Ага
Да, и звали его на самом деле не Куратор, а Серафим. Он мне все рассказал и о том, что у моей сестры Дракона зовут Филоменой, и что она собрала уже всех Ивереней, поэтому Филомена вроде как без работы. И еще прояснил насчет Михаэля. Тот убил своего Дракона, поэтому стал низко резонировать, попал в ряды драконоборцев и теперь в Момре. А мы с Михаэлем дружили, несмотря на то, что он был невидим для других. Я, как дура, везде ходила и разговаривала с ним, а люди думали, что это я сама с собой общаюсь. Ну, ты же знаешь, наверное, что мы видим то, что высвечивают нам те, кто находятся с тобой в одном диапазоне. Я-то к Павороти была повернута, оттого видела и Драконов и существ из Момры. Один раз даже пообщалась с Распорядителем Воплощений Надеюсь, я тебя не запутала?
Ага. Только мне одно не ясно зачем я все это выслушиваю? Ты мосты, что ли, наводишь? Мелания, наконец, посмотрела своими карамельными глазами прямо мне в лицо и продолжила жестко. Я тебя через пару дней в гостиницу при почте определю, так что можешь не стараться.
Ты злая.
Ага
Надеюсь, Заглавень наш дружелюбнее, а то с такими как ты, даже не хочется сливаться. У тебя что, из всех нас самое трудное было детство?
Мелания долго молчала, потом глухо спросила.
У тебя родители есть?
Они рано умерли, и я жила с сестрой, пока та не исчезла.
А я росла в интернате, паузы между предложениями становились все короче. Мелания, похоже, разговорилась. И вот она задала следующий вопрос. Тебе по шее доставалось?
Я растерялась.
Не помню.
Голодной была?
Нет
Мерзла с утра до ночи? Мыкалась по съемным жилищам, пока тебя Дракониха не подобрала?
Ну, вообще-то
Мелания закончить мне не дала
Тогда нечего мне тут рассказывать о перипетиях своей жизни! Ты и с наперсток не хлебнула горестей.
Я бросила лущить фасоль, неловко поставив тарелку на пол, отчего половина содержимого рассыпалась на мелковорсном ковре. Пару раз открывала рот сказать умное, но в итоге лишь попросила:
Вот только не надо так противно на меня молчать!
Нет плохого есть то, что не нравится тебе.(автора не знаю)
Савелий был измучен болезнью, она придавала его облику чуть больше потрепанности жизнью, чем обычно. Жилистость перешла в болезненную худобу, рост словно уменьшился на пару сантиметров, а залысины на лбу стали больше. Глаза потемнели, в них больше не было густой синевы. Болезнь проложила новые морщинки по его щекам, такие глубокие, что, навряд ли, они когда-нибудь разгладятся хорошим питанием и свежим воздухом. Был он небрит, всклокочен сильнее обычного, да и пижама не каждому к лицу. Лишь доброта и самоирония не пали под давлением обстоятельств, по-прежнему оставаясь его сильной стороной.
Савелий улыбнулся мне так, словно просил прощения.
У меня такое чувство, что я какую-то глупость сказал или сделал.
Когда?
В день приступа. Ты что-то про меня теперь знаешь, а вот что именно, я не могу вспомнить.
Это у тебя галюники от инфаркта, заверила я его.
Савелий, соглашаясь, покачал головой.
Мне жаль, что я испортил всем праздники. Вот ты бы могла лучше время проводить, чем здесь в больнице.
Знаешь, я почти справилась с непонятным чувством ответственности за тебя, так что совсем скоро перестану навещать.
Чем займешься? Ведь уйма времени освободиться.
Может, наконец, выучу какой-нибудь язык, например итальянский.
Неплохо А я вот, знаешь ли, «обнулился». Всё, что раньше радовало, как-то потеряло смысл. Ничегошеньки не хочу. Практиками точно не буду заниматься. И читать не тянет. Йогу, наверно, брошу.
Может рыбалка?
Савелий не успел ответить, потому что в палату спиной зашел санитар, вкатывая какой-то громоздкий прибор на колесиках. Обернувшись на нас, Санта мгновенно просчитал ситуацию как безобидную и ничуть не сомнительную. Сказал мне: «Можешь не выходить. Голить его не будем», а Савелию «Жена твоя велела главврачу, ещё на какую то х тебя обследовать».
Савелий заметно взгрустнул и перевел тему на самого медбрата:
Что с рукой?
Травма, коротко отозвался Санта, разворачивая прибор между окном и спинкой кровати.
Спортом получил? не отставал от него Савелий.
Санитар ответил не сразу, да и слова выдавил из себя с трудом:
Нет. Били и рвали.
Почувствовав, что получилось совсем кратко и жутко, Санта неохотно добавил:
Жить не мешает, но рука бередлива.
Тут я совершенно некстати вставила:
У меня тоже как-то болело плечо. Так я, когда чистила зубы, то руку держала, не шевеля, а сама головой вдоль щетки водила.
Санитар оставил прибор в покое и, развернувшись, посмотрел на меня в упор. Я заморгала часто. Не потому, что испугалась, а от того, что не знала, как он отреагирует на неуместное замечание. Говорят же: «Хочешь узнать человека? Тогда задень его. Человек это сосуд. Чем наполнен, то и начнёт выплёскиваться из него».
Из Санты теплым голосом полилось сочувствие:
Боль приживчива, приурочлива. Боль врача ищет. Скажется, и сразу услышишь, где она в боку или в голове. В словаре одном про неё написано, что она по чувству бывает разная колючая, резучая, гнетучая, грызучая, жгучая, палящая, тупая, глухая, ещё нылая, отворачивая клетчатое одеяло к ногам Савелия, он спросил. Вот у тебя какая она сейчас?
Савелий прислушался к себе и ответил уверенно:
Словно жжет изнутри. Одним куском. Место сказать не могу, но хочется вынуть.
Достанем, заверил его Санта. На то ты и здесь, чтобы исцелиться.
В палату заглянул немолодой врач и почему-то приспросился вначале:
Уже можно?
Да, доктор, заходите. Пациент готов, бандуру я закатил, а барышню уведу за собой.
В палату заглянул немолодой врач и почему-то приспросился вначале:
Уже можно?
Да, доктор, заходите. Пациент готов, бандуру я закатил, а барышню уведу за собой.
Я вышла следом за санитаром. Двигался он ловко, отчего все его физические недостатки воспринимались как детали четкого образа, а не как небрежность создателя.
Мимо нас в палату зашли ещё несколько врачей. Санта поймал меня за рукав свитера.
Ты не уходи пока.
Почему?
Я соврал этому парню. У него туго идет выздоровление. Какие-то проблемы есть, поэтому будут повторно обследовать. Процедура неприятная. Он захочет после видеть кого-нибудь из «своих».
Вот тут на меня нашло. Накатило, захлестнуло, перевернуло всё внутри. Я одновременно огорчилась и разозлилась, потому и ответила грубо не по смыслу, а по интонации:
Я не «своя».
Отчего тогда ходишь сюда?
Потому что дура.
Я побежала по коридору мимо открытых палат, процедурных кабинетов, жутких пустых комнат с кафельными стенами и полами (страшно подумать, что там делают с людьми?), мимо зимнего садика из трех пальм в кадках. Только у столовой с запахом пригоревшей каши я поняла, что оставила в палате Савелия пальто и сумку. Пришлось вернуться через галерею третьего этажа.
Я сидела на узкой скамейке. Никому не мешала. На людей не глядела.
Место свободно?
Извините, нет.
Санта сел рядом, бесцеремонно сдвинув меня жестким бедром. Правда, потом устроился краешком, чтобы наши локти не стукались друг об друга.
Я не промолчала:
Как невежливо!
Ага Невежливо демонстрировать свое недружелюбие.
И ты не без греха похоже, любишь людей эпатировать.
И что же больше всего бесит?
Ну, кто сейчас носит подтяжки!?
Это удобно, не сразу отозвался он тем задумчивым тоном, которым отвечают на риторические вопросы. Я сначала не понял, о чем ты. У нас их называют оплечниками.
Где у вас?
У нас, эхом вторил Санта и добавил, Еще есть какие-нибудь претензии ко мне лично или к миру?
Я вдруг увидела себя со стороны его глазами. Унылая, недовольная и раздражительная. В словах Санты была, самая что ни на есть, отрезвляющая, нелицеприятная правда, после которой мне уже не представлялось возможным вести себя по-прежнему.
Всё, хватит!
Я встала с твердым намерением не возвращаться в это место по доброй воле никогда. Пора было двигаться дальше.
Я приподняла горячий фаянс перевернутого блюдца и помешала ложкой траву, густо поднявшуюся к ободку кружки. Среди прочего плавали сушеные яблоки, потемневшие кусочки апельсиновой кожуры, семена сладкого укропа и шарики соцветий ромашки. Черные ягодки оказались плодами можжевельника. На вкус были еще имбирь и корица, хотя я и не увидела их среди постепенно оседающих на дно кружки травинок. Настой оказался приятным во всех отношениях.
Где ты раздобыла все эти травки?
Конечно же, на ледяных полянах насобирала, могла бы догадаться, кто у меня в поставщиках.
Скажи, а какой у Филомены радиус действия?
Мелания ответила не сразу. Она разглядывала свою коллекцию чайных ложечек, что крепились на винтажных крючках отдельной полки. Там были занятные экземпляры с инкрустацией, гербовой чеканкой и ажурной прорезью на ручках. Потом она долго оттирала выбранную позолоченную ложку куском фланели, и, когда я уже не ждала, неохотно буркнула:
Вся планета.
Она транслирует так далеко?!
Мелания разозлилась
По-твоему, я измеряла? Пыталась, конечно. Один раз поехала на почту в миле отсюда к северу. Сани перевернула на повороте специально и начала орать ну, типа, «спасите, помогите, умираю». Так кричала, что с почты прибежали меня спасать, а Филомена даже веком не моргнула. Зато, когда я по весне в прорубь провалилась на истаявшем льду, и пошла на дно камнем только забулькала, она меня уже на глубине подобрала. А я даже подумать не успела, что тону.
Думаешь, она за тобой присматривает?
Это не досмотр, а тотальная слежка. Особенно, когда стаи диких оверлоков приходят в долину для вербовки. Тогда она, вообще, спит на пороге.
А ты не пыталась уговорить ее оставить тебя в покое?
Мелания разозлилась уже второй раз за одно чаепитие
А ты когда-нибудь, вообще, с Драконами общалась?! То ли не знаешь про их Кодекс Чести. Быть стойким в слове первый закон. Если Драконы кому-нибудь дадут посул, то его сдержат.
Кому же она пообещала тебя защищать?
Тому, кого я не знаю, и кого не просила! в сердцах Мелания поставила кружку на стол так, что фаянс задребезжал хрусталем.
«Ты, Меланьюшка, себя не любишь, оттого и весь белый свет тебе не мил».
Ну вот, про что я и говорю. Тотальная слежка и контроль.
«Ты не одна живая душа в комнате. Я к Стефании пришла».
Мне определенно никогда не стоит делать такое лицо, какое выдала на эти слова Мелания. Оказывается, очень некрасиво смотрится со стороны.
Может мне выйти? Ах, да! Я забыла, что ты меня и на орбите Дортура запеленгуешь! Мелания повернулась ко мне. Представляешь, я даже ведро железное пыталась на голову одевать и кастрюлю, но ничего не помогает её экранировать, тут Мелания обратилась в пространство вокруг себя, Вот скажи, Филомена, чего тебе от меня по большому счету надо?!