Лирическая летопись - Валерий Красовский 6 стр.

Старый дед из дома вышел;
Был он сед, почти что бел;
Лист увядший вниз по крыше
Легкой бабочкой слетел.

Дед подумал с легкой грустью
О минувшем, о былом
Есть исток, но есть и устье
В жизни так же, как во всем.

В затейливых узорах
Лесистый косогор;
В прозрачные озера
Посматривает бор.

Качаются кувшинки
На медленной волне.
Лоза плетет корзинки
В озерной тишине.

Туманные рассветы;
Гирляндами роса;
Доносятся из леса
Пернатых голоса.

Туристские палатки
Да головни костра
С любовью в сердце сладко
И радость так остра!

Приятней полонеза
Девичьих лиц краса.
Все ширится над лесом
Рассвета полоса.

Там, где тихие затоны,
Камыши растут стеной,
Лилий белые короны
Примеряются волной.

Хороши короны лилий!
Строй равняют тростники;
И стоят по пояс в иле
Их несчетные полки.

Солнце яркое в зените,
Озерцо  сплошная гладь.
Миг величия событий, 
Ожидая, встала рать.

С травянистого пригорка
Виден лес и край земли.
Облаков далеких шторка
Еле двигалась вдали.

Небо в водах отражалось;
Луг рассыпал лепестки;
Позабыли про усталость,
Сидя в лодках, рыбаки.

Ноябрьское каприччо,
Гаданье перемен.
Качается привычно
Осенних дней безмен

Здесь солнце бросит глянец,
Там капель перемет,
То вдруг закружит танец
Пушистый снег вразлет.

Что нынче перевесит,
Стоит теперь вопрос:
Сырой погоды плесень,
Иль грянувший мороз.

Печальным узником, несущим груз оков
Без радостей, надежды и привета,
Казался день под толщей облаков, 
И все попытки солнца были тщетны, 

Сияние с высот запрещено;
Смотрела роща в поле безучастно,
Как рассевалось снежное пшено
На черноземы и суглинки пашни.

Среди осенней непроглядной хмари
На лучшее никто не уповал,
А снег с дождем разбойничали в паре, 
И лес с себя последнее снимал.

Как древний сфинкс среди песков Египта,
Нависла над селением гора.
Густая тень от кроны эвкалипта
Была отрадой нашего двора.

И словно из разгоряченной пасти
С барханов знойных дует суховей.
И хочет сердце разорвать на части
Дракон пустыни  трехголовый змей.

Плывет мираж: там море и галеры;
Торговый входит в город караван;
Без ласк тоскует сказочная пери,
Но в страхе держит жен в гареме хан.

Вдали белеют снежные вершины,
И по тропинке узкой, как вчера,
Придет опять к источнику с кувшином
Прекрасная, как утро, Гюльнара.

Теченье сжато валунами
И рвется, словно из силка;
Вода вскипает бурунами,
Как бы готовясь для броска.

Над головой нависли глыбы,
Шумит поодаль водопад,
Тропы коварные изгибы
Не обещают путь назад.

Каньоном делится долина,
Ручей смягчает летний зной;
Веков представлена картина
Крутого берега стеной.

Утром над полем курчавилась тучка,
Белая, нежная, вовсе не злючка.

В полдень сгустилась она синевою,
Сделалась тучей уже грозовою 

Молнии, громы, шумящий поток
Путник укрылся в ближайший стожок.

Летние ливни недолгие, право;
Им благодарны поля и дубравы.

В рытвине каждой до верха воды,
Уткам по нраву такие пруды.
Дождик все реже струился, все тише
Капли последние падают с крыши.

Божья коровка дружна с лопухом, 
Как из-под зонтика смотрит кругом.

Вновь, не робея, взметнулись стрекозы, 
Видимо, знают погоды прогнозы.

Лихо дорога напялила лужи,
Путник на ней что-то стал неуклюжий.

Трудно проехать, впрямую пройти,
Надо искать обходные пути.

Движутся быстрые в реку потоки,
Мокнут в низинах кусты и осоки.

Солнце скользнуло в разрыв между туч,
Радугой выгнулся радостный луч.

Воздух хрустальный, прозрачный, умытый
Голос разнес петуха басовитый.

Что это кочет так громко поет?
Хочет дуэлей и храбрых зовет.

На лугах трещат косилки,
На покосах в ряд валки.
Лето сыплет из копилки
Драгоценные деньки.

Там, где мало разворота, 
По оврагам, вдоль канав, 
Послужить коса готова,
Показать свой острый нрав.

Подсыхают быстро травы,
Сохраняя аромат.
Наступили сеноставы,
Люди часом дорожат.

Следопытом, чуя, зря,
Меж холмов прошлась заря,
Высветив травинки.
На краю березняка
Виден домик лесника,
Покосившийся слегка,
А к нему тропинка.

Под зеленый свой навес
Ребятишек прячет лес,
Как под покрывало.
Пересвисты в кронах птиц 
Соек, пеночек, синиц
Синь разлилась голубиц 
Кляксами стекала.

В чаще леса родники,
Пни, коряги, пауки
Трав оранжереи.
На поляне шум и смех 
Заяц выиграл забег,
Обогнал он лихо всех.
Нет его быстрее!

Солнце движется, не ждет
Но еще быстрей плывет
Синеглазка-тучка.
Выходной ее наряд
Быстро молнии строчат,
Как подвески, белый град
Будет номер: «Взбучка».

Тьмы служитель, леший злой,
Звал в болото за собой
Путников усталых,
Что пытались прямиком
Выйти через бурелом;
Но помог им добрый гном 
Проводник бывалый.

Покинутое поле,
Стогов соломенные слитки,
Снимает роща поневоле
Багряные накидки.

Стремительно, со свистом,
Прохладный воздух рассекая,
Промчалась клином в небе мглистом
Гусей пугливых стая.

В места иные жизни
Летят, перекликаясь, птицы.
Но в срок им память об отчизне
Повелевает возвратиться.

На траве в саду, на тропах,
Чуть блестя, белеют стропы 
Это пауки-десантники
Приземлились в палисаднике.

Золотым узором цвета
Запылало бабье лето 
Это солнышко осеннее
Шлет тепло свое последнее.

Подает печально голос
Одинокий в поле колос.
Стая птиц укрылась дымкою,
Словно шапкой-невидимкою.

Исчезла россыпь ярких красок,
В свои права вступила ночь.
Кто днем пугается огласок,
Теперь повластвовать не прочь.

Зажглась и умерла зарница,
Луна плеснула в речку свет
А вот и сказочные лица 
Русалки начали балет.

Не отыскав других оказий,
С колонной сборной всех Емель
На печках бал разнообразить
Цыган нагрянула артель.

В каретах едут царь с царицей
Да их придворные, шуты
Как любят слушать небылицы
Девицы редкой красоты!

Пируют бравые солдаты,
А вездесущие купцы
Свои соизмеряют траты.
О чем-то спорят мудрецы.

По лунной выехал дорожке
Морей хозяин, сам Нептун;
А черт, под шляпой спрятав рожки,
Теперь примеривал зипун 

То хвост уродливо торчал,
То раздвоенные копыта, 
И черт досадливо серчал,
Что суть бесовская не скрыта.

Спешит Яга на новой ступе
Ее последняя модель
Недавно в пилотажной группе.
Какая ведьму манит цель?

Из плоти,  кожи да скелета, 
Неувядающий Кощей,
Храня бессмертия секреты,
Бродил, как призрак, средь гостей.

Гуляка-леший, весь в лохмотьях,
Сорил лишайником и мхом.
Перескочил галопом мостик
Добрыня на коне лихом.

Сияла люстрою Жар-птица;
А соловей-разбойник дуть
В трубу в оркестр пошел учиться 
Решил он в музыке блеснуть

Танцуют хрупкие принцессы
И вьются рядом женихи;
Над соблюденьем интересов
Не дремлют чуткие отцы.

Увы, не хватит ночи лунной
Все даже мельком обозреть.
Под звуки лиры многострунной
Давайте жить, любить, умнеть.

Прохладой наполнено чрево колодца
Песчаный, порою, проносится шквал
Вода серебром ослепительным льется
И колется тысячью ласковых жал.

К источнику тянется желтою лапой
Послушный велению ветра бархан.
Его продвигает этап за этапом,
Неистово дуя, степной ураган.

Саманные жмутся друг к другу постройки,
Стоически жизнь презирает нужду.
Веселые суслики делают стойки,
И сочные персики зреют в саду.

Пустынные вихри стремятся к арыкам,
На поле хлопчатника, пылью во двор;
А небо с орлиным ликующим кликом
Парило над вечными пиками гор.

Пусть мы не рядом,  с нами сны,
Они доносят сердца стуки,
Мы ими объединены,
Как осязанием и звуком.

Неприхотливая земля
Звенит рассветными лучами,
Ночь уползала, как змея,
В пространства скрытые корчами.

Недолговечная роса
Посеребрила тент палатки,
След перерезал колеса
Барханов дышащие складки.

В предгорьях дальних Ташкепри
Гостеприимен и радушен.
Водою горной две сестры
Пустынные поили суши.

К исходу дня кумач зари
Края суровые пустыни
Вечерней свежестью взбодрит,
И твердь скалистая остынет.

Все осязаемые дни,
Я был причастен к гордой вере.
За все разлуки извини
Презрев никчемные потери.

Сортируют грачи, как банкиры,
Облетевшую с ясеня медь.
Опустели гнездовья-квартиры
И пора о грядущем радеть.

Ожидают их южные дачи,
Благодатных земель красота
Напоследок в колках посудачив,
Покидают родные места.

А воронам привычна зимовка
В общежитиях старых куртин;
Есть и опыт у них и сноровка
Скоротать холодов карантин.

Сортируют грачи, как банкиры,
Облетевшую с ясеня медь.
Опустели гнездовья-квартиры
И пора о грядущем радеть.

Ожидают их южные дачи,
Благодатных земель красота
Напоследок в колках посудачив,
Покидают родные места.

А воронам привычна зимовка
В общежитиях старых куртин;
Есть и опыт у них и сноровка
Скоротать холодов карантин.

Старый дед, как притча,
За работой в доме.
Утром он бодрится,
Вечером в истоме.

И судьба-хозяйка
Деда не холила,
Выделяла пайку,
Ну, а чаще била.

Помогла природа
От кручин, напастей,
И над дедом годы
Не добились власти.

Где безделье  скука,
А в работе  радость;
Вот и вся наука,
Сохранить как младость.

Кленом огненного цвета
Запылало бабье лето,
Щедро солнышко осеннее
Шлет тепло свое последнее.

На ботве и на окопе,
Чуть блестя, белеют стропы 
Это пауки-десантники
Приземлились в палисаднике.

Утомленно дремлет поле.
Подчиняясь только воле,
Стая птиц укрылась дымкою,
Словно шапкой-невидимкою

Вокруг торжественно и грустно,
И пышный бал, и нищета,
И угасание, и буйство,
Немой покой и суета.

На всем печать противоречий,
Преобразующих стихий.
Словами множества наречий
Звучат об осени стихи.

С природой наши слиты души:
То веселы мы, то грустим.
Ее, как музыку, мы слушать
Умеем, если захотим.

По масштабам мирозданья
Нами можно пренебречь:
На межзвездных расстояньях
Гаснет свет,  не только речь;

В устремлении к прогрессу
Тратя время и труды,
Возвышая интересы,
Будим призрак мы вражды.

И природы безразличье
К роду-племени людей
Зрится нормою привычной
В бурном ходе бурных дней.

Дядя Вася не согласен,
У него резон иной:
«У вселенной мы в запасе.
Будет туго, бросит в бой!»

Мир происходит от прощенья,
От устремленности мечтой
К высоким духа проявленьям,
Где чувства вровень с красотой.

Пусть алчность грезит о сраженьях,
Все ж мир становится иной 
Меж стран главенствует стремленье
Для жизни в общности земной.

Поставить памятник врагам,
Где было общим поле брани 
Знак примирения солдата.

Какая ж роль досталась нам?
Довольно войны взяли дани.
Да не забудутся утраты.