грандиозный труд,
Интерпретация событий, и оценки!»
Хотя все это  лишь словесный блуд,
А доказательств нет, хоть бейся в грудь,
Хоть бейся головой своей об стенку.

В убийцу превратить Бориса Годунова,
Коль сделан царственный заказ,
Свидетелем  слепого и немого,
Подчистить здесь, и там убрать немного,
И прежде создавалось, и сейчас.

На плахе жизнь окончил Томас Мор,
И Ричард Глостер в честном пал бою,
Святую Жанну ожидал костер,
Такой же Яну Гусу приговор,
Но каждый создавал историю свою.

За все заслуги Орлеанской девы,
Сподвижника ее  Де Рэ,
Взошли наветов гнусные посевы,
Под ликование огню предали тело,
И не было защиты при дворе.

За раны тяжкие, за пролитую кровь,
За ратные заслуги и труды,
Де Рэ рассчитывал на общую любовь,
Ему обязан был король
Но символом стал Синей Бороды.

А правду подменить довольно просто,
Возможностей испытано так много,
Диктатору права присвоить Бога,
И не найти пути иного,
Как после смерти объявить его
и дьяволом и монстром

Россия далеко зашла,
Создав могильщиков не мало,
Хоть быстро двигались дела,
Но продолжала быть отсталой.

Необозрим ее простор,
А безземелье стало лихом,
Соха и лошадь, да топор,
Солома крыш в селеньях тихих.

Глубины душ рождают гнев,
Он ищет выхода наружу,
Какой и где взойдет посев?
Реформы на деревне нужны.

Нашелся тот, кто все понял,
Решив все сдвинуть с мертвой точки.
Царь манифест тот подписал,
Народ не понял в нем ни строчки.

И озадачен император,
Что дальше делать, как тут быть?
И очень скоро реформатор1
Был Каракозовым убит.

А сколько партий развелось,
На каждый день, на все фасоны
А сколько по России лож 
В Москве и Питере масоны.

Где центр масонства? Где?
Враждебен для России круг,
Масоны развелись везде,
Немало средь царевых слуг.

Но государь был слишком мягок,
И не вникая в сущность дел,
Министрам доверял бумаги,
Дурного видеть не хотел.

И, если б не было войны,
Событья были бы иные?
Могильщики везде видны,
Конец царю, конец России.

Он  образец отца и семьянина,
В любви купается жена,
Он ждет наследника и сына,
Но Богом радость не дана.

Под знаком ли беды родился?
«Ходынка»  знак ли той беды?
Кто так тогда распорядился?
На скипетре царя  следы

Всегда властитель виноват,
Но где же близкие, родные?
Где дядя был, и где был брат,
А где друзья, где все  иные?

Не хватит исполину сил,
Дела отца не завершены,
Нет, он мечтателем не был,
В правительстве его масоны.

Хождения по монастырям,
Молитвы истовые  Богу,
То дьявол искушал царя 
У государя дочек много!

В России  тюрьмы, палачи,
Но, такова ль ее природа?
Сулят нам мед и калачи,
Приманкой служит и свобода,

Боролись мы за долю, волю,
Поднявши бунты, мятежи,
Свободой каждый русский болен,
Но нет ее, как ни служи!

У «Февраля» и «Октября»
Окраска разная, оттенки:
«Февраль» пришел, и нет царя.
«Октябрь» пришел, и царь у стенки!

А был ли штурм, или не был?
Ну, предположим, не был.
На небе не было светил,
Иль в ярких звездах было небо?

Сигналом выстрел был «Авроры»?
Иль Петропавловки салют?
Не вижу в том предмета спора,
А в революции  вся суть!

Монархия в России пала,
Взошла ли ясная заря?
Свободными ли люди стали,
Убивши своего царя?

Исчезли каторга и тюрьмы?
Исчезли голод, недород?
Исчезли битвы, войны, штурмы?
И гибнуть перестал народ?

И какова за это плата?
Хотя тогда были видны,
Что смелых ждет петля и плаха,
И гибнуть светлые умы!

А с чем останется Россия,
В потоках дней своих, ночей?
Утратит ум свою и силу
В объятьях тех же палачей?

Нет средств, нет нужных связей.
Чтоб не иметь нигде отказа,
Приходится волчком вертеться,
Ей не дадут за просто, так,
В приданом дана красота
Да навыки, что дали в детстве.

Простой служила машинисткой.
В конторе среднего юриста.
Надежд на будущее нет.
Что значит возраст мужа,
Когда ей близость Света нужны,
Чтоб в нем блистать немало лет.

У Сухомлинова беда,
Побойтесь бога, господа,
Не сыпьте соль ему на раны,
Амура он сражен стрелой,
Был в битвах с турками герой,
Теперь под каблучком у дамы.

Ценитель моды и манер,
Георгиевский кавалер,
Министр военный, страж войны,
Красавицу одну узрел,
Не устоял альковный лев
Пред чарами чужой жены.

Она  действительно, прекрасна,
Искать пороки в ней напрасно,
Фигура прелесть, ножки, руки,
Нежна, как бархат, ее кожа,
Завлечь она любого может,
Душевные рождая муки.

В ход пущено любви искусство,
Ответное рождая чувство,
Отметены преграды  годы,
Теперь предлог какой-то нужен,
Чтобы могла уйти от мужа,
Особые нужны к нему подходы.

Так молод муж у милой Кати,
Еще свежи его объятья,
Он  дворянин, к тому ж, богат
Какая тактика нужна?
Сказать, что тот сошел с ума?
Министр в любви не ведает преград.

Попытка была неудачной,
И Сухомлинов озадачен,
Ну, явно, непредвиден поворот,
И новый шаг задумал он,
Муж был в «измене» уличен,
И, наконец, получен был развод

Министр военный был суровым,
Хотя, конечно, не Суворов,
В бою считал надежным штык,
Все новшества, и все иное,
Помехою считал для боя,
Ну, что поделать, он к тому привык!

И прежде воинству помеха,
Теперь он стал предметом смеха.
Служа молоденькой жене,
Министр, не ведая позора,
С собачьей кличкою «Азора»
Судьбой доволен был вполне.

По всей России, как грибы
Растут масоновские ложи,
Охранки филеры слепы,
План тайных обществ сложен.

Нет мистики и мишуры,
Свободно каменщиков братство,
Но с давних пор, до сей поры.
В них крайне трудно разобраться.

Нет масок, скрывших нос и лоб,
Отброшен фартук, мастерок,
Оставлен череп, черный гроб,
Куда-то делся молоток.

Глядишь, как будто бы забава,
От скуки челюсти свело,
Но тайны, значит, нету права,
Проникнуть в тайны тяжело.

И все же, цель их какова?
Раз тайны  вредны, значит!
Какие связи, с кем дела?
О чем в тех обществах судачат?

Терещенко и Коновалов,
Некрасов, Керенский А. Ф.,
Такой удачи б не бывало,
Скромней бы выглядел успех,
Когда бы было все случайно,
А не продуман четко план.
В России все необычайно,
И Октябрю пример был дан.

Ответ ищу, кто шел туда?
Понять еще, с какою целью?
В масонах были господа,
Возможно, были от безделья?

Восторги вызвал ритуал,
Запретный плод от церкви, Бога?
Что, став масоном, потерял?
Быть может, все-таки и много?

Прорехи, беднота души,
Коль мистика ее объяла,
Живет ли в Питере, глуши.
Спит под пуховым одеялом,

Иль дух движенья обуял,
Увлек круг новых интересов.
Он душу дьяволу отдал,
И служит демону и бесу.