Боярин Артамон посоветовал обратиться к просвещенному монаху Симеону Полоцкому воспитателю царских детей. И в этот момент открылась дверь и неожиданно перед царем предстал сам монах. «Вот легок на помине» подумал Алексей.
Монах взволнованно поведал о чуде: ночью он увидел на звездном небе возле Марса новую яркую звезду. Это означает радостную весть: через девять месяцев 30 мая будущего года, 1672, царица Наталья родит царевича, станет он сильным, могучим, даст отпор всем врагам и который с честью займет отцовский престол.
Затем монах развернул свиток со своими вычислениями о приметах будущего ребенка: «он приобретет себе всемирную известность и заслужить такую славу, которая прославить фамилию Романовых на все времена. Он совершить много славных дел на море и суше. Искореняя злодеев, он будет любить и поощрять трудолюбивых и свято сохранять веру». Симеон предсказал, что родившегося младенца назовут Петром (греч. камень).
Свершилось пророчество мудрого иеромонаха (сан священника): 30 мая 1672 в день Исаакия Долматского родился Петр (со временем в честь этого события был воздвигнут Исаакиевский собор).
Крещен был родившийся царевич 29 июня в Чудовом монастыре, в день апостолов Петра и Павла (отсюда название Петропавловской крепости) и был назван Петром (камень, гранит, скала).
Историки отметили, что реформы, исполненные Петром были его личным делом, беспримерным и необходимым.
Страшная память детства
В 1676 г. неожиданно умирает отец Петра царь Алексей Михайлович. Петру не исполнилось и четырех лет. Престо перешел к брату Петра четырнадцатилетнему Федору Алексеевичу (сын царя Алексея Михайловича от первой жены Милославской).
Чтобы присягнуть новому царю Федору, бояринам пришлось внести его в тронный зал в кресле. Власть в стране перешла к Милославским, которые фактически изолировали Петра и его мать Наталью Нарышкину.
Через шесть лет Федор умирает.
Следующим по возрасту в роду Милославских был крайне болезненный, подслеповатый, слабый разумом 16 летний Иван. Бояре и Церковь с одобрения Патриарха провозгласили царем десятилетнего Петра. Власть перешла к Нарышкиным.
Милославские, во главе с властолюбивой сестрой Ивана Софьей, пустили слух, что Нарышкины «придушили» Ивана, да еще и подпоили стрельцов; 15 мая 1682 г. озверевшая пьяная стрелецкая лавина ворвалась в Кремль, все уничтожая на пути.
Дрожащая от страха Наталья Кирилловн Нарышкина, мать Петра, вывела на Красное крыльцо перед обезумевшей толпой Петра и Ивана. У Петра от страха расширились глаза, он крепко обхватил мать за шею. Он видел, как схватили и бросили на подставленные пики его любимого воспитателя Артамона Матвеева; бросали на пики и других приближенных к Петру людей. Погромщики глумились над убитыми, волокли их по земле, истошно кричали при каждой пролитой крови.
Несколько стрельцов ворвались на крыльцо, и разьяренно требовали от Ивана ответа настоящий ли он царевич. Иван отчаянно тряс больной головой, стрельцы восприняли это как знак что он подлинный царевич.
Стрельцы не покидали Кремль всю ночь, а наутро вывели на Красную площадь брата Натальи Кирилловны, Ивана, и изрубили его на куски.
По требованию Милославских, стрельцы провозгласили царем Ивана (при том, что Петр уже был царем) и постановили быть на Руси двум царям, а регентшей за малолетних правителей стала Софья. Милославские вернули власть, а мать Петра, Наталью Нарышкину, удалили из Кремля.
В памяти Петра на всю жизнь сохранились страшные картины майских дней 1682 г. От перенесенного нервного потрясения у него с тех пор непроизвольно перекашивалось лицо, волочилась нога, накатывались неудержимые нервные приступы.
Двойной трон
После стрелецкого бунта в России стали править два царя подростка Петр I и Иван V. Для такого случая изготовили трон с двумя креслами. Он был выполнен из позолоченного серебра (ушло 300 кг золота). К подножию трона вели три гравированные широкие ступеньки, а перед ними высились три витых столба, завершавшиеся фигурами двухглавых орлов.
В Грановитой палате вл время празднеств, приема иностранных гостей на троне восседали в левом кресле Иван, а в правом Петр. В спинке правого кресла было вырезано небольшое окно, скрытое за узорчатым ковром. За ковром находилось третье место, для правительницы Софьи; она подсказывала малолетнему Петру, как вести себя, что отвечать на вопросы послов
Сейчас этот трон занимает почетное место в Оружейной палате.
Вторая шапка Мономаха
В 1682 г., перед торжественным венчанием на царство двух братьев, Петра и Ивана, мастера Золотой палаты в срочном порядке изготовили вторую шапку Мономаха (шапка киевского князя Владимира Мономаха- «единого» была символом царской власти с времен Ивана III; несла в себе идею «Третьего Рима» России, так как была получена от византийского императора Константина) Ему сделали «шапку Мономаха второго наряда» такая же по форме, но поверхность была совершенно гладкой, украшенной драгоценными камнями и жемчужинами (по легенде, дорога в рай и столбы ворот рая выложены жемчугом). Использовали ее только один раз при венчании.
Несколько позже братьям изготовили одинаковые алмазные шапки; они были украшены таким множеством камней и расположенных настолько близко друг к другу, что блеск алмазов сливался в одно сплошное сияние оно напоминало сияние ясписа, драгоценного камня как символа престола Бога.
Став императором (1721 г.) Петр ввел новый коронационный ритуал, заменив шапку Мономаха на корону.
Десятилетний дипломат
Став царем в 10 лет, Петру приходилось официально принимать иностранных послов. Об одном таком приеме поведал шведский дипломат:
«В приемной палате, обитой турецкими коврами, на двух серебряных креслах под святыми иконами сидели оба царя в полном царском одеянии, сиявшем драгоценными камнями. Старший брат, надвинув шапку на глаза, опустив глаза в землю, никого не видя, сидел почти неподвижно. Младший смотрел на всех, лицо у него открытое, красивое, молодая кровь играла на нем, как только обращались к нему. Удивительная красота его поражала всех присутствующих, а живость его приводила в замешательство степенных сановников московских.
Нежели твой отец, с чем, надеюсьвремя, чтобы спросить о королевском здоровье, младший, Петр, не дав времени дядькам поднять себя и брата, как требовалось по этикету, стремительно вскочил со своего места, сам приподнял царскую шапку и произнес скороговоркой обычный привет: « Его королевское величество, брат наш Карлус Свейский, по здорову ли?»
Кто лучше
Однажды 45 летний Петр (шел 1717 г.) обратился с вопросом к старому князю Якову Федоровичу Долгорукову: «Как ты думаешь о делах отца моего и моих?»
Боярин подумал и ответил: «У тебя, государь, с отцом дела разные: в одном ты заслуживаешь похвалы, а в другом твой отец.
Три главных дела у царей: первое внутренняя управа и правосудие; это ваше главное дело (как это соотносится с первым делом царя Соломона знаменитые реформы и мудрые суд авт.). Для этого у отца твоего было больше досуга, а у тебя еще и времени подумать о том не было, и потому в этом отец твой больше тебя сделал. Но когда ты займешься эти, может, и больше отцова сделаешь. Да и пору уже тебе о том подумать.
Другое дело военное. Этим делом отец твой много хвалы заслужил и великую пользу принес, устройством регулярных войск тебе путь указал; но его начинания после него неразумные люди расстроили, тебе пришлось все время начинать и в лучшее состояние привести.
Третье дело устройство флота, внешние союзы, отношения к иностранным государствам. В этом ты гораздо больше пользы принес и себе чести заслужил, нежели твой отец, с чем, надеюсь, сам согласишься.
Говорят, каковы министры у царей, таковы и дела их. Я думаю совсем напротив: умные государи умеют умных советников выбирать и верность их наблюдать».
Слова князя пришлись по душе царю
Чем бы дитя не тешилось
Юный Петр тяготился официальными приемами, не любил бывать в Кремлевском дворце, где все напоминало ему жуткие сцены кровавой расправы во время стрелецого бунта летом 1682 г. Большую часть времени он проводил в Преображенском, где жила его мать (в качестве затворницы).
Петр со своими сверстниками напролет пропадал в поле, в лесу, на просторе. Там он вместе с ними предавался военным играм, составляя из «дворцовых робяток» потешные полки. У Петра было свое вооружение: специально изготовленные пушки, алебарды, пищали, мушкеты.
Софья радовалась забавам брата, снабжала оружием, посылала людей. « Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало», частенько говаривала сестра царица. Она считала, что потехи окончательно отвлекут Петра от дворцовых, царских дел.
Пристрастился царь и к морскому делу, завел «потешные» суда. Как то в 1688 г. он нашел в сарае в Измайлово небольшой английский кораблик, который был отремонтирован и стал «дедушкой русского флота».
«Нептуновые потехи» чередовались с «Марсовыми потехами»
Софья не осознавал, что Петр, шутя играя, готовит исподволь военную сил, становится опасным противником. «Потеху» он сделал государственной службой с жалованием и званиями. Преображенский и Семеновский полки насчитывали по триста человек в каждом и превращались в надежную опору царя.
«Потешные игры»
Проходили между двумя противниками: «генералиссимусом Фридрихом» и «генералиссимусом польским и семеновским». Оба « генералиссимуса» (Ф. Ромодановский за Фридриха, И. Бутурлин за короля польского) перед сражением выходили на противоположные берега Яузы, поносили друг друга на чем свет стоит, всячески ругали, оскорбляли своих противников, чтобы воодушевить солдать на яростную битву.
После такой «артподготовки» начиналось сражение. В дело шли боевые гранаты, ружья, бомбы, пушки и, конечно, кулаки, когда дело переходило врукопашную. Искалеченных, убитых и раненных хватало. Всегда побеждал «генералиссимус Фридрих». Стрельцы терпели поражение (своеобразная месть Петра!), в плену оказывался «король польский».
И всякий раз побоище заканчивалось общим пиром: пили за живых, поминали убитых, желали скорейшего выздоровления раненым.
Князь Федор Ромодановский стал начальником Преображенского приказа, ведавшего политическим сыском и слывшего «министром кнута и пыточного застенка»; Алескандр Шеин станет командующим, и в 1696 г. одержит первую стратегическую победу молодого царя овладеет Азовом; за что на него было возложено звание «первый русский генералиссимус» (в истории России еще два Суворов и Сталин; авт.).