Ровно через полчаса Наталья Федоровна постучала в дверь кабинета Белецкого. В комнату вошла полноватая, невысокого роста с седыми волосами и приятным лицом женщина. Она присела у стола Ивана и с улыбкой на устах промолвила:
Как хорошо, что вы пришли к нам. Такой молодой и красивый мужчина, доктор наук, умница, вы внесли сразу живую струю в наш коллектив. Сейчас у вас будут нелегкие времена, но вы можете рассчитывать на мою поддержку. Я уже много лет работаю в институте и знаю многих руководителей довольно хорошо. Они тоже окажут вам поддержку. Я думаю, у вас все будет хорошо.
Спасибо, Наталья Федоровна, за ваши теплые слова и вашу поддержку. Действительно, я сейчас очень в ней нуждаюсь. Спасибо, еще раз.
Обменявшись, таким образом, «верительными грамотами», эти двое расстались как хорошие друзья.
Глава 6. Экспедиция
Гафаров распахнул легкие двустворчатые двери дачного домика, принадлежащего горкому партии, и вышел на затененное крыльцо. Он был одет в легкие сатиновые шаровары голубого цвета, белые беговые тапочки, без рубашки и с вафельным полотенцем на плече. Остановился, огляделся. Перед ним простиралась тенистая аллея, покрытая аркой из виноградной лозы, густо облепленной тяжелыми гроздями черного винограда. Ягоды свисали до уровня головы взрослого человека, манили к себе, дозревали и ждали, когда их снимут. Он прошелся по аллее и вышел на небольшой дворик, залитый утренним солнцем. Здесь было заметно теплее. Гафаров окинул хозяйственным взглядом немногочисленные постройки: кухню и обеденный стол под навесом, сарайчик, приспособленный под конюшню, где отдыхал конь не первой молодости, выделенный ему городской администрацией для полевых разъездов, гараж с открытыми дверьми, где ночевал институтский грузовик, пригнанный сюда для хозяйственных нужд. В глубине гаража бочка с бензином. Вот и все хозяйство экспедиции института дезинфекции, организованной здесь в окрестностях Ашхабада. Гафаров сотрудник дезстанции, здесь был заместителем начальника экспедиции. Начальником являлся Гусин. Гафаров подошел к умывальнику, еще с вечера наполненного водой, повесил рядом полотенце и стал ожесточенно натирать свои щеки, плечи и шею, фыркаясь и отплевываясь. Совершив, таким образом, утренний туалет, он обтерся полотенцем, полез в карман сатиновых шаровар и достал оттуда наручные часы. Посмотрел на циферблат, покрутил заводную головку, одел на руку. Пора вставать. Но никто, кроме него, еще не проявлял активности. Да, эти ребята москвичи с ленцой: вечером не уложишь, утром не добудишься. На хоздворе появилась немолодая туркменка, жительница соседнего села. В экспедиции она работала на кухне: три раза в день готовила и подавала еду, в свободное время занималась уборкой помещений.
Опять опоздала, Гульнара, сколько раз тебе говорить, чтобы завтрак был в восемь, Гафаров сделал женщине замечание не по злобе, а так, для порядка, а сейчас уже без четверти восемь.
Так спят еще ребята.
Потому и спят, что знают, что завтрак еще не готов. Ладно, что у нас сегодня на завтрак.
Каша с тушенкой и чай с колбасой.
Начинай готовить, а я пойду, оседлаю коня.
Конь стоял в своей конюшне, не двигаясь и только вертел ушами, как-бы вслушиваясь в разговор мужчины и женщины. Мужчина был его хозяином, конь успел привыкнуть к нему за прошедшее лето и сейчас никого другого не признавал. Василий, молодой лаборант экспедиции, иногда забирался на него, но ехал всегда осторожно, не спешил и не понукал. Конь терпел Васю, хотя признавал за хозяина только одного. Гафаров подошел к коню, потрепал его по холке, вручил вкусную хлебную корочку, которую конь с удовольствием принял из ладони хозяина, и начал его снаряжать.
Позавтракав, Гафаров, как заправский наездник, вскочил на коня. Тот, в свою очередь, стал перебирать ногами и трясти от нетерпения холкой. Гафаров успел надеть на голову каракулевую туркменскую папаху, крикнул: « я на объезд» и поскакал вслед. Но это было лишь первую минуту. Потом он осадил немолодого коня и повел его шагом. База экспедиции осталась позади. Впереди была пожелтевшая степь, с многочисленными кочками и холмиками, а дальше, километрах в трех, начинались угрюмые и молчаливые горы, поросшие густым кустарником, и изрезанные оврагами. Его не тянуло туда. Он любил степь с ее привольным характером и обозримым простором. Это был его край, его Туркмения. Здесь он вырос, стал биологом, завел семью. Здесь у него растут дети. И здесь он собирается жить до самой старости.
Гафаров глубоко вздохнул, посмотрел по сторонам и, убедившись, что все в порядке и что это все его, поехал на участки, где с вечера была разложена приманка с ядовитым сюрпризом для мышей-полевок, кротов и прочих вредных грызунов. Степь это было место, где он работал, и менять это место на что-нибудь другое он не хотел. Вот бы сделать так, чтобы наша экспедиция продолжалась долго-долго: лето в степи, зимой составление отчета и подготовка к новой экспедиции. Зимой дом, жена, семья и дети. С ними тоже надо заниматься. Но главное все же степь и экспедиция. Думая о своем любимом предмете, он объезжал условные делянки одну за другой, помечал в блокноте нетронутые приманки и погибших зверьков. Иногда он слезал с коня, доставал свою специальную трость и наклонялся над очередной мышиной норкой. Порой он извлекал оттуда погибшее животное и делал соответствующую запись в своем блокноте. Становилось жарко, хотя уже наступил сентябрь. До начала дождей надо спешить. С дождями экспедиция остановится. Проворные мышки снизят свою активность, и тогда уже не покажешь нужную эффективность. А для отчета она нужна. Без нее могут не продлить экспедицию на следующий год и что тогда? Чем он будет тогда заниматься в большом городе? Гоняться за крысами, лазить по подвалам и заглядывать в мусорные баки? Нет, его стихия это степь. К обеду он вернулся на базу.
Алевтина, младший научный сотрудник отдела дератизации, сообщила ему, что звонил Гусин и справлялся о том, как идут наши дела. Она была старшая из четырех членов экспедиции, среди которых, кроме нее, были еще совсем молоденькие девчонки лаборанты и молодой парень, тоже лаборант. Он был высок ростом и худой, коротко подстрижен, так что трудно было понять цвет его волос. Василий был близорук, носил очки в тонкой оправе и по этой причине не был призван на службу в армию. В экспедиции из-за своей близорукости он не мог выполнять тонкую работу, например, заниматься дозировкой ядовитых веществ и их раскладкой по приманкам, но зато мог вполне ходить по степи и устанавливать приманки у норок зверьков, помечая их на карте. Эта работа подходила для него, особенно, когда рядом с ним была Юля, светлокудрая девушка в открытом платьице. Она ему нравилась еще с начала работы в экспедиции, но что ему делать с этим его чувством. Он даже «подкатывал» к Алевтине за советом, как к старшему товарищу. Но какой совет она могла ему дать, если он и сам еще не знал, чего он хотел от Юли. И тем ни менее, по вечерам они любили оставаться на крыльце, подолгу наговаривая друг другу какие-то тексты, чем, естественно, мешали спать остальным. Тогда Гафаров выходил на крыльцо и предлагал им идти спать.
Алевтина, младший научный сотрудник отдела дератизации, сообщила ему, что звонил Гусин и справлялся о том, как идут наши дела. Она была старшая из четырех членов экспедиции, среди которых, кроме нее, были еще совсем молоденькие девчонки лаборанты и молодой парень, тоже лаборант. Он был высок ростом и худой, коротко подстрижен, так что трудно было понять цвет его волос. Василий был близорук, носил очки в тонкой оправе и по этой причине не был призван на службу в армию. В экспедиции из-за своей близорукости он не мог выполнять тонкую работу, например, заниматься дозировкой ядовитых веществ и их раскладкой по приманкам, но зато мог вполне ходить по степи и устанавливать приманки у норок зверьков, помечая их на карте. Эта работа подходила для него, особенно, когда рядом с ним была Юля, светлокудрая девушка в открытом платьице. Она ему нравилась еще с начала работы в экспедиции, но что ему делать с этим его чувством. Он даже «подкатывал» к Алевтине за советом, как к старшему товарищу. Но какой совет она могла ему дать, если он и сам еще не знал, чего он хотел от Юли. И тем ни менее, по вечерам они любили оставаться на крыльце, подолгу наговаривая друг другу какие-то тексты, чем, естественно, мешали спать остальным. Тогда Гафаров выходил на крыльцо и предлагал им идти спать.
Пообедав рисовым супом с куском баранины, Гафаров отправился в свою комнату. Там он прилег на железную кровать и стал рассматривать свои записи в блокноте. На первый взгляд, эффективность препарата, который они испытывали, была на прежнем уровне, что и следовало доказать. Потом блокнот выпал из его рук на пол, и поднимать его уже не было сил. Дневной сон быстро сморил Гафарова. Тогда у него еще не было проблем, которые могли бы помешать его многолетней привычке вздремнуть после обеда. Проснувшись, он вспомнил о звонке своего непосредственного начальника, Гусина, и это взволновало его. «С чего бы это вдруг? Может, случилось что? Ну ладно, если что серьезное, он перезвонит еще», так решил Гафаров и направился к своему коню. Он знал, что в это время, его сотрудники во главе с Алевтиной уже обходят намеченные делянки и расставляют приманки. Не плохо бы съездить и посмотреть, все ли там в порядке. Алевтина, хотя и взрослая женщина и при ней не забалуешь, все же мужской взгляд начальника никогда не будет лишним. Солнце клонилось к закату и в степи появлялись редкие длинные тени от единичных деревьев. Появилась тень и от него самого, восседавшего на спокойном коне. Он повертел головой, повернул коня туда-сюда и улыбнулся чему-то. Увидел вдалеке Алевтину, тоже в шароварах, но другого цвета, в белой панамке на голове, то и дело наклонявшуюся к земле и устанавливавшую приманки. Подъехал, спросил как дела, где остальные ребята?
Дарья здесь, рядом, она показала чуть в сторону по направлению к засыхающему кусту, а Юля, как всегда с Васей, ушли туда в сторону арыка, она показала рукой за холм, возвышавшийся в полукилометре отсюда.
Гафаров повернул коня в ту сторону, куда показала Алевтина. Он всегда волновался, когда эти двое молодых людей, уходили за холм в стороны арыка. Две причины были тому: во-первых, они исчезали из поля зрения и могли сделать что-нибудь такое, за что потом спросят с него, Гафарова, и во-вторых, там змеи, а Вася близорукий и вполне может не заметить в густой траве змею. Такое уже было один раз, когда Гафаров едва успел своей тростью отшвырнуть гадюку, находящуюся всего в полуметре от него. Он только попросил Васю быть внимательнее и почаще смотреть себе под ноги. Юля была мечтательной девушкой и тоже мало смотрела себе под ноги, она все больше смотрела на небо и редкие облака, проплывавшие над ней.
Завернув за холм, Гафаров увидел идиллическую картину: молодые люди мирно беседовали сидя рядом друг с другом на высокой кочке, покрытой зеленой травой. Их блокноты лежали рядом, и, казалось, их совсем не волновала работа, которую они должны были выполнять. Гафаров подъехал к ним, спустился с коня, взял один из блокнотов и просмотрел записи, сделанные молодыми людьми. Это был блокнот Юли и там были отмечены только две осмотренные делянки. Затем он просмотрел записи в блокноте Васи та же картина.