С кем?
С кем надо.
И мы должны это есть?
Должны и будем, ответил старший, и обреченно отправил в рот зловонную ложку.
Группа, однако, есть не стала, возмущенно пригубила безвкусный компот и потребовала от старшего более вразумительных объяснений. Тот задумался, глубоко вздохнул и губы его беззвучно зашевелились, формулируя ответ.
Нажралис, вдруг по-русски прервал тишину венгр-официант Можна уносит?
Так и не получив ответа, толстяк прикатил дурно пахнущую емкость на колесах и стал очищать в нее наши нетронутые тарелки. Следом он вылил недопитый компот, а хлеб аккуратно собрал и унес в недра кухни. Из окон раздачи выглянули две девицы в белом, сверкнули глазами и белозубо рассмеялись в нашу сторону. Их смеху вторил басок официанта.
Это уже было слишком. Мы ушли, не дождавшись ответа старшего, унося с собой зловонный запах и ужасное настроение.
С этого дня эйфория наших «руссо-туристок» заметно уменьшилась, а старшего группы шахтеры вечером упоили вдрызг и он признался, что установка нашим правительством дана такая кормить советских туристов «не очень» и даже «очень не очень», что бы помнили, что дома кормят лучше.
А они и рады, уроды! А чего ты хошь? Мы для них были и будем оккупантами, как в Прибалтике! веско подвел итоги шахтерский бригадир из Первомайска Михалыч. Ну их к лешему! Наливай!
До утра было далеко, и мы успели простить Венгрии все и прокисшую картошку, и оккупацию. Тем более, что после шестой бутылки «палинки» речь пошла о ба о женщинах, о наших, естественно, и тут венграм, тем более венгеркам, ловить, как правило, нечего.
Туалет на венгерском
Третье воспоминание о Венгрии туалет. Мы с женой торчали в центре Будапешта, а женская сборная нашего автобуса погрязла в омуте очередного шопинга. Дело было летом и мы поглощали огромное количество венгерского лимонада в литровых бутылках (что-то типа их «Спрайта»). Жене от выпитого, естественно, приспичило, и серьезным образом приспичило. Как настоящая женщина, она послала меня, сиречь мужа, на поиски ближайшего туалета (желательно бесплатного, так как платный туалет в сознании советских туристов был капиталистическим порождением, а мы с детства привыкли к повсеместной туалетной халяве).
Но легко сказать найди. Без знания языка Будапешт представлялся мне джунглями Амазонии, населенными людоедствующими аборигенами. Но тут я увидел как местный скаут в двухцветном галстуке шмыгнул куда-то за угол. «Где-то рядом Дворец гитлерюгенда или Храм пионеров» подумал я и рванул вслед.
Но легко сказать найди. Без знания языка Будапешт представлялся мне джунглями Амазонии, населенными людоедствующими аборигенами. Но тут я увидел как местный скаут в двухцветном галстуке шмыгнул куда-то за угол. «Где-то рядом Дворец гитлерюгенда или Храм пионеров» подумал я и рванул вслед.
За углом и в самом деле стояло нечто дворцеобразное, в высокие двери которого периодически ныряли дети разного калибра. Набравшись наглости граничащей с храбростью, я вошел в чужестранный Храм Детства. Дети с целеустремленностью министерских чиновников сновали вокруг, явно не замечая меня. Стыдно признаться, но запала моего хватило только на то, чтоб войти. Остановить кого-то и задать туалетонаводящий вопрос на ужасном венгерском из потрепанного разговорника оказалось выше моих сил.
Оставалось уповать на случай, и он тут же помог: один из скаутов тупо врезался в меня, обалдело поднял глаза вверх и встретился с моим одубевшим взглядом. Я преодолел свой ступор, открыл страницу разговорника, где напротив слова «туалет» красовалась аббревиатура «WC», и внятно произнес с ударением на последний слог: «Ве-цЕ? Где тут ве-цЕ?»
Скаут мальчукового пола недоуменно смотрел на меня, явно ничего не понимая. Я с нарастающей яростью повторил злосчастное «ве-цЕ в надцатый раз, как вдруг взгляд мальчика протрезвел и он переспросил: «вЕце?» с ударением на первый слог. «вЕце! вЕце» злобно подтвердил я и скаут бойко потащил меня за руку к двери с нарисованным на ней треугольным пацаном. Туалета для девочек рядом не наблюдалось, и я, не представлявший свою жену в среде писающих мальчиков, попытался жестами объяснить юному дарованию, что мне нужен дамский туалет.
Для наглядности я округлил ладони на уровне сердца, как бы взвешивая виртуальную женскую грудь, и слегка повилял бедрами. Глаза моего туалетного гида стали размером со спелую сливу: перед ним стоял плешивый бородатый мужик в очках, явно не смахивающий на трансвестита, но поведение очкарика было более чем странным. И бой-скаут сделал единственно правильный вывод: перед ним маньяк-педофил! И даже детоед, не меньше! А что он еще мог юный венгр, глядя на бородатого детину с извращенными ужимками и ужасным венгерским?
Мальчик вдруг завизжал, как поросенок под ножом хирурга, и ринулся куда-то вглубь, видимо за помощью старших. Из всех дверей высунулись детские головы с подозрительными глазами. Я все еще надеялся объяснить цель своего прихода, машинально потряхивая округлыми ладонями и бормоча всплывшее из глубин подсознания: «Вумен, вумен, мать вашу!» Но из глубины коридора мой бывший туалетный гид уже тащил за руку здоровенного охранника, а с другой стороны на меня надвигались две педагогессы с прокурорскими лицами и фигурами метательниц молота. Тут я, наконец, понял, что окончательно проиграл, отступил к дверям и просочился на улицу.
Жена моя с лицом убийцы переминалась около автобуса, а вернувшаяся не ко времени тур-группа вместе с водителем требовали немедленно трогать. Се ля ви. Большинство оно и на венгерской территории большинство, а значит, автобус тронулся, и лицо жены, сопровождавшее меня всю остальную поездку, уже не меняло своего выражения, хотя туалеты в дальнейшем я находил более изобретательно.
Румыния
Далее Румыния. О ней я помню многое, несмотря на то, что пили мы там значительно больше, и не только в компании шахтеров. Но об этом чуть позже.
Начнем с того, что перед въездом на румынскую землю, нам обменяли советские рубли на тамошние леи. Один к двенадцати, что уже само по себе должно было насторожить. Леи были в несколько раз длиннее рублей, по виду напоминали старые прогнившие портянки и примерно так же пахли. Это было вторым звоночком.
В третий раз я насторожился, когда за два часа дороги я не заметил на шоссе ни одного автомобиля, зато трижды заметил телеги с сеном, запряженные волами. На мой вопрос пожилой усталый гид, отставной майор румынской армии, пояснил: в этой части страны основным видом транспорта является гужевой. И вообще, девяносто процентов румынского транспорта сосредоточено в Бухаресте.
Не многовато ли для одного города? спросил я.
Много. Слишком много Поэтому в столице для автомобилистов действует четно-нечетная система, меланхолично ответил гид.
Не многовато ли для одного города? спросил я.
Много. Слишком много Поэтому в столице для автомобилистов действует четно-нечетная система, меланхолично ответил гид.
Четно-нечетно чего?
Как вам это объяснить Чтобы избежать пробок и решить проблему нехватки бензина товарищ Чаушеску издал указ, по которому автомобили с четной последней цифрой на номере могут передвигаться по столице в четные числа месяца, а нечетная последняя цифра гарантирует водителям проезд в нечетные числа.
А если я, допустим, нечетный и, как положено, выехал в нечетный день, но назад не успел вернуться до 2400?
Сутки ждете, пока наступит ваша очередь вернуться. Все очень логично.
Гостиница
Немного обалдевший от мудреной логики Чаушеску я молчал до самого Бухареста. Но гостиница нас потрясла окончательно. Почти всю группу рассовали по небольшим комнатушкам без удобств, в которые были втиснуты по три-четыре кровати мальчиков с мальчиками, девочек с девочками. Супружеская чета в туре была только одна я с женой, и нас по непонятной логике поселили трех-секционный люкс квадратов в пятьдесят (огромная прихожая, зала и спальня) с туалетом и душем при каждой комнате.
На полу залы лежал огромный ковер, а в спальне стояла гигантская диван-кровать, что при моем росте было немаловажно. Жена сразу скрылась в душе, а я устало уселся на край кровати и тут же взвыл: что-то острое впилось мне в задницу. Матерясь и кряхтя, я осмотрел диван-кровать, и нашел-таки источник боли несколько сломанных пружин коварно торчали жалами вверх. Ночь, как я понял, предстояла особенная.
В это время в ванной вскрикнула жена. Не ожидая ничего хорошего, я осторожно открыл дверь, и увидел женское нагое тело в странных пупырышках грязно-бежевого цвета. Даже лицо жены украшали странные наросты. Жена брезгливо пыталась от них избавиться, но они как намагниченные перемешались по телу и никак не хотели отлипать.
В ногах у жены лежала странная дырчатая дерюжка того же цвета, что и пупырышки. Я осмотрел ванну и увидел на радиаторе такую же дерюжку, только целую. Я взял ее в руки и все понял: когда-то эта дерюжка была роскошным махровым полотенцем, но сто-двести лет эксплуатации сделали свое коварное дело.
Тут я непроизвольно встряхнул полотенце и сразу же убедился, как я был неосмотрительно прав. Вся бывшая махра покинула полотенце и облепила меня с ног до головы. Сквозь оставшуюся в руках дырчатую дерюжку я вполне мог рассмотреть свою пупырчатую матерящуюся жену. От ошметков полотенца почему-то тонко пахло румынскими портяночными банкнотами.
Слух об огромных апартаментах распространился молниеносно и через час почти вся тур-группа собралась в нашем люксе.
У вас телек работает?
Да.
А у нас нет. А телефон?
Работает.
А у нас и телефон не работает, жаловалась блондинка-бухгалтер.
Может, вы посмотрите, в чем там дело? обратилась ко мне брюнетка со жвачкой.
Жена не возражала, так как была увлечена обменом впечатлений о качестве услуг в Румынии. К тому же она была очень горда нашим люксом и тремя ванными комнатами и сегодня чувствовала себя центром Вселенной остальные участники тура имели один душ и туалет на весь этаж.
Румыния-ТВ
В комнате у брюнетки я первым делом поднял трубку, но гудка не последовало. К телефону тянулось слабое подобие провода. Я помял его в пальцах и понял, что это обрезок крашеной бельевой веревки. Более того, в трубке не оказалось ни микрофона, ни наушника. Подозрительная мысль посетила меня. Я осмотрел корпус телефона и далее уже ничему не удивлялся. Корпус телефона оказался чистым муляжом. Как, впрочем, и телевизор, внутренности которого состояли из кинескопа и трех дохлых тараканов. От телевизора тянулась уже знакомая мне по телефону крашеная веревка с вилкой на конце.