Оттенки чёрного. Сборник стихотворений - Александр Сергеевич Балашов

Благодарю всех встреченных мною людей: любимых и нелюбимых.

Вы дали пищу для моих размышлений.

Спасибо!

А нелюбовь как чёрный немедведь
За мной не гонится,
Меня не растерзает.
Но сердце загнанное знает 
Во сне несложно умереть.

А я уеду ночью в Питер,
Когда меня никто не ждёт.
Когда никто не пожалеет,
Не скажет тихо: Пусть идёт
И на рассвете над Невою
В лицо повеет влажный бриз,
И чайки реют надо мною,
Кричат и смотрят грустно вниз.

Как петербурженки красивы
На Невском в полдень и с утра.
И длинноноги, и спесивы,
И ожерелье в три ряда

И вот уж ночь.
И снова Питер 
Прекрасный Город Без Имён.
И ветер фонари качает,
Играя тихий котильон.
Засну у льва под чёрной лапой,
Накроюсь золотым крылом.
И утеку вместе с Невою
В прекрасный сон под этот звон.

Выиграй с закрытыми глазами
У тех, кто управляет снами.
Бегущие крысы сказали тебе:
Отчаянный странник, во всём следуй Тьме!
Но ты им не веришь  они лишь фантом,
И нерва разряд, мыслеформы нейрон.
Проходишь карниз, снизу тёмный балкон.
Смотри, не скользни на холодный бетон.
А дальше  под арку, в руке лёгкий меч.
Летучие тени касаются плеч.
И страха предчувствия были верны:
Смотри, эти крысы лежат уж мертвы!

Ад  уже на Земле. Ад  крик жизни больной.
Ад в твоей голове.
Ад  это страх. Прими этот бой!
Ад  это жизнь. Ад  груз давних грехов,
Безбожие божьих сынов.
Бегущие крысы не лгали тебе.
Ты мог убежать, укрывшись во тьме.
Ты их не послушал, они не ушли.
В руке твоей меч, так сражайся. Иди.
Где-то во сне закончится бой.
Кто-то опять следит за тобой 
Кто-то, кто в комнате, пока ты во сне,
Кто-то грызёт сухарь на тебе.

Миллиарды следов
Красных танковых гусениц 
Следы губ на бинте.
Я считаю заусенцы 
При нечётном количестве
Женюсь на тебе.

Только б в свадебном торте
Не засохло безе
Без безе не целуется,
Без безе нам нельзя.
В этой белой хламиде
Ты  безешка моя!

Нравится, не нравится 
Замуж. Пусть удавятся
Подруги-некрасавицы
И парни бывшие твои.
Нравится, не нравится 
Пока что дело ладится.
Кольцо на пальце мается 
Я властелин любви.

Денег коробка
Чем-то белым обвязана.
Половина  твоя,
Но ты будешь наказана:
Ты, безешка моя,
Зачерствела, красавица

Безе зачерствеет
На свадебном торте,
Что останется в прошлом,
Которого нет.
Сладкий вкус растворится
В суете пресных лет.
Всё обман, сказка, сговор
Белоснежных невест
И барыг, алчно ждущих
В магазинах колец.

Торт как айсберг коварный
Жизни днище пробьёт,
Холостяцкий Титаник
На корм рыбам пойдёт.
Я стою у штурвала,
Я вообще молодец,
Но под сливочным кремом
Скрыто слово «конец».

Безтополиная кухта
Окутывает мягкой пылью.
Как много девок вне себя
Я встретил этой долгой былью

Я был наружу, не в себя.
И отражением светился.
И падал, капал и искрился.
Как оказалось позже  зря.

Я ел помногу, не постился,
Хотя твой блог манил меня.
Зело челом твоим прельстился
Комментов жаждали глаза.

Я дочитал твой пост до донца,
До криков утреннего соловья.
Ведь я тогда тебя не понял 
Я не нашёл в конце конца.

Затем зима покрыла раны
И след от валенков твоих
Вдруг скрылся в снежности Нирваны,
В душе оставив этот стих

Белая баночка красной икры 
На свет посмотри и тихо возьми.
Иди, потрясаясь небу,
Морозному мёртвому небу
Вечерних шагов.

Ты  Фредди Меркьюри из осетров.
В сапожках-балетках на всё ты готов.
Но мелко в проулке трясёшься,
Боишься не встретить Солнца.
Икра по ногам твоим бледным
Тихо стекает.

Летят мурманчане за Солнцем на юг,
А я в промежутке спою про уют.
А ты  ты осётр, молчишь.
И, наверное, ранен.
Попались в проулке мерзавцы и нож.
И брюхо вспороли  чего же ты ждёшь?
От чёрной икры отпадая, летят красные капли.
Белую баночку красной икры 
На свет посмотри и тихо возьми.
Иди, потрясаясь небу,
Морозному мёртвому небу
Вечерних шагов

Бессмертья чашка на столе.
Ты в темноте идёшь ко мне.
Осенний лист запахнет сном
И белый снег сотрёт его.

Мир распирает от витрин.
И с манекеном ты в один.
На нём всё то, что на тебе 
Своих нет мыслей в голове.

Немного денег и надежд,
Но голый ты под ворохом одежд
И чашка  образ с кинолент.
В ней кофе призрачных побед.

И горечь чуть уставшим ртом.
И веки грустные притом.
Бессмертье в чашке на столе
И моя смерть идёт ко мне.

Успею выпить антияд 
Не хочется. Полно наград:
Я самый быстрый по мечтам,
Я  перепрыгивальщик ям.
Я списывал секретный план
И сочинял удачно бред,
Хотя ещё как посмотреть

Реклама  жизнь.
И смерть  лишь брэнд.
Секунды  деньги.
Я  богач!
Не пополняем счёт удач.
И в минус мне уж не уйти.
Я пью за вас!
Мне, кстати, на работу к девяти

В Деньгограде сквозь сети обмана
Пробираюсь меж девушек-кошек.
Отупляет самореклама.
Я на майке пишу «Я хороший!».

Все читают газеты, журналы,
А на майку никто не смотрит.
Только сзади рука обнимает
Прямо там, где лежит кошелёк мой.

В униформе подходят бандиты,
Проверяют мои документы.
От того, что не так я одетый 
Ну и что? Всё-равно денег нету.
Я сбегу. Укачу-ка в деревню!
Там избушка стоит нежилая,
Да соседка Марья Сергеевна.

Поутру золотит Солнце росы,
На пруду меня ждёт рыбалка.
И карьеру пущу под откос я.
Только времени трачена жалко.

На душе станет снова спокойно.
Отосплюсь, отопьюсь сладким чаем.
Заскучаю, тебя ночью вспомнив,
И открытку с утра отправлю.
Марку шлёпну рукой на дорогу:
Приезжай поскорей, дорогая!
Тут деревья  и те ближе к Богу.
А житьё  абсолютно, как в Рае

Снегопад. И надежда умчится
С мокрым снегом к тебе на закат
Помню, чувствовал я: Не получится
Отыграть нам с тобой первый акт.

Эх, в антракте весёлого лета
Нам остаться бы только вдвоём!
Я б признался в любви  ну конечно
Мне не страшно  один раз живём.

В банке розового рассола
Мотается жёлтый укроп.
Всё случается снова и снова
Ну а я к зиме не готов.

И душевно я очень противлюсь.
Хоть и знаю, что тщетно всё.
Но на брови шапку надвину,
Выйду в дверь да на голый лёд.

Убедиться, что снова холод
Понаполз-окружил, задавил.
Даже Солнце и небо белые.
Я не помню, как лето прожил.

В белой стуже куётся характер
И застывшие складки лица.
Внутри ярость грохочет как трактор:
Только тронь  и сорвётся резьба.

Словно бог из замёрзшего Ада
Я с лопатою вышел в дозор.
Потемнело холодное небо.
Снова снегом завален двор.

Ветер призраком шепчет песни
Средь сосулек на ветках берёз.
Я пишу тебе это послание,
Чтоб ямщик завтра в почту отвёз.

В деревне Страшного суда
Я брёвнышки считал кастетом.
Текла ленивая вода,
Жара сменялась вдруг рассветом.
И скукота, и глупость, пыль,
И запустенье холостое 
Всё осуждает твою быль
И помнит всё твоё плохое.
Когда ж мой час? Тоска зудит.
В окне напротив паутина.
Везёт, когда ты сам паук
И осуждаешь мух невинных.

Весь мир  игра.
Выигрывают наши.
Но эти наши никого не признают.
Я среди них как овн средь барашек.
А кто нас съест, и кто же наш пастух?

Куда ведут все эти реки, тропы,
Кто режет стропы на небесной высоте?
Кто струны тянет из больной Европы.
И кто пельмень свой варит в уголке?

Никто не поцелует в щёчку
Ну или, впрочем, хоть куда.
Зачем? Отращивают зубы.
Сожрут  но скажут, что любя.

К яблонову саду вдоль курганов древних
Вёл меня отец мой, за руку держа.
На высоком древе
Вижу странну птицу.
О Земле прекрасной
Вне пределов сада
Пела нам она.

Сердце встрепетало  голос предков слышал:
Тихий родной голос
Из глубин души.
И отец сказал мне:
Сын мой! Милый сын мой
Ты теперь их слышишь,
Ты теперь их знаешь 
Голос их запомни
И в душе храни.
Солнце стало красным, стало уж садиться.
Тени холодили слёзы на щеках.
Яблони, качаясь, тихо шелестели:
Нам пора прощаться!
Вам идти пора
Вижу мою птицу 
Нас с отцом оставив,
На широких крыльях
Высоко взлетела
Прямо в небеса

К яблонову саду вдоль курганов древних
Вёл меня отец мой, за руку держа.
На высоком древе
Вижу странну птицу.
О Земле прекрасной
Вне пределов сада
Пела нам она.

Сердце встрепетало  голос предков слышал:
Тихий родной голос
Из глубин души.
И отец сказал мне:
Сын мой! Милый сын мой
Ты теперь их слышишь,
Ты теперь их знаешь 
Голос их запомни
И в душе храни.
Солнце стало красным, стало уж садиться.
Тени холодили слёзы на щеках.
Яблони, качаясь, тихо шелестели:
Нам пора прощаться!
Вам идти пора
Вижу мою птицу 
Нас с отцом оставив,
На широких крыльях
Высоко взлетела
Прямо в небеса

Вихри снежинок, нам неизвестных,
В мир наш спадают, поя свои песни.
Пепел тел бренных водных кристаллов
Сыплет и сыплет  кто их посылает?

Я их считал и глядел в небосвод:
Видел сосульку и водоотвод.
Видел кота, что сигал вниз за птичкой,
Видел, как пробует сало синичка,
Видел себя вверх ногами в сосульке,
Видел девчонку с цветком в переулке.
Видел меня и Снежинковый Бог
И снег отменил до поры  так-то вот.

По пояс в снегу, непрерывно пыхтящий,
Я чувствовал жизнь, и что я  настоящий.
Перчатки забыл и зашёл скорей в дом.
В Ад белый смотрел, что лежал за стеклом.
И думал о вас, и думал о птицах,
О жарких ветрах и о том, что не спится.

А если и мы пятиглавой снежинкой
Замёрзнем во сне незатейливой льдинкой 
Кто вынесет нас и куда потом сбросит?
Кто будет смотреть, как нас ветром уносит?

В моей душе живут креветки
И стайка мелких юрких рыб.
Изгиб волны колышет водорослей ветки
Среди гранитных серых глыб.

Улитка-совесть собирает
Весь мусор, что на дне души.
И никогда не засыпает,
Работая, одна, в тиши.

А мои рыбы  мои чувства.
Как тени средь кустов скользят.
Мелькнёт одна  и снова пусто:
Всё в ожидании тебя

Здесь не работает ничто,
Здесь выглядят дома фальшиво.
И небо серое. Паршиво.
Всё  деньги. А без денег  забытьё.

И телезвёзды лишь в экране,
А в жизни  серенькая мышь.
Туристы смотрят город  ничего не понимают.
Ты знаешь тайну, но молчишь.

Кругом Москвы лежит Россия:
Тартария, Гиперборея сна.
Здесь молодые так бессильны 
Пьют чашу горькую науки выживать.

Настала Эра Водолея.
Зальёт грехи и всё пойдёт ко дну.
Ковчег построен  миллион за метр.
Нет денег? Встретимся в Аду

Мы не знали, что воздух Свободы
Разметает наш мир
И убьёт.
Мы не знали ещё, что Свобода
Ничего никому не даёт.