Еще один достойный упоминания биограф Наполеона уже конца XIX в. У. М. Слоон писал, что «не существует более полного примера человеческой активности», чем пример Бонапарта, человека, в котором естественным образом сосуществовали беспринципность и талант111. Последний позволял ему в любой ситуации находить «уникальные, оригинальные непревзойденные рецепты» выхода из той или иной ситуации, что было величайшим достижением и основным преимуществом Наполеона перед его противниками. И даже суть его краха Слоон заключил в одно слово истощение, при котором сам Наполеон «шел по проторенной дороге» и уже не видел необходимости в поиске политических и военных «новинок». В то же время его оппоненты выучили уроки, «которые он преподавал им в течение 20 лет» так, что «учитель стал блекнуть на фоне учеников в успехе и великолепии». Все это в результате и привело Бонапарта к краху, от которого его не смогли спасти даже блестящие дарования, острый ум и дипломатический дар.
Наконец, последний автор в ряду представителей американской традиции XIX в. И. Тарбелл. Она не являлась профессиональным историком или авторитетным специалистом, но следила за современной литературой на эту тему. В 1894 г. Тарбелл выпустила «Краткую жизнь Наполеона Бонапарта»112, в которой фактически проследила всю эволюцию образа Наполеона Бонапарта в работах американских исследователей с самого начала зарождения раздела национальной историографиина эту тему.
С одной стороны, она оценивает Наполеона как величайшего гения своего времени и человека, чья высокая мудрость в государственных делах, рожденная из долгих размышлений и самоанализа, позволила ему познать границу своих прав и обязанностей и не злоупотреблять ими, с таким же уважением относиться к соблюдению прав других людей. Но, по ее мнению, существовала и другая сторона Наполеона как правителя, ибо сильными чертами его натуры были амбициозность и деспотизм, в жертву которым он принес идеи личной свободы, равенства и братства. Вся военная и гражданская система, которую он выстроил, базировалась на принципе сосредоточения власти в его руках. И ради обладания властью Наполеон отстранил народ от управления страной и «пролил в Европе реки крови». Но, опять же, нельзя не признать в нем военного гения, который великолепно задумал и осуществил итальянскую операцию и тем самым спас армию и страну от полного краха, и который потом столь же показательно отличился под Аустерлицем, Йеной и Ваграмом. Наконец, он единственный полководец в истории Нового времени, который смог превратить свою армию в мощный, совершенный и действенный механизм, послушный воле своего хозяина.
Подведем итоги процесса эволюции образа Наполеона Бонапарта в британской и американской историографической традиции XIX в. Прежде всего стоит отметить параллельное развитие традиций, их непересекающееся замкнутое сосуществование, отсюда и максималистский поход к воссозданию образа конкретной исторической личности. Так, для англичан Бонапарт весь этот период оставался «злым гением» эпохи, антагонистом, символом хаоса, революции и войны. Американцы же в меньшей степени «стенали над кровью, пролитой деспотом в Европе», предпочитая уподоблять «деспота» античному герою и богу Олимпа, снисходительно относясь к его слабостям и недостаткам, признавая в нем прежде всего величайшего полководца и административного деятеля.
Подведем итоги процесса эволюции образа Наполеона Бонапарта в британской и американской историографической традиции XIX в. Прежде всего стоит отметить параллельное развитие традиций, их непересекающееся замкнутое сосуществование, отсюда и максималистский поход к воссозданию образа конкретной исторической личности. Так, для англичан Бонапарт весь этот период оставался «злым гением» эпохи, антагонистом, символом хаоса, революции и войны. Американцы же в меньшей степени «стенали над кровью, пролитой деспотом в Европе», предпочитая уподоблять «деспота» античному герою и богу Олимпа, снисходительно относясь к его слабостям и недостаткам, признавая в нем прежде всего величайшего полководца и административного деятеля.
Пожалуй, только в одном сошлись англоязычные авторы в том, что появление Наполеона Бонапарта на международной арене было не иначе как знаком свыше. Он был необходим на своем месте в свое время. И выполнил свое предназначение до конца.
Впрочем, с нашей точки зрения, лучше всего о Наполеоне Бонапарте как полководце, политике, государе и личности высказался историк середины XX в. Дж. Г. Эндрюс. Потому именно его словами об императоре мы подытожим данную статью: «Его биография продолжительна, и в ней есть много помарок, фальсификаций и неясных отрывков. Но пока великие военные подвиги волнуют воображение людей и имена героев выгравированы в зале славы, пока великие достижения администрирования и управления государством облегчают бремя человечества, пока гений грандиозно рискует и терпит неудачу, чтобы поднять сознание человека до неописуемых высот Наполеон будет достоин своей страницы в анналах истории».
«Наполеон (Аполион) Антихрист» в уральской старообрядческой письменности XIX в
Т. С. Романюк
Рассматривается своеобразие восприятия образа Наполеона-Антихриста в уральской старообрядческой письменности XIX в. На примере старообрядческих сочинений исследуется, как война с Наполеоном проецировалась на привычные в старообрядческих кругах эсхатологические сюжеты о конце света и пришествии Мессии. При этом в качестве «избавителя» от Антихриста выступали либо «истинный царь» Александр, либо «южный царь», воцарившийся в Царьграде, Константин, возглавляющий «полчища» верных сынов Отечества для битвы с Антихристом.
Ключевые слова: Наполеон Бонапарт; Антихрист; старообрядчество; эсхатологические сюжеты.
Конфликт между властью и старообрядцами, берущий начало во второй половине XVII в., отразился на многих сторонах жизни староверов. Изменения со временем затронули не только религиозно-обрядовую сторону, но и повседневную жизнь. Системообразующим элементом старообрядческой культуры являлась книга.
Церковная реформа XVII в. послужила причиной для сомнений в истинности правящего царя и церковной иерархии (начиная с патриарха Никона). Такие представления нашли свое отражение в старообрядческих сочинениях. Эти произведения представляли собой как бы «наложение» построений о приходе Антихриста к власти на традиционные эсхатологические сюжеты из Откровения Иоанна Богослова (Апокалипсиса) последней книги Нового Завета, а также ветхозаветных текстов. Примером могут послужить сочинения, касающиеся эпохи правления Петра I, многие нововведения которого, в частности, не соответствовали представлениям старообрядцев об «истинном царе». Примером может быть Указ о престолонаследии 1722 г., который привел в г. Таре к отказу присягать неназванному царю (жители предполагали, что этим неназванным царем будет Антихрист), а после вылились в Тарский бунт113. Некоторые из эсхатологических сочинений снабжены миниатюрами, на которых среди войска, гонимого небесным воинством во главе с Христом, изображен не только сам Петр I, но и Екатерина I, и А. Д. Меншиков114. В Петре I видели Антихриста115, существовали легенды о подмене его еще в младенчестве или во время Великого посольства116. Не стоит забывать и о том, что титул императора не принимали многие староверы, даже те, кто молился за царя. На этом фоне были популярны легенды об Иване«избавителе» и Алексее-«избавителе»117. К. В. Чистов предполагает, что до 1807 г. и в Наполеоне видели «избавителя»118. Но начало Отечественной войны сильно изменило его образ в представлении русского народа.
Начавшаяся война с Францией создала нового Антихриста. Традиционное восприятие какого-либо нашествия на земли русские как кары Божьей за грехи нашло отражение в сочинениях старообрядцев, посвященных нашествию Наполеона (Аполиона) Антихриста119. Вера в то, что французский император ознаменовал своим нашествием приближение последних времен, была сильна в среде разных толков староверов и «нововеров» (сектантов). Особенно устойчива, даже после войны, эта вера была в среде скопцов, которые считали, что после пришествия и свержения Наполеон-Антихрист живет в Турции, «откуда при общем суде до миру явится оскопленным», после чего все живые «будут блаженствовать на сей земле, а те, которые до того умерли, станут блаженствовать в седьмом небе»120. Ожидания прихода Антихриста неизменно сопровождались ожиданиями Страшного суда и последующего вечного блаженства для праведных. Толчком для формирования нового образа Антихриста послужили слухи о том, что Наполеон покорит всю Россию, а после станет обращать всех в свою веру121. Конечно, реакции на подобные слухи среди старообрядцев могло быть две: либо уйти от мира и заниматься «спасением» в последние времена, либо защищаться от Антихристова войска. В эсхатологических сочинениях староверов Наполеон (Аполион)122 фигурировал, в частности, как «царь Аввадон, а поелински Аполион, по-гречески Бонапарт, а по-словенски и российски Антихрист»123. Наступление последних дней в эсхатологии часто сопровождается описанием природных катаклизмов, что и было отражено в сочинении: «когда он воцарится, тогда небо будет медяно и земля железна: небо не даст дождя, а земля не даст плода: тогда бо исполнится пророчество Исаино»124 (имеется в виду библейский пророк Исайя). Данные строки неплохо «ложатся» на историческую канву. Примером могут послужить события в Уральском войске, где в 1807 г. в результате пожара в Уральске из 3 584 домов сгорело 2 120, 2 храма и погибло 8 человек. А уже через три года в Оренбургской губернии случился неурожай и конский падеж125. Экономическое разорение не могло не отразиться на боевой готовности казаков. Известны случаи, когда они продавали свое имущество, чтобы снарядить не только себя, но и «малолетков» в поход126. Проблему неурожая попытались тогда решить старообрядцы Рассыпной крепости. Они вышли в поле «с иконами, крестом, Евангелием и с прочим без священника молебствовать о дожде» (впоследствии, из-за отсутствия при молебне иерея, им предложили перейти в единоверие и принять священника, рукоположенного православным архиереем)127. Все это могло трактоваться как наступление последних времен. Учитывая, что Уральское войско, как и Донское, большей частью состояло из староверов, образ казаков (верных защитников) не мог не найти отражения в сочинениях, посвященных Наполеону-Антихристу. Сами сочинения в основном представляют собой своеобразные наложения пассажей о нашествии Наполеона на привычные эсхатологические сюжеты, пророчества о конце света и пришествии Мессии. После обращения к ветхозаветным пророчествам Исайи128 говорится о борьбе «северного царя» с «южным» (пророчества другого библейского пророка, Даниила)129. На стороне последнего, согласно ветхозаветной традиции, и будут сражаться православные против Антихриста. Будущим «южным царем» старообрядцы считали Константина, который, воцарившись в Царьграде (Константинополе), «соберет полчища казаков, полчища великия стрельцов верных сынов отечества»130 для битвы с Антихристом. Вероятно, современного им «Константина» старообрядцы видели в среднем брате Александра I Константине Павловиче131, который до этого, по свидетельству дворового человека калужского помещика Ф. И. Зембулатова Федорова, «ездил в Царьград и в Иерусалим». Вера в Константина-избавителя в народной традиции приобрела форму не только легенды о царе, на которого возлагали надежду на победу над Антихристом. Позже, в 18251826 гг., ждали, что с приходом Константина на трон будет отменено крепостное право132. Легенда о Константине-избавителе, как и предшествующие ей легенды о других царях-«избавителях», основывалась на вере в праведного царя, в чье правление жить станет легче. Примерно в то же время в среде урало-сибирского старообрядческого согласия стариковщины появилась вера в царя-избавителя Александра I. Как отмечает В. И. Байдин, опираясь на записи, сделанные будущим обер-прокурором Синода Н. Д. Нечаевым, «в мире уже были предтечи Антихриста, но молились (представители стариковщины. Т. Р.) за Александра I, за то спокойствие, коим пользуются», т. е. молились потому, что их при Александре I не преследовали133. Стоит отметить, что и образ Александра I мог претерпевать существенные изменения: в 1823 г. наставник федосеевского Преображенского кладбища С. С. Гнусин проиллюстрировал свое сочинение «Апокалипсис седмитолковый» изображениями Александра I в качестве Антихриста134.