Когда через час с небольшим она сбежала с третьего этажа, его сиреневый «Москвич» стоял перед подъездом. Нина торопливо нырнула на переднее сидение и, лишь здороваясь, разглядела Баринова.
Павел Филиппович! не удержалась она от восклицания.
Контраст был поразителен. Позавчера она видела перед собой абсолютно безупречного джентльмена, теперь за рулем сидел хиппующий молодчик. Потертые джинсы, тонкий реденький свитерок с кожаными нашлепками на локтях, сандалии на босу ногу
Что-то случилось, Нина Васильевна?
Да, собственно нет, ничего. Вы говорили, что поедем в ваш институт
Ну да. Покажу вам лабораторию, поговорим. Трогая с места, он скосил на нее глаза, и Нине показалось, что в них проблеснула изрядная лукавинка.
Да, собственно нет, ничего. Вы говорили, что поедем в ваш институт
Ну да. Покажу вам лабораторию, поговорим. Трогая с места, он скосил на нее глаза, и Нине показалось, что в них проблеснула изрядная лукавинка.
Петляя по узким дорожкам, выехали из микрорайона. Баринов пошарил сбоку сидения, надел наимоднейшие темные очки. Нина снова не сдержалась и смешливо фыркнула приглушенно, почти про себя, но он услышал.
Веселитесь?
Вы уж извините, Павел Филиппович, но ваши перевоплощения Как в цирке, честное слово.
Да-а? как-то странно протянул он. Ничего, привыкайте.
Снова тест?
«Встреча по одежке»?.. Согласен, идея перспективная, да только не новая. Кстати, вы цирк любите?
Машину он вел хорошо. Плавно притормаживал перед перекрестками, одним движением выводил ее на нужную полосу, но не лихачил, не старался обогнать всех и вся. Тогда, ночью, на пустых улицах Нина не могла оценить его шоферское искусство. Она всегда с опаской относилась к незнакомым водителям, но тут буквально через несколько минут совершенно успокоилась и просто наслаждалась быстрой ездой.
Пересекли Ленинский проспект, миновали центральный рынок. По сторонам замелькали частные домики с куцыми приусадебными участками за мощными заборами. Разбитый асфальт заставил сбавить скорость. Нина удивилась: насколько она знала, академические институты располагались в центре, но промолчала. Обогнав окутанный сизыми выхлопами «Беларусь» с вихляющейся тележкой, машина свернула в неприметный переулок и через квартал остановилась у небольшого трехэтажного дома в глубине.
На опрятном фасаде в десять-двенадцать окон, прямо над подъездом, красовался слегка выцветший плакат про славу советской науке. Двор, обнесенный высокой металлической сеткой, был чист и опрятен. Перед домом густо толпились деревья, посреди двора уютно устроился небольшой розарий. Под деревьями вились узенькие асфальтированные дорожки, в художественном беспорядке стояли лавочки с гнутыми спинками небольшие, на троих-четверых, совсем непохожие на те неопрятные мастодонты, что распиханы по паркам и скверах города.
Баринов своим ключом открыл ворота и проехал неширокой аллейкой справа от дома. На заднем дворе, тоже зеленом и аккуратном, выстроились в ряд несколько небольших беленых флигелей в два этажа и гараж с красными воротами. Чуть в стороне стояло странное здание приземистое, без окон, с бронированной дверью, как в бомбоубежище. Баринов затормозил прямо перед ним. Слева от двери на гладкой стене выделялась синяя стеклянная табличка «Лаборатория сна Киргизский филиал НИИЭМ АН СССР».
Если Баринов ожидал священного трепета неофита, то напрасно. Нине по роду занятий не привыкать к электронике. Собственно, ей приходилось временами даже скрывать невольную улыбку: до такой степени примитивно выглядело большинство приборов, которые с гордостью демонстрировал Баринов. Памятуя про чужой монастырь, она вежливо слушала объяснения, невольно отмечая непрофессиональный лексикон, когда он вдруг пытался рассказать принцип действия какого-нибудь прибора.
С гораздо большим интересом она разглядывала обстановку места отдыха, «дежурку», как назвал ее Баринов. Занимала она три небольшие комнатки анфиладой в дальнем углу здания, единственные, кстати, с окнами. Во всем же здании окна были заложены кирпичом, заштукатурены и забелены, и угадывались только по нелепо торчащим из стен подоконникам. Как пояснил Баринов, по всем стенам, по потолку, даже под полом была проложена металлическая сетка, надежно экранирующая от наружных электромагнитных полей.
«Дежурка» Нине понравилась.
То, как обставлялись, оборудовались комнаты отдыха в учреждениях с круглосуточным режимом работы, прямым образом говорило об отношении руководителей к своим сотрудникам, об атмосфере, в них царившей. Уж Нина-то прекрасно знала об этом на примере не только своего вычислительного центра, случалось бывать в ВЦ многих городов и ведомств.
Здесь все было по высшему разряду. Две задние комнаты с мягкими диванами, шкафами, столами и стульями, служили спальнями. Передняя была разделена функционально на две части. На одной половине стоял цветной телевизор, круглый стол с мягкими полукреслами, небольшой книжный шкаф. На другой кухонный уголок за ширмой, оборудованный двухконфорочной электроплиткой, электрическими самоваром и кофеваркой, двумя холодильниками и сервантом с посудой. Симпатичные обои, шторы на окнах им в тон, общие светильники на потолке и настенные бра, палас на полу да чем не домашняя обстановка?
Нина не удержалась и, когда выходили из «дежурки», спросила словно мимоходом:
Коллектив у вас женский?
Баринов прекрасно ее понял, хмыкнул, но ответил почти исчерпывающе:
В основном да. Но присутствуют и особи мужского пола в количестве одиннадцати человек, включая вашего покорного слугу.
Пока ходили по комнатам, воздух заметно посвежел. Нина догадалась, что Баринов включил кондиционер.
Ну вот, Нина Васильевна, основное мое хозяйство, которое представляет для вас непосредственный интерес, мы осмотрели. Остальные лаборатории, а также операционная, виварий с собачками и парой обезьян, мастерская располагаются в домиках по соседству. Захотите при случае посмотрите. Для вас вход везде свободный. Мой кабинет, кабинет зама, архив и библиотека в административном корпусе Что скажите?
Что я могу сказать? Она пожала плечами. Я, собственно, никогда не бывала в таких местах Интересно, конечно.
И все?
Не только. Кое-что даже понятно.
Это же прекрасно! Он смотрел прямо и открыто, и улыбался, прищурив глаза. Нина подумала, что смутить его не так-то просто.
Они сидели в самой большой комнате, главной, как догадывалась Нина. Ее назначение она не знала: в самом начале экскурсии они прошли через нее, не задерживаясь. Задняя стена была задернута от потолка до пола пестренькими занавесками, за ними угадывались небольшие кабинки, словно в физиопроцедурном кабинете поликлиники. По двум углам стояли несколько письменных столов, стены занимали стеллажи и глухие шкафы, а оставшееся место посредине длинные массивные лабораторные столы с приборами.
Ну-с, начнем, пожалуй! Баринов нервно потер руки и Нина удивленно посмотрела на него он явно волновался, что было на него не похоже
Хотя почему не похоже? Она видит его всего второй раз, какие можно делать выводы о его привычках, натуре, склонностях? Да и вообще, с какой стати озабочиваться его самочувствием? Это он должен думать о ее самочувствии, она больная, он врач Но тут же пришла в голову мысль, что за последний час она ни сном ни духом не вспоминала о том, что привело ее сюда, и она несколько смутилась. И испытующе бросила на него взгляд: не догадался ли? Но Баринов был занят своими мыслями, пришлось кашлянуть, чтобы напомнить о себе.
Да, так вот, он тряхнул головой, словно прерывая раздумья, но начал бесцельно перекладывать на столе листы бумаги, блокноты, карандаши. Так вот, Нина Васильевна, такая получается штука Я так понимаю, вам нужно серьезно обследоваться. Здесь, у меня. В этой лаборатории.
«Вот так! Нина почувствовала, как у нее внутри зародился противный холодок и колючим онемением разбежался по телу. Вот так!..»
А следом за холодным онемением ее охватила такая слабость, что невозможно было пошевелить даже пальцем. Нечто подобное она уже однажды испытывала
Да, это случилось на первом году после окончания института. Попутным грузовиком она возвращалась от родителей в деревню, где работала в школе. Весенний раскисший грейдер чуть присыпал свежий утренний снежок, и вдруг прицеп, подпрыгнув на ухабе, попал задним колесом в кювет. Нина видела, как змейкой по льду глубокого кювета пробежала вперед трещина. Грузовик дрогнул, вильнул вправо, потом влево, снова вправо и как-то по-особому мягко, осторожно лег на бок. Хрустнул лед, ржавая, жгуче-холодная вода хлынула с ее стороны в кабину. Водитель, ухватившись за баранку, болтался где-то высоко вверху, его глинистые сапоги беспомощно елозили по ветровому стеклу. Из-под скособоченного сидения вывалились тяжелые инструменты в промасленной тряпке и ударили ее по голове, сбив беретку. Страха не было, была отстраненность мышления и напряженность воли и тела.
Потом она не могла вспомнить до подробностей, до деталей, как выбиралась из кабины. Отчетливо помнила себя лишь с момента, когда, поддернув узкую юбку, спрыгнула с нелепо торчащего переднего колеса на развороченную, скользкую глину грейдера, прошла несколько шагов назад и села прямо на груду красного кирпича, вывалившегося из кузова И вот тогда, точно как сейчас, холод, зародившийся в груди, слабостью и онемением прошел по телу.
«Господи, да что же со мной делается?» подумала она растеряно и вдруг, словно отдав последний долг рационально-холодной и аналитической части своего разума, испугалась невыносимо до последней клеточки тела, до последней молекулы мозга.
«Господи, да что же со мной делается?» подумала она растеряно и вдруг, словно отдав последний долг рационально-холодной и аналитической части своего разума, испугалась невыносимо до последней клеточки тела, до последней молекулы мозга.
Но как же так?! Ведь вы вы же говорили
Что я говорил?.. Что с вами? Страшного ничего нет, я же не предлагаю вам ничего экстраординарного, Баринов встал и, заложив руки за спину, отошел к стеллажам. Просто я хочу, чтобы между нами не было никаких неясностей, добавил он уже оттуда.
Павел Филиппович! Но я же У нее перехватило дыхание. Но вы же говорили! Вы же обещали помочь!.. Помогите мне! Помогите!.. Прошу вас
«На коленях прошу!» простонала она про себя, даже сделала движение вперед, туда, к нему, но удержалась, ощутив внезапно такой резкий стыд, что слезы моментально высохли, не успев появиться.