В субботу днем его не было, а вечером она открыла окно и вновь увидела его. Он был опять с книгой в руках, и рядом лежала спортивная сумка. «Пришел! Не запылился!» уже как о знакомом подумала она и опять поймала его быстрый недовольный взгляд. «Еще и нос воротит. Интересно, что у него раскрыто, учебник или какой-нибудь любовный роман? Наверно ему совсем дома не дают читать. Бедненький!».
Настя разыскала у дяди чистые листы бумаги, карандаш, резинку. Тщательно вымыла разделочную доску, вытерла ее насухо и прикрепила к ней канцелярскими кнопками бумагу. «Так пойдет!» одобрительно сказала она сама себе и вышла на лоджию, которая тоже выходила во двор. Она уже давно не рисовала, и карандаш плохо слушался ее пальцев, но увлекшись, она почувствовала былую уверенность, и все стало получаться. Смелые штрихи ограничили зону головы. Легкие едва заметные осевые задали зону глаз, носа, волевого подбородка. Постепенно из этого хаоса черточек, линий все более явственно стали проступать черты лица молодого мужчины. Все было привычно. Задавака получался как живой. Она так и нарисовала его с немножко кислой физиономией. Взяв в руки импровизированный мольберт, она подняла его в одной руке повыше и стала, поглядывая на него, наносить завершающие штрихи.
Парень, очевидно, заметил, чем она занимается и буквально подскочил как пружина. Видно было, что он очень рассержен. Он сразу ушел и скрылся за старыми, со следами побелки, тополями, которые росли в дальнем углу двора.
«А поздно задавака!» с улыбкой подумала девушка, с удовольствием любуясь своей работой. «Поздно!». Ей нравилось рисовать, и она металась в своих увлечениях между театром и живописью. Думала поступать на худграф, но все-таки театр перевесил. «Так тебе и надо обнимайся с тополями!» Подумала она и, сделав губы трубочкой, послала дурашливый воздушный поцелуй в ту сторону, куда скрылся парень.
Сладко и широко потянувшись, Настя подумала «Как все-таки хорошо в Москве!» почувствовала, что немножко проголодалась и сходила, попила чай с пирожками, которые сама делала все утро.
Длинные косые тени от деревьев становились все гуще и длинней и, наконец, сумерки потихоньку окутали двор. Почти стемнело но фонарей еще не зажигали. Настя опять подошла к открытому окну. Парень вернулся и сидел, читал почти в темноте. «Что он там видит? Странный такой».
В это время из соседнего подъезда вышел погулять с небольшой собачкой, йоркширским терьером, грузный немолодой мужчина. Парень мельком глянул в его сторону и оживился. Положил книгу в сумку. Что-то из нее достал завернутое в газету, набросил ее ремешок на плечо и направился в его сторону. Он шел, совсем не торопясь, и не смотрел в его сторону, пока не поравнялся с ним. Потом как-то лениво обернулся, что-то коротко сказал и раздался легкий хлопок. Мужчина странно дернулся, протянул руки к нему, как бы хотел ухватиться за него, и упал. Парень склонился над ним, поднес сверток к самой его голове, и раздался еще легкий хлопок, как будто выбивали ковер.
Парень торопливо засунул сверток в сумку и оглянулся. Он увидел ее в окне. Настя вдруг с ужасом поняла, что произошло, и с силой и звоном захлопнула створки окна. От ужаса и нелепости произошедшего ее охватила оторопь. Она отскочила в угол и онемела. Мелкая противная дрожь сотрясала ее тело. Никаких мыслей не было. Было гадко и противно. Окружающее сразу померкло в ее глазах. Весь мир, все вокруг исчезло вдруг, будто кто-то невидимый накрыл это темной пеленой. Стало холодно и пусто. Спустя минут пять, когда шок прошел, она очень осторожно прокралась к окну. Встала у края и с замирающим сердцем глянула во двор. Ничего не изменилось. Так же лежал мужчина, а вокруг бегала его собачка. Только рядом с ним появилось темное пятно, которое все время увеличивалось. Парня не было. И вообще никого не было вокруг.
Настя, поглощенная своими мыслями и увиденным, не слышала, как кто-то осторожно взбирается по водосточной трубе. Не видела легкой тени, которая быстро метнулась и оказалась у них на лоджии. Когда он предстал перед ней, она не закричала и вообще не смогла вымолвить ни звука.
Киллер выглядел уставшим, а в глазах его читалась решимость довести начатое дело до конца.
Ты догадываешься, зачем я пришел? спросил парень с кривой усмешкой на лице.
Она, молча безропотно, кивнула головой.
Сама виновата.
Она опять кивнула головой.
Ты одна в квартире?
Одна! сдавленно прошептала Настя и голос ее показался самой себе чужой и незнакомый и звучал он как будто из далека.
Показывай, что ты там накалякала?
Дрожащими руками Настя вытащила из стола лист с его изображением.
О! Киллер удивленно посмотрел на Настю. Умеешь! Ничего не скажешь.
Настя кисло улыбнулась и виновато развела руками. Парень очень медленно и аккуратно в четыре раза сложил листок и положил его в боковое отделение сумки.
Возьму на память. Не возражаешь? сказал он и при этом недобро усмехнулся.
Берите, выдохнула Настя.
Еще б тебе возражать. Кто бы тебя спрашивал. Ну, это не важно. Важно другое если ты нарисовала раз, ты можешь это повторить. Ты же можешь повторить?
Настя молчала вся сжавшись. Все внутри у ней замерло. Чувства, мысли, разум, созна-ние казалось, атрофировались, и она превратилась в какую-то безвольную одноклеточную амебу, которой уже все равно, что будет дальше.
Можешь повторить?! Я тебя спрашиваю? повысив голос, вновь спросил киллер.
Да! Конечно. Да! Я смогу. Как от удара вздрогнула Настя.
Не врешь. Это мне нравится. Я убью тебя не больно. Как этого. Ты же видела, он даже не вскрикнул.
Киллер не торопясь, достал из сумки сверток, завернутый в газету, развернул его. Газе-ту сложил обратно в сумку.
Умирать не страшно, если это делают профи. Ясен перец, придется немножко потер-петь, но как без этого. Но это точно лучше, того, чем попасть к челу который это делает и боится, не уверен в себе или делает это впервые. Мне не раз доводилось. Я это делаю не в первый раз, так что с этим все в полном ажуре. Расслабилась?
Нет!
О! Как! Зря! с сожалением произнес киллер. Тебе же хуже.
Пистолет был небольшой, но длинный, а может, так казалось из-за набалдашника на стволе. Вороненая сталь приглушенно поблескивала и невольно приковывала взгляд Насти. Так наверно гипнотизеры выкладывают на сеансе блестящие шарики, и лишают воли пациента. Он достал мягкую суконную тряпочку серого цвета и, не снимая перчаток, неторопливо стал его протирать, очищать, от каких-то неведомых пылинок.
Пуля дура. Смерть от пули в черепушку это самое легкое, что удалось придумать нашим предкам, пожалуй, легче только умирать от передозировки наркотой. Но это не наша тема. Ведь так?
Я не знаю о чем вы?
Не догоняешь? Да так ни о чем. Настраиваюсь на работу. В смерти, конечно, ничего не может быть прекрасного, не так как в старых советских фильмах про войну. Этого не обещаю. Киношники все врут. Смерть почти всегда бывает, страшна. Нелепая даже я бы сказал, но что делать. Кто-то должен этим заниматься. Все мы когда-нибудь станем жмуриками. И я и ты. Ну, ты чуть раньше.
Киллер закончил протирать пистолет. Так же аккуратно как перед этим укладывал портрет, сложил вчетверо тряпочку и неторопливо положил в тот же боковой карман.
Где тебе лучше?
Что? с ужасом поняла Настя, но спросила в слабой надежде что ошиблась.
Ну, где лучше это сделать? На кухне? В ванной? Выбирай?
Я не знаю.
Или здесь? Я и здесь могу, с ласковыми и добрыми нотками предложил киллер.
Здесь наверно тоже можно.
Можно, не можно, что ты как овечка! Попроси что-нибудь перед смертью закурить, может выпить хочешь?
Я не пью и не курю. Я из Читы приехала к дяде это его квартира.
Вот видишь! «Не пью-ю, не курю-ю» Растягивая слова, передразнил ее киллер. Значит, здоровенькая помрешь.
Я поступать приехала в театральное, экзамены закончились, завтра уезжать хотела. Быстро проговорила Настя.
Хотела она. Хотела. Мало ли кто что хочет. Поступила?
Да?
Типа повезло тебе. А не поучишься уже. Чувствуешь, какой расклад. Дядя помог?
Дядя!
Ясен перец! Разве так в театральный в наше время из Мухосранска поступишь. Вот и дядины хлопоты пропадут. Жалко, может артисткой бы стала.
Жалко, уныло согласилась девушка, и глаза ее стали слегка влажные.
Так то ты ничего, киллер окинул ее хрупкую нежную фигуру оценивающим взглядом с ног до головы, мне такие нравились и нравятся. Может, там глядишь, и в киношку бы пошла.
Пошла.
А тут видишь, оказалась не вовремя и не в том месте.
Ужасно глупо.
Причем тут глупо или не глупо. Фигня все это! Мало ли кто чего малюет. Вот ты меня нарисовала, другая еще кого, он помолчал немного, случай!!! Такие обстоятельства случились. Как мне не хочется заниматься этим с тобой- Он поднес ствол пистолета ко рту и дунул в него. Он отозвался глухим свистом.
А вы же можете не убивать?
Ну, это ты брось. Это я так сказал. Не обращай внимание.
Не убивайте, что вам стоит.
Ну, хватит на жалость давить. Что? Ничего так и не придумала, что бы ты хотела сделать перед смертью.
Я не хочу умирать.
А что делать? Работа у меня такая. Во! Придумал! Что ты там сдавала, расскажи перед смертью. Басню, стишок?
Я и то и то могу.
Ну, давай мне все равно?
Девушка напряглась, потерла лоб, виски.
Нет, не могу. Все забыла.
Ничего тебя клинит. сказал киллер.
Извините!
Да блин! Что там у вас в Чите все такие. Ее жизни лишить хотят, а она извините из-вините.
Я завтра уеду. Честно. Отпустите меня.
Да как я тебя отпущу голуба. Он подошел, погладил ее по голове. Она испуганно от-шатнулась. Не могу я.
Отпустите!
Свидетель ты и еще рисовальщица мать твою!
У меня и билет есть на поезд, я вам покажу. Могу прямо сейчас уехать на вокзал, переночевать там .и на поезд, как будто меня и не было здесь совсем.
Да базар понятен но поделать ничего не могу. За грязную работу меня самого могут убрать.
Убрать?
Ну, убить. Вот ты сделаешь фоторобот или свои художества повторишь. Мой портрэт (он так и сказал портрэт,) развесят на каждом столбе. Меня будут искать и рано или поздно заметут, ведь так?
Наверно.
Значит, я потенциально могу в сизо, то есть на следствии, сдать заказчика. А кто это допустит. У заказчика знаешь сколько бабла. Если он почувствует такой кипиш пошлет еще киллеров что бы меня убрали по-тихому. Сам виноват. Засветился. Так что оставь я тебя, и мне крышка. Усекла?