И потому ее забитому и почти погибшему «внутреннему ребенку» страшно обидно, когда он видит, что другие дети могут получить то, что ему не довелось, а так хотелось. Одно из чувств, в котором она ни за что не признается себе самой, будет зависть к тем маленьким существам, которые бунтуют, желая добиться того, чтобы их услышали и учли.
Ее «внутренний родитель» знаком только с единственной системой воспитания: подавления, критики и понукания. Родителю нужно беспрекословное подчинение, только тогда он чувствует, что власть в его руках, и тревога хоть немного ослабляет свою крепкую хватку. Другие методы и системы воспитания ее «внутренний взрослый» объявляет несуществующими или несостоятельными по причине все того же жесткого подчинения, в котором выросла она сама. Как известно, жесткая система воспитания сужает взгляд, делает человека ограниченным, а его психику и мышление ригидными. И тогда она руководствуется простым правилом: «меня так воспитывали, значит, это единственно правильный способ».
И потому ее забитому и почти погибшему «внутреннему ребенку» страшно обидно, когда он видит, что другие дети могут получить то, что ему не довелось, а так хотелось. Одно из чувств, в котором она ни за что не признается себе самой, будет зависть к тем маленьким существам, которые бунтуют, желая добиться того, чтобы их услышали и учли.
Ее «внутренний родитель» знаком только с единственной системой воспитания: подавления, критики и понукания. Родителю нужно беспрекословное подчинение, только тогда он чувствует, что власть в его руках, и тревога хоть немного ослабляет свою крепкую хватку. Другие методы и системы воспитания ее «внутренний взрослый» объявляет несуществующими или несостоятельными по причине все того же жесткого подчинения, в котором выросла она сама. Как известно, жесткая система воспитания сужает взгляд, делает человека ограниченным, а его психику и мышление ригидными. И тогда она руководствуется простым правилом: «меня так воспитывали, значит, это единственно правильный способ».
Вот только честно взглянуть на результат такого воспитания она не может, слишком больно. Слишком страшно было бы ощутить всю глубину своего несчастья, учитывая тот факт, что большая часть жизни уже прошла. И потому выбранная система воспитания девочек ею будет защищаться еще более рьяно, особенно в случае возможных сомнений насчет ее эффективности. Ведь признание того, что она калечит психику собственных внучек, будет подводить ее к осознаванию и другого: когда-то покалечили ее саму, она прожила совсем не такую уж счастливую жизнь, как, возможно, привыкла думать.
Понимание того, что это так, выбьет опору у нее из-под ног, лишит важной убежденности, на которую она опиралась всю свою жизнь. А в случае если единственный на данный момент смысл и род ее занятий это внучки, то все негативные чувства по этому поводу усиливаются многократно, поскольку воспитание и обучение становится на сегодняшний день смыслообразующей осью всей ее жизни. Убери эту ось, и она столкнется с такой зияющей пустотой внутри, какую не каждый способен выдержать. Но ведь и дети не должны быть заложниками ненайденного смысла чьего-то существования!
Вот таким образом наше прошлое начинает впрямую опосредовать наше настоящее и формировать наше будущее. Как вы понимаете, особенно грустно мне стало от той мысли, что такие замечательные Лера и Лиза могут со временем превратиться в таких же всем очень недовольных старушек, передающих свою страшную эстафету будущим поколениям.
Чтобы все вышенаписанное не звучало так минорно и пессимистично, скажу, что выход есть. И у бабушки может появиться новый смысл, если родители девочек перестанут идти по пути наименьшего сопротивления и наибольшего искушения и начнут воспитывать собственных девочек сами или с помощью нянь, предоставив бабушке возможность увлечься чем-то еще. И у девочек на пути могут встретиться замечательные талантливые учителя, педагоги, психологи и другие взрослые, которые поддержат в них уверенность в себе, заметят и разовьют таланты, дав возможность при этом проявиться тому живому, чем всегда полна любая детская душа.
Ребенок в реальном времени
Болеет. Наняли няню, она приходит первый раз.
Даня (3,5 года) берет ее за руку и сам устраивает экскурсию:
Это зал, это спальня, это моя комната, это мои игрушки.
Заходят в кухню.
Вот это мне творожок на завтрак, в обед хлопья. Лекарства на столе вот это я пью до еды два раза в день, вот это после 3 раза
И далее в таком же духе.
Няня отзывает меня в сторонку:
А ему точно няня нужна?
Из Интернета«Вот в наше время» Как часто вам приходилось слышать эту фразу? Лично я слышу ее достаточно часто, особенно от представителей старшего поколения. Произносится она, как правило, с недовольным упреком в адрес представителей поколения современного. Они как будто должны быть виноватыми за то время, в котором живут. При этом, к сожалению, совсем неосознанно старшее поколение желает воспитывать и растить молодежь в ценностях и правилах того времени, в котором они сами были молоды. Нет даже смысла говорить о том, что их непременно постигнет неудача, потому что то время не вернуть, а нынешнее не переделать и от него не спрятаться.
Но именно потому, что они были молоды, им и сгущенка казалась вкуснее (к тому же выбор лакомств тогда был значительно меньше), и жизнь спокойнее (о многом просто не знали), и устройство «справедливее» (от каждого по способностям, каждому одинаково). Когда вы молоды, все чувствуется острее, совсем простые вещи приносят удовольствие и радость. Когда вам значительно «за шестьдесят», то ничего уже не радует, особенно если болеешь или прожил жизнь совсем не так, как хотел. Вот мы и встречаемся с тем, что старшие подсознательно осуждают молодых за то, на что в свое время не решились, а иногда просто за то, чего уже не могут. И еще, конечно, опять же ригидность невозможность принять перемены. К тому же понятный страх не смочь приспособиться к тому новому, что заявляет о правах и входит в жизнь.
И даже если вам не шестьдесят, а всего лишь сорок лет, то вы можете неосознанно очень хотеть, чтобы всем вокруг было столько же, включая собственных детей.
Редкий случай оба родителя на консультации, без ребенка. Говорим об их сыне. Ему пятнадцать. Проблемы с учебой.
Что, совсем не учится? спрашиваю, представляя себе типичного редко моющегося субъекта с ехидной миной, оглушительной музыкой в наушниках, смотрящего с мало скрываемым презрением на любого взрослого, открывающего рот.
У нас серьезные трудности с учебой. Седовласый, но еще вполне молодой отец выглядит весьма озабоченным.
Насколько плохо все-таки он учится? не унимаюсь я.
Ну на самом деле, вступает мама, мы совсем недавно поступили в школу при Бауманке, и он справляется совсем неплохо, можно сказать, даже хорошо, но у нас появилась проблема.
Возникший было перед моими глазами образ типичного обалдуя стремительно рассыпается. Снова вступает папа:
Понимаете ли, у него появилась девушка, она немного старше его, к тому же не совсем нашего круга. Познакомились они на даче. И к счастью, она совсем с другого конца Москвы, точнее даже, из Подмосковья. Они не могут видеться часто. Точнее, совсем не видятся, только звонки и смс. Но они его очень отвлекают от занятий.
А каков его режим вообще? Чем он занят целый день?
Разумеется, школой, уроками, английским. К тому же я даю ему дополнительные задания.
Вы тоже инженер-физик по образованию?
Ну конечно. Я же понимаю, с чем он впоследствии столкнется, я хочу ему помочь.
То есть ваш мальчик в свои пятнадцать лет в основном просиживает за уроками и дополнительными заданиями вместо того, чтобы встречаться с друзьями и девушками?
Ну конечно, это разве плохо?
Смотря для чего, для учебы, наверное, не плохо. А вот для его жизни
Тут я им читаю небольшую лекцию о задачах подросткового кризиса, которая встречается мамой весьма благосклонно, а папой в штыки. Он считает, что в этом возрасте у ребенка должна быть одна задача ходить в школу и решать физику. Он начинает спорить, и особенно его волнует эта девушка.
Чем она вам так насолила? Вы видели ее когда-нибудь? Она приходила к вам домой?
Ну что вы, возмущается папа, никогда не приходила! Дело в том, что в тот момент, когда мы делаем с сыном дополнительные задания по воскресеньям, она начинает слать ему смс-ки одна за другой, мы занимаемся-то всего часа четыре, ну максимум пять, но он позволяет себе, не дожидаясь окончания занятий, брать телефон и отвлекаться на эти сообщения! Я, конечно, требую от него все выключить или отнести в другую комнату тогда он просто смотрит на меня зверем. Но я же отец, я и так трачу свое время, занимаясь с ним. А он ведет себя как неблагодарный.
А за что ему быть вам благодарным? Он просил вас заниматься с ним?
Он не просил, но это же совершенно необходимо, вы же понимаете. У них строгий отбор, плохо учитесь отчисляют.
То есть без вашей помощи его могут отчислить?
Конечно, если он не будет заниматься.
Но он же и так много занимается, причем сам, вдруг робко снова вступает мама.
Нет, вы не понимаете, отец не чувствует поддержки и начинает совсем кипятиться, я делаю с ним задания наперегонки, и он еще ни разу меня не обогнал, ни разу! И все потому что отвлекается на этот дурацкий телефон! Это о чем, по-вашему говорит?
О том, что вам сорок, а ему пятнадцать, и что вы зачем-то соревнуетесь с ребенком, имея значительное преимущество. А самое главное, вы хоть и любите его всей душой и хотите ему только добра, на самом деле мечтаете уберечь его не только от ошибок по физике, но и от всей жизни вообще. Вы очень хотите, чтобы ему прямо сейчас, в его пятнадцать стало столько же, сколько и вам сорок. А он просто пытается в этом как-то выжить, влюбляясь хотя бы по телефону.
К сожалению, это такая частая вещь проекция родителей, их времени, возраста, психологических особенностей на собственных детей. Не так уж и редко родители, как и этот папа, не отдают себе отчета в том, что требуют от ребенка взрослого сознания, ответственности, поступков, соответствующих не реальному возрасту ребенка, а возрасту родителя. Ребенок в таком случае видится не отдельно взятым существом, «другим», отличающимся от любящего его взрослого, а как бы продолжением самого родителя («нарциссическое расширение», как говорят психоаналитики).