Нет спору, что частные политические убеждения (идеологии) являются вместе с равноправными беспартийными объединениями важнейшими участниками общегражданских, ни к чему ещё не обязывающих дискуссий, позволяющих приходить к наиболее выверенным решениям для их передачи избираемым во власть депутатам. Но те же дискуссии между фракциями, уже облечёнными властью непосредственно предшествуют принятию общегражданских законов, обязывающих всех без исключения, включая беспартийное большинство, подчинять политической идеологии.
А это уже не демократия. Либо, по меньшей мере, требуется ставить вопрос о репрезентативности правящих политических партий общему волеизъявлению, в том числе беспартийного большинства. С задачей предотвращать искажения демократического принципа принятием решений общенационального значения из конъюнктурного меньшинства с частными политическими идеологиями.
Важно, наконец, осознать что задержки с выходом законов, доработки и переработки уже принятых к исполнению всё это бумажное творчество не исчерпывается Парламентом, но облечённое силой власти, законно требует огромных сил, средств и времени народа, потраченных, выходит, впустую, и очередных аналогичных, с новой надеждой на то, что пустой цикл не повторится.
С массой личных переживаний, бытовых мытарств и сомнений в доверии к власти вообще, с неизбежной после этого дилеммой выбора оставаться ли законопослушным или тоже воспользоваться свободой прагматического эгоизма, в обход подобных Законов и известных моральных заповедей. От аморальной безработицы, от аморальных прав в зависимости от денег, от самоуправления, как от самоуправства и от свободы, равной как от унижений, так и для унижений. И особенно унижений от бумаг с официальными печатями и подписями на пороге дома.
Но ответственность за нарушения Закона и моральных заповедей подробнейшим образом расписана в Приложениях к той же Конституции, вплоть до лишения столь долгожданной свободы с изоляцией от общества в тюрьмах.
И не хочется даже думать, что вдобавок ко всем неурядицам прибавляется ещё одна, самая коварная с заполнением тюрем самими Депутатами из числа компетентных в чём угодно, только не в законотворчестве!
А с другой стороны какие же резервы ещё скрыты в развитии России, если не шарахаться от одной крайности в другую и твёрдой государственной конституционной централизацией, во главе с избираемыми профессионалами в Парламенте, последовательно вести страну к либерализации по мере избавления от злоупотреблений свободой!
Иначе не отвязаться от деструктивной оппозиции с одним и тем же мотивом против власти почему она права и свободы объявила, но не поднесла ей под нос на блюдечке с голубой каёмочкой?
Преступление и наказание что талантливее?
Проблема особенно актуальна в связи с укоренившимся стереотипом восприятия талантов в качестве исключительного блага для общества.
Позвольте с этим не согласиться. Прежде всего, в любом таланте заложена двойственная тенденция либо обращать его на благо общества, либо талантливо замкнуть на себя любимого за счёт других, а тогда тем другим далеко не до позитива. Да и весьма сомнительно считать позитивным талантом того, кто не способен к элементарному отличию, образно говоря, хорошего от плохого. Вряд ли поспоришь с тем, что одинаково успешно можно как талантливо творить в русле законов, так и не менее талантливо, а то и гениально обходить их. А, вцелом, кто может ответить сколько мрачных «висяков» с напрасно потрачеными силами и средствами хранят анналы преступлений?
Разрешение подобных ситуаций в поле правовых отношений возложено, как известно, на судебные органы, а именно с правовыми судами связаны надежды на общество будущего, свободного от правонарушений, угрожающих жизни, свободе и благополучию других сограждан общества. Но совершенно очевидно, что и в правовом поле ещё немало ухабов, препятствующих объективному отправлению правосудия.
Один из них в том, что рост талантливой преступности сводит, по сути, на нет принцип неотвратимости наказания, который служит профилактикой тяги к совершению правонарушений. По той простой причине, что сила тяги к материальной выгоде, с ростом талантливо организованых правонарушений начинает во многократ превышать силу самого строгого наказания, с его растущей неадекватностью принципами гуманизма. И казалось бы, гуманизм и есть величайшее добро, так необходимое обществу людей. Но в том и парадокс, что гуманизм по отношению к правонарушителю одновременно является антигуманизмом по отношению к смертям и ущербам потерпевших от того же правонарушения. Какой выбираем?
Не лишне констатировать, что каждое талантливое правонарушение требует целую армию не менее талантливых сыскных, расследуемых, пресекающих и судебных спецов и общественных средств и окажись в этом длинном ряду хотя бы один, менее талантливый, как весь труд и средства на смарку и либо потребуют повторных затрат, либо они вообще канут в пустоту.
Так ведь это ещё только цветики, если не учитывать укоренившийся стереотип компрометации профессиональной деятельности спецов составом т.н. присяжных заседателей, никак практически не участвующих в той деятельности, а только с одного словесного заседания способных вынести вердикт, прямо опровергающий профессионалов! Но, строго говоря, подобный вердикт требует неотложного привлечения сыскных, расследуемых и иных спецов, для того, чтобы судить, кто оказался прав профессионалы или просто присяжные, с привлечением к законной ответственности.
Но это если говорить строго и, похоже, не для правовых судов.
Не обойтись и правовым судам без тормозящих бюрократических проволочек, ибо сам процесс к правосудию не может даже стронуться с места без бумажки с официальным заявлением истца.
Плохо это или наоборот, но означает ни много, ни мало, а то, что ровно до этого судьбоносного момента можно вершить всё, что разрешено законом и категорически им запрещено. А если по целому ряду объективных причин заявления не подаются это тоже причислить к торжеству правовых судов?
Но точно также копрометирует правосудие ещё один укоренившийся стереотип, по которому незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение. Может где-то, кто-то и видел слепого, которого привлекли за то, что по слепоте своей наткнулся посохом на бампер иномарки? А слепота в законах это и неграмотность и пунктуальность их доставки на места и до самого законопослушника и время на уяснение их смысла. И как тогда незнание законов без расследования причин может относится к объективному правосудию?
Вместе с тем, уже нельзя не понимать, что судебная инстанция это такая инстанция, которая принципиально и всегда плетётся в самом хвосте свершившихся событий, потери в которых уже не вернёшь никаким судом. Как быть истцу в этих-то ситуациях, если именно в таких всё равно что есть правовой суд, что его нет. Потому как нет действенного механизма профилактики по упреждению и предотвращению невозвратных потерь. И здесь вместо пропаганды свободы нравов никак не обойтись без глубокой и основательной идеологии формирования личности всей системой воспитания и образования в русле устойчивого неприятия деяний, влекущих за собой привлечение к уголовной ответственности через правовые суды. Иного не дано если действительно поставлена задача движения к свободному от правонарушений обществу.
Однако, не избежать и ещё одной застарелой проблемы, связаной со свободно-рыночной поляризацией общества на крайние сословия. Судите сами о каком правосудии может идти речь, когда по отношению к неимущему истцу, имущий ответчик имеет все возможности нанимать дорогостоящих и опытнейших юристов, способных и юридической казуистикой и тем же, никому не видимым подкупом, превращать виновных в невиновные и наоборот.
И вот это последнее, куда более весомее, чем все приведеные аргументы, показывает, что в подобном обществе, при невмешательстве избираемой обществом власти в свободные деяния декларируемое равенство прав перед Судом и Законом становится фарсом, за которым в реалиях торжествует принцип преобладающего превосходства прав того, кто первым и очень талантливо стал обладателем толстого денежного мешка.
Вопрос к правовому Суду с каким содержимым этот мешок? Ведь если не уточнять его изначальных источников, то купюры сами по себе совершенно неотличимы и одинаковы по ценности как от добродетельного труда, так и от той же наркоты. То есть имеют свободную тенденцию перемешиваться в один общий легальный поток и именно на этом уровне одновременно легализуя всю без исключения подпольную деятельность, категорически запрещённую законами.
И вот это талантливейшее помешательство на уровне всеобщего условного денежного эквивалента ценности, своей подпольной (досудебной) свободой поглотило с потрохами гуманизм с его высшей ценностью человеческой жизни, причислив и её к тривиальному товару, на котором оказалось весьма оригинально извлекать частную бездушную денежную прибыль.
Но ведь подобное помешательство вполне правомерно и для сомнений кого больше в современной состоятельной элите общества? Добропорядочных личностей или подпольных оборотней в джентльменских фраках и смокингах? Кто из них реально правит обществами, государствами и миром? Какими больше открытыми или подпольными способами шли к нынешнему процветанию?
Создается такое впечатление, словно подполье и борьба с ним неразлучные близнецы-братья и совершенно естественный, никогда не скончаемый процесс. Пусть, вроде того, частные бюджеты талантливо и свободно растут, а бюджет государственно-народный постарается не отстать. Но только наоборот по опустошению на содействие им и на борьбу с ними!
А, может, кому-то ещё неизвестно, что дороговизна (доступность) товара, продукта и социальной услуги, вопреки всем канонам свободного рынка на частной деятельности зависит не от качества, не от свободной конкуренции и даже не от культуры обслуживания, а только и исключительно от размера личных кошельков, которые как раз и опустошаются настырным повышенем частных свободных тарифов и цен, куда как почище установленых налогов?
Личные кошельки тех, среди которых преобладающее большинство, объектино не имеющее возможности на свободные частные доходы, в том числе по причине занятости на благороднейшем поприще решения общихдля всех задач, да только на строго лимитированом денежном довольствии, включая и структуру самих правовых Судов.
Разве для того сделали частную жизнь и деятельность неприкосновенной юридически, чтобы надёжно прикрывать законной неприкосновенностью в том числе и всё частное подполье? Или именно для того?