«Городок был затерян надежно»
Городок был затерян надежно,
Как избушка в безлюдной тайге,
И текла его жизнь односложно,
Вторя ямбам в знакомом стихе
Там не ищут себе привилегий,
Где тревог обозначена суть.
Словно время, застывшее в беге,
Ледника обрывается путь.
Не забудутся горы и сопки,
Величавый скалистый пейзаж,
Перевалы, речушки и тропки,
И портрет милой юности ваш.
Забайкальские пейзажи очень красивы, особенно в летнее время, недаром их сравнивают со швейцарскими. Мне немало пришлось поколесить по просторам Забайкалья во время проведения учений, на которых я присутствовал в качестве врача и отвечал за оказание экстренной медицинской помощи. В редкие выходные дни организовывались коллективные выезды семьями на ягодники или за грибами. На последнем году службы в тех краях я приобрел автомобиль и мы всей семьей я, жена и дочь несколько раз ездили к источнику минеральной воды в Дарасун, где находился одноименный санаторий. По химическому составу дарасунская вода сходна с кисловодской и относится к нарзанам. По легенде к прославлению этого источника причастна младшая сестра Чингисхана, которая составила рецепт тарасун-вина, или живой воды. Туда входил сок девяти цветов на молоке, кусочек мяса бешеного животного, часть копыта быстрого коня, огонь и частица сердца мудрого человека. Ну, последние две составные части, я думаю, не нуждаются в дополнительном пояснении. Минеральную воду «дарасун» называют еще «красной водой», потому что, постояв, она приобретает бурый оттенок. Когда внушаешь себе, что вода полезна, она становится и вкусной.
На своем авто мы посетили также долину реки Молоковка, где располагался военный санаторий имени этой же речушки. Тамошняя минеральная вода, богатая радоном, использовалась для лечебных ванн и привлекала многих людей, желающих поправить свое здоровье.
В долине
На горных кручах вечные снега,
Камней и льда немое сочетанье,
А здесь внизу зеленые луга
И жизни вездесущей трепетанье.
В отрогах гор, в урочищах лесных
Одаривают ягодники щедро.
Тайга не знает местностей пустых
И стережет таинственные недра.
Из ягод солнце делает вино,
Повсюду трав волшебные настои,
У горной речки каменисто дно,
И валуны шлифуются водою.
Таежный воздух нас пьянит слегка,
Пейзажи вызывают восхищенье,
А в быстрых струях повесть ледника
И вольная энергия движенья.
«У берега тропа нырнула в воду»
«У берега тропа нырнула в воду»
У берега тропа нырнула в воду
За леденящим холодком.
По ней мы дружно подтянулись к броду,
Уж кое-кто и босиком.
Июньское разгорячилось солнце,
Переливаясь на волнах;
И белизной просвечивало донце
На мелководье в бурунах.
С авто, людьми и лошадью с повозкой
К причалу подплывал паром;
На палубных покачиваясь досках,
Паромщик действовал багром.
Стремилось вниз холодное теченье
С заснеженных сибирских гор;
И сердцу предлагалось откровенье,
Как с возвышения простор.
У меня были знакомые из числа летчиков. Несколько представителей от летной медицины проходили в медсанбатовском хирургическом отделении специализацию по вопросам диагностики и неотложной помощи. В знак уважения к людям этой профессии я сочинил следующий лирический этюд.
Пилотаж
Стремясь к мерцающим далеким звездам,
За горизонтом исчезают трассы.
Клубящиеся белые борозды
Прокладывают опытные ассы.
Полетное мгновенье на пределе
Сердечных сил и созданных конструкций,
И дразнит злая одержимость цели,
И до рефлексов знание инструкций.
У испытателей иное время
Напоминает сжатую пружину
Они самоотверженное племя
И строг отбор в их славную дружину.
В период службы в Центральной группе войск, где я занимался, как хирургией, так и организацией донорства, меня на досуге увлек литературный жанр афоризма. Удалось собрать значительную коллекцию высказываний. Написал также несколько лирических текстов.
Координаты рождения
На звездной арене,
в солнечной системе,
на планете
по счету третьей,
судьбу обретя,
родилось дитя.
На теневой стороне
в пять сорок пять,
в месяце октябре,
тридцать первого,
при полной луне
Уже было холодно на дворе.
Город Брунталь.
Горящие фонари.
Сумерек шаль.
Пустующие дворы.
Повернулась добрая планета
в сторону света
и жизни первый день
начался для Оли
и для многих других новорожденных.
«Чувства свои»
Чувства свои,
объединив,
мы,
словно воскресли.
Наша любовь
это мотив
радостной песни.
Мы ее
с тобой слышим
даже издалека,
воздухом одним
дышим,
так ты близка.
Кумир
Солист урочищ и полей,
Питомец славы соловей,
Поет нам арии и песни
Все изощренней и чудесней;
И внемлет пенью соловья
Завороженная земля.
Ассоциация
Лилии,
лебеди,
облака,
белые,
как наряд на невесте,
быстрого бег рысака
радости светлые вести.
Как то, проезжая по одному из живописных мест, на камнях я заметил надпись белой краской: «Здесь был Хеопс».
«Туристам говорят гиды»
Туристам говорят гиды:
«Древние пирамиды
Неподвластны времени!»
Стоим у вечности
на сцене мы.
Пирамидами фараоны
зарубки
ставили
на столетиях.
Исторические персоны
и немые свидетели.
(ветер времени, либо река все равно хочется поднять паруса)
Приобщение
Всерьез лирикой я увлекся лишь в конце восьмидесятых годов в Ташкенте благодаря литературным консультантам Морицу В. А. и Феськову А. С., сумевших разбудить в моей натуре дремавшее творческое самолюбие и помочь поместить в одна тысяча девятьсот девяносто первом году в печати несколько произведений. Я давно заметил, что с помощью безбумажного сочинения стихов очень хорошо коротать время в дороге. При мне всегда была записная книжка, в ней, при случае, я оставлял пометки. Потом я перечитывал наброски и многое выбрасывал. Однако некоторые вещи не уничтожались и почему-то прочно застревали в памяти.
Все рифмованные тексты, что приведены выше, были написаны, как дневник, для памяти, а не для суда читателей, поэтому я не предлагал их для периодических изданий.
У нас в квартире набралась целая библиотека книг для детей. Все, что выпускалось, мы старались купить. Присылали внучкам книги также бабушки и дедушка. Чтобы сохранить все в целости, я даже начал их сортировать по размеру и переплетать. Как то меня в шутку дочери попросили написать для них детскую книгу стихов. Через некоторое время я набросал около сотни текстов в необычной манере изложения и пару стихотворений в привычном общепринятом формате. Все написанное отнес в одно из издательств самостоятельно, так как уже удостоверился на практике, что почтовые отправления редко заканчиваются удачей. Свои труды я вручил лично заведующей. Это была полная черноволосая узбечка, одетая строго официально с подобающей своему образу прической. Она поинтересовалась, не открывая папку, ее содержимым.
Что тут?
Стихи для детей! ответил я.
Она с удивлением посмотрела на стоящего перед ней военного в звании подполковника медицинской службы.
И что вы хотите с ними сделать?
Напечатать, спокойно ответил я.
Поборов мучившие ее сомнения, она взяла телефонную трубку и попросила зайти к ней одного из своих сотрудников. Когда тот вошел, она пригласила его присесть и сказала:
Владимир Александрович, прочитайте, пожалуйста, вот эту рукопись и напишите свою рецензию.
А что за жанр? поинтересовался писатель.
Стихи для детей.
Так я же прозаик!
Ничего, разберетесь. Если вам понравится, то поэтам тем более.
Мориц, такова была фамилия у сотрудника редакции, обещал через пару недель позвонить. Но связался он со мной гораздо раньше. Мы встретились в назначенное время.
Ну, в общем, для печати не годится, сухо оповестил он меня о своем мнении и стал следить за моей реакцией.
Я же был абсолютно спокоен, так иного ответа не ждал и протянул руку за своим трудом, чтобы покинуть учреждение. Однако мой критик продолжил разговор:
А что это за стиль изложения вы выбрали? Я такого еще не встречал.
Я решил поэкспериментировать.
Ну, это позволительно только мэтрам! У вас там более сотни стихов! А вот два из них неплохо написаны. Вам нужен официальный ответ.
Нет, не надо.
Владимир Александрович дружески улыбнулся и поинтересовался:
А вы сможете написать десяток стихотворений, как те два, которые я отметил плюсом.
К какому сроку принести?
А как напишите, так и приходите.
Сотворив более десятка новых стихотворений, и, прихватив подборку своих опусов взрослого образца, я отнес все Морицу для оценки. Через пару дней он мне позвонил и назначил место встречи на улице неподалеку от своего дома.
Вот это совсем другое дело, сказал он, когда мы пожали друг другу руки. Зайдите ко мне в издательство, можно послезавтра. Я напишу положительный отзыв. Поначалу я с вами вообще ничего не собирался обсуждать, когда начал листать первую рукопись. Хотел сразу забраковать, но потом наткнулся на два стихотворения, которые меня заинтересовали. И я подумал, что тут не так все просто. И вообще перестаньте маскироваться под детского поэта! Зачем вам этот лепет? У вас же есть творческая искра. Пишите серьезные вещи! Не бросайте!
Я же врач
Да, понимаю, что это хобби. Но если что-либо собираетесь печатать для других, то это должно быть на профессиональном уровне, в противном случае достаточно самиздата.
А потом настал одна тысяча девятьсот девяносто первый год и судьбы миллионов людей стремительно перевернулись.
1987
Древний караванный маршрут из Китая через страны средней Азии и Кавказа вплоть до королевств Западной Европы из-за непредвиденных опасностей и сложности местности скорее можно было назвать тернистым, чем шелковым. Торговцам нужно было пересекать горные массивы и безжизненные песчаные пространства, переплывать реки, отбиваться и откупаться от любителей легкой наживы.
Я продолжил службу в Средней Азии в Ташкентском окружном военном госпитале имени П.Ф.Боровского и в своих частых командировках побывал практически во всех городах этого древнего пути.
«В давнишние годы»
В давнишние годы
сквозь зной и невзгоды
по пыльным барханам
брели караваны
с восточным товаром
и сурой, где суть,
и позже недаром
Великим был назван тот шелковый путь.
«За барханами»
За барханами
у небесной межи
рождались зыбкие миражи,
в знойном воздухе плыли
облака-эскадрильи,
и в таинственные города
уводила меня тропа.
«Там, где прошли лавины»
Там, где прошли лавины,
С боем идет взвод.
Кровь на снегу стынет.
Путь лишь один вперед!
Если убьют тело,
То еще шагов пять
Двигаться можно смело,
Прежде чем навзничь упасть.
Если убьют душу,
Много еще лет
Можно топтать сушу,
Используя крепкий скелет.
Белый в горах иней.
Туча внизу плывет.
Небо сквозит синью.
Путь лишь один вперед.
«Двугорбые верблюды»
Двугорбые верблюды
Идут тропой в пески.
Куда они? Откуда?
Кому везут тюки?
А воздух раскаленный
Качается, дрожит
Седой и умудренный
Погонщик вдаль глядит.
«По воле все Аллаха»,
Так думает старик.
Без почестей и страха
Давно он жить привык.