Буча. Автобиографические записки - Аркадий Макаров

Буча

Автобиографические записки

Аркадий Васильевич Макаров

© Аркадий Васильевич Макаров, 2016

Чукча

Работать в тамбовское восьмое строительное производственно-техническое училище, сокращённо СПТУ-8, я попал по недоразумению.

Сначала, после окончания института я трудился прорабом в ПМК-7, седьмая передвижная механизированная колонна. Слово «трудился» мало подходит для этой должности предводителя «варягов» в колхозных хозяйствах области. Хотя, какой из меня предводитель?

Настоящим и действительным предводителем и атаманом в ту золотую пору был у нас начальник ПМК Завьялов Лев Давыдович. Вот был предводитель, так предводитель! Атаманил, невзирая на уголовный кодекс. Его задача была одна  приехать на шикарной чёрной «Волге», покрыть матом бригаду монтажников со мной вместе, потом нырнуть в правление колхоза, для которого мы монтировали зернохранилище, выползти оттуда никаким, забраться раком в машину, и, погоняя шофёра, убраться восвояси.

Однажды, после такого заезда, вползая в легковушку, он обронил из кармана пухлую пачку денег и умчался.

Мы, чтобы не попасться на глаза нашему атаману, в это время прятались в одном из огромных стальных стаканов  заготовки для монтажа башен.

Удивлению и радости не было конца  вот он коммунизм на лицо, какой! Яркие сторублёвки, шутя и играя, загонял ветер запросто в гущу спелой пшеницы.

Хватило и на известную нужду монтажников и на, вечно ворчливых от безденежья, жён.

Долго потом искали, в уже скошенном поле, хотя бы листик  пустая стерня только колола руки.

Лев Давыдович о деньгах так и не вспомнил. Этого добра у него всегда хватало.

Деньги он носил во всех карманах. Бывало, полезет закурить, а вместе с пачкой сигарет в ладони оказывается или «стольник», или четвертная.

Страна, в то застойное время, на колхозы не скупилась. Металл  прокат любого профиля: балки, трубы, дефицитное в личных хозяйствах кровельное железо  всё шло валом.

 Так!  вызывает меня Лев Давыдович в конце месяца, и подаёт бумажку,  Включи в затраты сверх сметы то-то и то-то!

 Лев Давыдович, я уже процентовку подписал! Всё  согласно сметы!

 На, вот тебе!  достаёт из кармана радужный веер денег,  Купи главному инженеру колхоза пару бутылок коньяка, да не скупись! Купи армянского! Пару плиток шоколада, того, настоящего, горького. Лимончиков прихвати и топай! Я с ним договорился. А процентовку перепиши заново. Включи туда сверхнормативные затраты. Он подпишет. Остаток денег возьми себе. Жене подарок сделай. Ты, я слышал, женился недавно. Жена, говорят, красивая. Познакомь как-нибудь, ладно?!

И ты идёшь униженный и оскорблённый делать приписки, гнать фуфло, если хочешь работать.

Пришёл домой, рассказал жене. А жена общественница, студентка ещё. Прямая, как не знаю кто.

 Уходи! Увольняйся, пока тебя не посадили! Если не уволишься, сама пойду в ОБХСС и заявлю, чтобы тебя огородить от тюрьмы. Уходи с работы!

Что делать? Написал заявление по собственному желанию. Зашёл в кабинет. Лев Давыдович с трубкой возле уха за столом. Кивает мне по-свойски: садись, мол.

В трубке разговор долгий. Лев Давыдович морщиться. Кому-то говорит: «Всё! Всё, всё!» И ко мне:

 Чего тебе?

Я подаю ему заявление и деньги. Он вопросительно смотрит на бумагу:

 Что, мало дал?  и лезет в карман.

 Лев Давыдович, трус не играет в хоккей!

 А, понимаю, понимаю! Так бы и сказал

 Вот и говорю!

Быстрый кудреватый росчерк. Пододвигает бумагу и деньги в мою сторону.

Беру заявление, а деньги оставляю на столе.

 Забирай башли! Они твои! Это тебе заместо перерасчёта.

 Тут многовато будет

 Бери, бери! Я тебе в этом месяце прогулы поставлю, чтобы кадровик не мучил. Вот тебе и расчёт за просчёт!

Что ни говори, а человек был наш предводитель! И с юмором.

Уволился. А места хлебного жалко. Куда пойти? Снова к ребятам сварщиком? Неудобно как-то. Скажут, не смог инженером работать В «Союзпроммонтаж» податься Там всегда вакансии. Но на монтаже и прорабом не сладко. Вечные командировки и переезды по всей стране, а у меня жена студентка

Уткнулся глазами в наш исследовательский институт резиновой промышленности, где правдами и неправдами сочинял диплом по производству и вулканизации автомобильных шин. Диплом защитил на «ура!» Может, вспомнят заслуги? Возьмут Буду сидеть под крышей, в тишине

Кадровик там строгий, из бывших военных, Петром Алексеевичем величают, как нашего первого императора.

Помялся возле двери. Кашлянул в кулак. Постучал в дымчатое и тусклое стекло кабинета. Тихо. Приоткрыл дверь. Сам Пётр Алексеевич, скрестив на груди руки, что-то внимательно высматривает в окне. Ну, точь в точь, как тот император перед прорубленным окном в Европу.

 Разрешите?

 Разрешаю!  говорит, не оборачиваясь, и всё продолжает смотреть в окно.

Я молча мнусь у двери.

 Нету!  говорит Пётр Алексеевич.

Я никак не пойму, чего такого «нету», и осматриваюсь вокруг себя.

 Не ищи! Места для тебя у нас нет.

 Пётр Алексеевич, а как вы догадались, что я работу ищу?

 Ты ж ко мне не покурить пришёл. Я смотрю, ты за дверью уж очень робко топчешься. Ну, думаю, ещё один студент место ищет.

Я в растерянности оглянулся на дверь. Весь коридор  в стекле, как на ладони. Двери с обратной стороны зеркальные, а из кабинета всё видно: кто голову над чертежами ломает, а кто в курилке пропадает  вот она и прогрессивка в конце месяца!

 Иди, давай! Нам настоящие инженеры нужны, а не статисты!

Мне стало так неудобно и стыдно за свою самоуверенность, что я быстро выскользнул за дверь в надежде, что никто не узнает о моей попытке, прислониться к людям науки, где ценятся творческие личности, которые на «ты» с математикой и физикой. А у меня по высшей математике стоит длинный, и то внатяжку, похабный «уд»

Вылетаю на улицу, и  вот она, удача! Перед институтом на лавочке сидит и мирно курит короткую изогнутую трубку наш преподаватель на курсе по основам взаимозаменяемости.

 Здравствуйте, Алитет Демианович!

Интересный человек, настоящий гениальный чукча, неизвестно какими судьбами попавший на серединную чернозёмную Россию. Его настоящее имя было  Алелекэ-кай. Приставка «кай», говорит о принадлежности к известному мужскому роду китобоев-охотников. Но, студенты его называли проще  Алитет. «Алитет в горы не уйдёт, но зачётка под рукой  всегда лучше!»  говорили студенты и протягивали синий складень, где всегда можно надеяться на твёрдую тройку. «Основы взаимозаменяемости», предмет мудрый, но муторный. Сколько ни учи, а на зачётах всегда споткнёшься. Вот тогда-то и выручает Алитет Демианович, Демьянович по-русски.

Знаменитый человек, этот Алелекэ-кай! О нём по институту ходили легенды. Чукча  и математик! Да ещё какой! С одной логарифмической линейкой в нашем НИИ химического машиностроения любые несущие конструкции и узлы рассчитывал. За что его, несмотря на болезненную слабость, держали сверх штата. Вроде, как почасовика. И в нашем учебном заведении он тоже был почасовиком. Попала шлея под хвост, запил мужик,  а он у нас по штату не числится!

Сам-то он стеснялся своей слабости, но иногда горько отшучивался: мол, вот она, колониальная зависимость что делает! Боялся своей, как у всех северных народов, генетической предрасположенности. С нами, вечерниками, он держался запросто. Иногда можно было его увидеть и в наших шумных компаниях за празднованием какого-нибудь случая. Человек он был сравнительно молодой и пользовался, невзирая на слабость, вниманием одиноких «студенток-очаровашек», которым его болезнь не мешала, а даже помогала расслабиться и окунуться в соблазн.

Такой он был человек

Товарищеские чувства связывали и меня с ним. Было дело и ночной город копытили вместе подстёгнутые весёлым наездником-хмелем.

 Здорово, студент, здорово!  пододвинулся на скамейке высвободив мне место.  Присаживайся. В чём проблема?

 А!  махнул я рукой и полез за сигаретами.

 Что, с Петром Алексеевичем общий язык не нашёл?

 В разных мы с ним категориях, Алитет Демианович?

 Сколько раз говорить, что я не Алитет! Меня зовут Алелекэ-кай. Зови лучше просто, по-русски  Демьяныч. И  все дела! С работой проблемы?

 Ворьё кругом! Под монастырь чуть не подвели в ПМК. Там у нас такой жучила, что пробы негде ставить! «Вот они, деньги!|  говорит,  бери, сколько рука захватит!» А у меня хватательный инстинкт отсутствует,  обернулся я к чукче, показывая раскрытую ладонь, что она плохо сжимается в горсть.

 Что так? Переформатироваться не можешь? Я вот тоже

А, что «тоже»? Он так и не досказал. На его лице молодого загорелого японца отобразилась грустная улыбка. От «Демьяныча» уже густо попахивало хмелем. Было видно, что у него сегодня с утра  «день свободен!».

 Выпьем?  спросил он более утвердительно, чем с вопросом.

 Козе не до плясок, когда хозяин нож точит,  попробовал я отшутиться.  Работу ищу!

 Это у тебя на лице написано. Работа,  он снова грустно усмехнулся,  не Алитет, в горы не уйдёт! Раздели с чукчей пару минут, и чукча тебе поможет

Он достал из потрёпанного кожаного портфеля узкогрудую бутылку. К моему удивлению это был дефицитный для того времени армянский коньяк «Отборный». Каким образом коньяк оказался у Алитета, неизвестно, при мне он всегда пил наш местный горельский вермут или такого же качества портвейн три семёрки.

Я боязливо покосился на окно кабинета кадровика:

 Пётр Великий бдит!

 А,  пустое! Я сегодня все работы сдал на подпись, и теперь в свободном плаванье.

Пить с утра, и в такой момент мне действительно не хотелось. Я для убедительности сослался на свой хронический холецистит.

 Ну, болей дальше!  «Демьяныч» с неохотой спрятал бутылку снова в портфель.  Гнилое место!  указал он на фасад института.  Ты здесь и месяца не протянешь, головоломки и ребусы отгадывать. Не твоё это дело! Вон через дорогу ПТУ там у меня директор знакомый. Пойдём!

«Попробовать что ли? Может, из меня тоже педагог получится Заманчиво всё-таки! Чем чёрт не шутит, пока бог спит»  соображал я, почёсывая затылок.

 Пойдём! Там, я знаю, преподаватель спецтехнологии требуется,  нехотя поднялся мой высокоумный и уникальный чукча со скамейки. Было видно, что ему не хочется покидать насиженное место. Но, чукча сказал  чукча сделал!

Первые уроки педагогики

Через пару минут я со своим другом уже стоял в директорском кабинете. Там шли какие-то разборки. У стола корячился, как в схватке живота, косматый, с грязными патлами до плеч, великовозрастный балбес, а рядом, придерживая его за рукав, оправдываясь, что-то тараторила сидящему за столом директору, моложавая женщина. У директора, мужчины свирепого вида, нервно поигрывали крутые желваки на скулах.