Но что плохого в том, чтобы звать других к тому, в чём видишь истину, и стараться помочь им выбраться из тех тупиков, которые считаешь заблуждениями? Тут есть некая тонкая грань. По одну её сторону доброжелательная к другому уверенность в своей вере, надежда на его постепенный приход к истине, уважение к его сложному пути продвижения к ней. По другую отождествление с истиной себя и своих единомышленников, презрительный взгляд на всех остальных как на людей, от истины отторгнутых по собственному недомыслию или по отсутствию благодати. Тот, кто пытается балансировать на этой грани, но теряет равновесие, чаще оступается в сторону ненависти, чем любви.
192
«Вполне допустимо осуждать систему и бороться против неё, но осуждать её автора и бороться против него, всё равно, что осуждать себя и бороться против себя. Ибо все мы из одного теста сделаны, все мы дети одного творца, и божественные силы в нас безграничны. Третировать человеческое существо значит третировать эти божественные силы и тем самым причинять зло не только этому существу, но и всему миру».89
193
«Не разрушай. Строй, если можешь, или помогай строить. Но если не можешь, не вмешивайся ни во что. Лучше ничего не делать, чем делать зло. Не говори никогда без искреннего убеждения. Если имеешь убеждение, служи ему, но не вреди служителям других убеждений. Если у тебя его нет, смотри. Довольствуйся ролью зрителя».90
194
«Среди наших чувств и убеждений есть такие, которые соединяют нас со всеми людьми, и есть такие, которые разъединяют. Будем же утверждать себя в первых и руководствоваться ими в жизни и, напротив, сдерживаться и осторожно руководствоваться в словах и поступках чувствами и убеждениями, которые не соединяют, а разъединяют людей».91
195
Реальное представление об учении возникает из соприкосновения с преданными ему людьми, то есть как бы с индивидуальными воплощениями этого учения, существующими вживе или в памяти человечества. Верно представить себе учение по его манифестам, уставам, символам веры или другим не персонифицированным источникам так же невозможно, как представить страну по географическим картам.
196
Если определённая философская система включает в себя, как частный случай, обыденное мировоззрение, это не обязательно является её достоинством или сравнительным преимуществом. Привычное и лучшее вещи разные, иногда противоположные. Философия должна прежде всего стремиться к улучшению способа мышления, путей восприятия и осознания жизни. Для приспосабливания к привычному больше подходит слово «философичность».
197
Факт присутствия в учении того или иного тезиса сам по себе не всегда является характеристикой этого учения. Так государственные конституции торжественно провозглашают великие лозунги, степень осуществления которых часто близка к нулю и редко к ста процентам.
Всё дело в том, какие из своих положений учение настойчиво разрабатывает, какие превращает в свою действительную основу. Иногда декларируемые принципы засеяны так густо, что их фактическое прореживание чтобы получить хоть какие-то плоды неизбежно. Тут-то и важно проследить за незаметными движениями заботливых рук.
Нередко такое прослеживание превращают в выслеживание, стараясь уличить учение во внутренних противоречиях. Уличать не в чем. Живое учение всегда претерпевает живую эволюцию, при которой одно развивается за счёт другого. Это достаточно естественно, чтобы не быть предметом упрёков, хотя и достаточно серьёзно, чтобы не упускать такое обстоятельство из вида.
198
«Когда говорят об опровержении философского учения, то обычно имеют в виду лишь абстрактно отрицательный смысл, а именно что опровергнутая философия не имеет больше вообще никакого значения, что она устранена и с нею покончено. Если бы это было так, то изучение истории философии стало бы совершенно безотрадным занятием, так как оно учит нас, как все выступавшие во времени философские системы находили своё опровержение. Если справедливо, что все философские системы были опровергнуты, то одновременно справедливо и утверждение, что ни одно философское учение не было и не может быть опровергнуто.
История философии показывает, во-первых, что кажущиеся различными философские учения представляют собой лишь одну философию на различных ступенях её развития; во-вторых, что особые принципы, каждый из которых лежит в основании одной какой-нибудь системы, суть лишь ответвления одного и того же целого».92
199
Одним из очень редких достоинств философской системы является признание ею собственной гипотетичности и ограниченности, потенциальная готовность уступить место в сознании более углублённому, более совершенному подходу. Но это не беда философии. Это беда философов.
200
«Если великий мыслитель хочет создать обязательное правило для грядущего человечества, то можно наверное сказать, что он взошёл на вершину своей силы и очень близок к своему закату».93
«Твёрдое и крепкое это то, что погибает, а нежное и слабое это то, что начинает жить».94
201
Из терминов, принятых для обозначения круга мировоззрения отдельного человека (философа или не философа), мне больше всего нравится слово «взгляды». Не «система», не «принципы», не «идеи» а именно взгляды на жизненные явления с определённой, личной, индивидуальной точки зрения.
Взгляд говорит о видимом и о видящем. Он неопровержим, если честно высказан и правильно понят. Он не сводится к условиям ракурса и освещения предмета: существуют ещё многочисленные способы виденья, настолько разнообразные, что никакая степень знакомства с чужими взглядами не может быть признана абсолютной.
Насколько ограничены возможности рациональной или внерациональной передачи своих взглядов другому? Что действеннее указание куда и как надо смотреть, чтобы увидеть видимое тобой, или непосредственное описание открывающейся тебе картины? Можно ли извлекать только пользу из внимания к различным взглядам или это оказывает и разрушающее воздействие?
202
Эклектика в философии практически неизбежна, но чем она напряжённее, тем большей требует сосредоточенности. Надо угадать направление силовых линий, чтобы надёжно соединить разъединённое традицией.
203
Созидательный эклектизм представляет собой как бы сознательный или интуитивный подбор металлов, которым следует быть переплавленными в новый металл, особый и цельный. В нём уже не отделишь одну составную часть от другой (разве только с помощью искусственных аналитических операций), он сам то и дело становится элементом новых сплавов.
Бывает и механический эклектизм, из-за которого это слово приобрело отрицательную окраску. Рано или поздно он начинает разваливаться из-за неверного соединения, несовместимости своих составляющих. Но и здесь порицание ни к чему нужно лишь предостеречь принимающих эту технологию, чтобы избежать жертв при возможном крушении.
204
Стремление к синтезу воззрений не столь уж ценно, если оно направлено на притягивание чужих взглядов к своим, а не на равноправное объединение взглядов, не на поиск общей результирующей. В то же время синтез без усвоения, без личной интерпретации полученного безлик до абсурда. Выравнивание этих двух уклонов зависит, наверное, от самого человека, который производит (в котором происходит) синтез. Вот почему никакой объективный обозреватель не поднимет нас до того уровня объективности, на который выводит зрелое пристрастие, не отрицающее чужих пристрастий.
205
Надо брать у крайностей их выразительность, оставляя им их ослеплённость.
206
Едва ли не каждый начинающий философ мечтает разрешить в своём подходе все существовавшие до него концептуальные противоречия, разрушить те заблуждения, которые мешают человечеству увидеть единую истину. Но какой бы основательностью ни отличалось созданное им учение, оно непременно становится лишь одним из соперничающих направлений мысли и новой пищей для новых энтузиастов, жаждущих разрешить все проблемы.
Надо брать у крайностей их выразительность, оставляя им их ослеплённость.
206
Едва ли не каждый начинающий философ мечтает разрешить в своём подходе все существовавшие до него концептуальные противоречия, разрушить те заблуждения, которые мешают человечеству увидеть единую истину. Но какой бы основательностью ни отличалось созданное им учение, оно непременно становится лишь одним из соперничающих направлений мысли и новой пищей для новых энтузиастов, жаждущих разрешить все проблемы.
207
Любое значительное философское или религиозное учение заключает в себе, воспроизводит на своём логическом или образном языке почти всё то множество противоречий, которое возникает при столкновении различных систем и учений. Отдельные направления в рамках большого учения порождают расхождения, вполне сопоставимые с внешними.
Не объясняется ли это тем, что гармоническое сосуществование слишком большого числа единомышленников не очень плодотворно? Может быть, потребность в разнородности путей духовного развития столь же естественна, как борьба видов в процессе биологической эволюции, соперничество в области научно-технического прогресса или конкуренция в экономике.
208
«Следует знать, что борьба всеобща, что справедливость в распре, что всё рождается через распрю и по необходимости. Противоречивость сближает, разнообразие порождает прекраснейшую гармонию, и всё через распрю создаётся».95
209
«Мы не должны, не смеем замазывать противоречие тестом своих философем! Пусть противоречие остаётся глубоким, как есть. Если мир познаваемый надтреснут, и мы не можем на деле уничтожить трещин его, то не должны и прикрывать их. Если разум познающий раздроблен, если он не монолитный купол, если он самому себе противоречит, мы опять-таки не должны делать вида, что этого нет».96
210
Единство ценно само по себе, в то время как изыскание различий в той степени, в которой мы доводим его до истоков этих различий, до понимания условий их существования или хотя бы до догадки об их причинах. Это понимание, или хотя бы догадка, выводит нас на новый уровень представлений о единстве.
Сам факт различия не стоит превращать в источник отрицательных переживаний. Или ты понимаешь, откуда оно происходит и чем обусловлено (тогда сокрушаться о нём так же наивно, как обижаться на камень, об который ударился), или не понимаешь. Непонятное же или стремишься постичь, или исключаешь из сферы своих интересов. В любом случае оно становится для тебя частью естественного окружения, в котором всегда остаётся множество загадок и неизвестностей.