А, что делать с несостоявшимися масонами?
Я сейчас в интернете нашёл сайт одной масонской ложи и нахожусь с ними в переписке. Я надеюсь скоро вступить в неё и помочь вступить туда этим парням.
Мой мальчик, смотрю я тут на графики продаж за последний месяц тех точек, с которыми ты поработал. Продажи выросли. Это замечательно. Конечно, ты помог фирме, но каким путём? Надо было тебе посоветоваться со мной, ввести в курс твоих коварных предприятий. Увы, я должен тебя уволить.
Как? За что!?
Я обещал это обманутым тобой партнёрам. Нельзя с ними портить отношения, когда продажи хорошо пошли в их точках.
Я же старался ради фирмы.
Понимаю. Думаю, что я могу сделать для тебя? Есть у меня вакансии грузчика и кладовщика. Год точно придётся подержать тебя на такой грязной работе.
Сколько получает кладовщик?
Двадцать пять тысяч.
Твою мать!
Стасик, мой мальчик, ты очень талантлив и не пропадёшь нигде. В любом месте ты способен добиться самых высоких целей.
Гнида Волошин. Он использовал его, как презерватив, и выкинул потом на улицу или в помойное ведро. Он добился своих целей продажи выросли. Наверняка, этому уроду дадут премию. Умный людоед, не то, что он. Неопытный, начинающий людоедишка. Кого бы ещё съесть?
Стас допивал компот. Официант унёс тарелки с остатками пищи и принёс счёт.
Хорошо официанту, ему не надо никого есть.
Есть добрые профессии, где не надо никого обманывать, не надо ходить по головам и трупам.
Стас расплатился, не оставив чаевых и вышел из ресторана. Было морозно и серо. Стас отправился к станции метрополитена.
На метро он доехал домой. Он жил в высотке на девятом этаже с родителями в двухкомнатной квартире недалеко от станции метро Рязанский проспект.
Шёл третий час, когда Стас зашёл в квартиру. Ему открыл дверь отец Андрей Валентинович. Андрей Валентинович работал терапевтом в поликлинике. Ему было пятьдесят четыре года. Он был худым и бледным. Из-за крупной лысины у него осталось мало волос на голове.
Сынок, ты чего так рано? забеспокоился отец.
Уволили, сказал Стас, снимая обувь.
Господи, за что?!
Лучше не знать тебе это, отец.
Как?! Ты совершил преступление?
Если только против морали.
Ты меня пугаешь. Тебя не посадят?
Нет. Пусть меня уволили, зато я теперь спокойно поживу какое-то время.
У тебя деньги-то остались?
Остались. Немного.
Пошли чай пить.
Андрей Валентинович похлопотал у плиты и налил в кружки чай. Сели за стол.
Сраная работа, проворчал Стас.
Везде одно и то же, сынок. Нигде не бывает легко, заметил Андрей Валентинович.
Он встал из-за стола, чтобы включить маленький телевизор на холодильнике. Показывали передачу о криминальных происшествиях. Камера показала пару злоумышленников мужчину с сосредоточенным тяжёлым взглядом и широко улыбающуюся женщину, продававших людям фальшивые и просроченные лекарства.
Ты смотри, что делают, мерзавцы, забрюзжал Андрей Валентинович. Ничего святого нет. Готовы по трупам идти ради наживы.
Так все сейчас живут, отец. Одни люди готовы пожирать других это же естественный отбор. Ты же умный человек, врач, закончил институт. Ведь бога нет, а если так, то значит всё можно, сказал Стас.
Сынок, ты чего так рано? забеспокоился отец.
Уволили, сказал Стас, снимая обувь.
Господи, за что?!
Лучше не знать тебе это, отец.
Как?! Ты совершил преступление?
Если только против морали.
Ты меня пугаешь. Тебя не посадят?
Нет. Пусть меня уволили, зато я теперь спокойно поживу какое-то время.
У тебя деньги-то остались?
Остались. Немного.
Пошли чай пить.
Андрей Валентинович похлопотал у плиты и налил в кружки чай. Сели за стол.
Сраная работа, проворчал Стас.
Везде одно и то же, сынок. Нигде не бывает легко, заметил Андрей Валентинович.
Он встал из-за стола, чтобы включить маленький телевизор на холодильнике. Показывали передачу о криминальных происшествиях. Камера показала пару злоумышленников мужчину с сосредоточенным тяжёлым взглядом и широко улыбающуюся женщину, продававших людям фальшивые и просроченные лекарства.
Ты смотри, что делают, мерзавцы, забрюзжал Андрей Валентинович. Ничего святого нет. Готовы по трупам идти ради наживы.
Так все сейчас живут, отец. Одни люди готовы пожирать других это же естественный отбор. Ты же умный человек, врач, закончил институт. Ведь бога нет, а если так, то значит всё можно, сказал Стас.
Сын, не умничай. Ты сначала закончи какой-нибудь институт, потом будешь отца учить. Это всё влияние твоего Орехова. Опять наверно к нему пойдёшь сегодня.
Нет. Сегодня ко мне Роза придёт.
Этот твой Орехов моральный урод, а ты всё время находишься под его влиянием, потому что у тебя своей головы нет.
Не говори чушь. Игорь меня не раз выручал в трудных ситуациях, заступался за меня и Серёгу.
Он лидер, вожак, а ты с твоим Серёгой его приспешники, шестёрки, готовы за ним броситься в огонь и в воду. Смотри, сын, думай головой. Разговорился тут про бога, про мораль. Натворишь чего, выручать тебя из тюрьмы будет некому. Это те, у кого денег море, могут людей на улицах среди белого дня сбивать на машинах и воровать миллионами-миллиардами и им за это ничего не бывает; а у тебя таких покровителей нет. Мы простой народ.
Быдло.
Быдло водку пьёт и матом не ругается, а разговаривает. Чуть не забыл, надо полы пропылесосить, а то сейчас мать придёт, будет ругаться. Может быть, ты, сынок, поможешь?
Устал что-то.
Стас пошёл в свою комнату и завалился на кровать.
Он был худым, узколицым и имел приятную внешность. Волосы его были русые прямые, а глаза карие задумчивые.
После семи часов вечера пришла Роза. Она прошла в его комнату. Роза была ровесницей Стаса. Они были знакомы уже более трёх лет. Роза работала дизайнером в строительной фирме. Они познакомились на дне рождения подруги Розы. У Розы были прямые пегие волосы, которые она обычно связала сзади в маленький хвостик. Лицо её было миловидным, бело-розовым; глаза были серые загадочные. Фигура Розы была идеальной. Она могла бы зарабатывать немалые деньги, работая натурщицей у самых знаменитых художников. На Розе был зелёный старомодный свитер и джинсы. Она села на край кровати, а Стас лежал, глядя в потолок. Роза взяла его за руку.
Ты расстроился?
Нет.
У тебя стресс.
Стресс у меня был, когда я работал в этой говёной фирме.
Ты столько времени и сил отдал этой компании.
Именно. Я готов убить этого подонка Волошина.
Он тебя уволил?
Сначала использовал. Урод.
Ты найдёшь лучше работу.
Да.
Роза, потупив взгляд, отвернулась от Стаса.
Ты меня совсем не любишь, сказала она.
Опять ты со своими глупостями.
Я чувствую.
Перестань. Я же не могу тебе говорить сто раз в день, что люблю тебя.
Дело не в словах, а в чувствах.
О, господи, мне и так тяжело сейчас.
Прости.
Да, ладно.
Мы уже три года встречаемся и ничего не создали серьёзного из наших отношений.
Я виноват. Дай мне время, чтобы встать на ноги. Я не хочу создавать семью голодранцев. Если хочешь, можешь найти себе другого.
Нет, нет, прости меня.
2 глава
Стас бродил по залу ожидания Ярославского вокзала. Время приближалось к часу дня. Он бессмысленно смотрел по сторонам. Так он выхватил взглядом знакомую кудрявую русую голову. Его одноклассник Павел Шишкин сидел в кресле, скрестив ноги, опёршись плечом об огромный зелёный рюкзак и обняв его одной рукой. Подойти или не стоит? Павел никогда не был его другом и приятелем. Он вырос в неполной и видимо не совсем благополучной семье. Стас знал только, что его воспитывали мать и дед. Павел не был изгоем и ботаником, хотя учился неплохо. У него была своя компания друзей. Павел играл в футбол, также как и Стас. Это единственное, что их объединяло. Стас подошёл-таки к бывшему однокласснику.
Здорово.
Павел с трудом узнал Стаса.
Стас?
Да. Неужели так изменился?
Нет. Я уже много кого забыл.
Время летит.
Стас сел рядом.
Ты собрался куда-то? спросил он.
Да. Уезжаю в Костромскую область.
Отдохнуть?
Нет. Думаю, что надолго.
Что ты там будешь делать?
Ты про дауншифтинг слышал что-нибудь?
Нет.
Это когда люди переезжают из мегаполисов в какие-нибудь богом забытые места.
Зачем?
Затем, что там жизнь дешевле и спокойней. Я посоветовался с матерью и дедом. Они меня поддерживают. Будут мне присылать деньги. Мать думает, что я долго там не протяну.
И правильно. Что ты там будешь делать?
Не знаю. Может быть, стану фермером.
А я сейчас без работы. Уволили.
Неудивительно. Жить здесь один сплошной стресс.
Это верно. Что ж, желаю тебе удачи в твоей затее. Ты есть в социальных сетях?
В контакте.
Может быть, там спишемся.
Медленно ползший вдоль платформы тёмно-зелёный поезд остановился. Проводники открыли двери тамбуров и на белый от снега перрон начали вываливаться пассажиры; кто-то с большими сумками, кто-то с рюкзаком, кто-то налегке. Стас стоял у пятого вагона. Из него вышли сначала две семьи, в которых командовали громкоголосые жёны. Глава второй семьи плотная женщина в белой шапке и рыжей дублёнке выговаривала флегматичному мужу в сером пуховике:
Витя, ты не забыл жёлтую сумку с рыбой?! Почему Катя без варежек? Где её варежки?
Витя держал в одной руке ребёнка в другой несколько сумок.
Потом вышли ещё несколько пассажиров. Света шла в самом конце. Она была в розовом пуховике и жёлтой тёплой шапке. Провинция есть провинция. Света приехала из Коми. У неё было приятное немного вытянутое лицо и прямые светлые волосы. Рост у неё был средний. Ей было двадцать лет. Света была дочкой тёти Маши, двоюродной сестры мамы Стаса. Стас узнал её по фотографии, которую ему показала накануне мать в «Одноклассниках».
Привет, сказал Стас.
Привет, сказала Света и улыбнулась.
Пошли, сказал Стас и взял её красную клетчатую сумку на колёсиках.
Они пошли по перрону.
Какие у тебя планы? спросил Стас.
Хочу найти работу.
А, что ты умеешь?
У меня диплом бухгалтера, но я согласна работать и продавцом. А ты, кем работаешь?
Никем.
Как?
Я безработный.
У Светы был страшный акцент. Орехов таких людей презрительно называл «лимита поганая».
Приехали домой.
Через полтора часа прилетела мама Стаса Анна Сергеевна. Анна Сергеевна была плотно сложена и имела миниатюрные черты лица. Ей было пятьдесят два года. Она преподавала в школе физику и математику. Она быстро разделась в прихожей и прошла, запыхавшаяся, в большую комнату.
Света, сидя в кресле, смотрела телевизор. Стас лежал на кровати в своей комнате.