Казненные поколения. Исторический роман - Петр Петрович Котельников 7 стр.

Доброта беззащитна

Наверное, слишком слабой стала сама власть. В одну ночь с легкостью необычайной был свергнут Бирон. А ведь он 22 года вертел Россией, как хотел

Здесь шуты из дворянских и древних родов,

А вельможи пришли из конюшен.

Каждый дьяволу душу продать здесь готов

Голос истины в корне задушен.

И цена не всегда дорога у мужчин,

А за что им платить, коли слабы?

Через женщин они добывают свой чин,

Да и видом своим, словно бабы.

Наверное, слишком слабой стала сама власть. В одну ночь с легкостью необычайной был свергнут Бирон. А ведь он 22 года вертел Россией, как хотел

В слабости власти виновны были те, кто добирался до вершины ее, не учитывая возможностей падения. И толчком к падению, как правило, являлись желания добравшегося, когда они становились значимее его возможностей

Анна Леопольдовна не любила принца Антона Брауншвейгского, когда тот добивался её руки. Это давало возможность надеяться Бирону на то, что племянницу императрицы удастся уговорить выйти замуж за его сына Петра. Это давало бы шанс потомкам герцога закрепиться на российском троне. Герцог поручил придворной даме и любимице императрицы Чернышевой расположить принцессу к браку с его сыном. Но Анна Леопольдовна, по-видимому, еще более нетерпимо относилась к принцу Петру, чем к принцу Брауншвейгскому. Во всяком случае, с неприкрытым негодованием отвергла она сватовство Чернышевой, сказав той:

 Я много думала и испытывала себя. Во всем готова слушаться императрицу и соглашаюсь выходить за Брауншвейгского принца, если ей так угодно.

Этот ответ, переданный Чернышевой, вызвал негодование Бирона, но он не посмел открыто его показать, зная какую реакцию государыни это может вызвать.

Чернышева слова, сказанные принцессой Анной, передала и императрице.

Та, не скрывая удовлетворения, заговорила:

 Конечно, принц не нравится ни мне, ни принцессе; но особы нашего состояния не всегда вступают в брак по склонности. К тому же, принц ни в каком случае не примет участия в правлении, и принцессе все равно, за кого бы ни выйти. Лишь бы мне иметь от нее наследников Да и сам принц кажется мне человек скромный и сговорчивый.

Утром следующего дня, государыня сама подошла к племяннице, прижала к своей груди и сказала, не скрытая радости:

 Я довольна тобою, моя душенька Наконец-то, ты послушалась меня, моя девочка!.. Тетушка ничего дурного тебе не пожелает.

Вздохнула глубоко молодая девушка, но нечего не сказала, только две слезинки скатилось по щекам ее. Заметила императрица слезы племянницы, но по матерински погладив по щеке, сказала:

 Наша участь женская такая  во имя интересов государства приносить себя в жертву.

И на этот раз ничего не ответила племянница. В душе и мыслях ее царил саксонский граф Линар. Появился он в Петербурге в качестве саксонского посла в апреле 1733года, сразу же своей внешностью обратив на себя всеобщее внимание. Было ему 31 год. Рослый, статный, красивый, он отлично себя чувствовал в любой компании. Носил одежду светлых тонов, она всегда соответствовала моде и безукоризненно сидела на нем, Мужчины при дворе старше возрастом называли его фатом, дамы  весьма очаровательным молодым человеком. Его внешние данные были учтены австрийским императорским двором при назначении на должность посла. Русский двор, управляемый женщинами, находился в зависимости от влияния фаворита, а им мог легко стать и иноземец. Граф Линар до этого был женат на графине Флеминнг, но овдовел. Многочисленные любовные связи, приписываемые Линару, только способствовали повышению интереса к нему. Он был опытен в любви, чего никак не скажешь о семнадцатилетней принцессе Анне Леопольдовне, воспитанной на французских куртуазных романах, к чему она пристрастилась по склонности своей к уединению. Образ любящего мужчины, сформированный в головке принцессы, соответствовал внешности графа Линара.

Вся обстановка, в которой она жила и воспитывалась, была пропитана любовью, разговорами и мыслями о ней. В женихи ей прочили во всех отношениях неинтересного принца Антона Ульриха Брауншвейгского. Сравнение его с красавцем Линаром явно было не в его пользу, Был принц невысокого роста, щуплый, неуклюжий с женоподобным лицом. И ко всему тому, сильно заикался. Находились и охотники при российском дворе желающие расстроить предполагаемый брак принца и принцессы брак. Главная воспитательница Анны Леопольдовны, Адеркас, сторонница Пруссии, вмешалась в эту интригу и стала посредницей между Линаром и принцессой, равно как и камер-юнкер императрицы Иван Брылкин. Линару нетрудно было прикинуться влюбленным Дело принимало характер очень серьезного романа Кто знает, что произошло бы?.. Но вмешался Бирон, по наущению его императрица отставила Адеркас от должности и выслала в Пруссию. Брылкин от двора был устранен и направлен капитаном в казанский гарнизон. К Анне Леопольдовне назначили новый штат служащих. В Дрезден  столицу Саксонии была направлена депеша относительно Линара. В ней  возвратить его к Саксонскому двору и дать иное назначение. Линару повезло: он не слишком пострадал  русский двор проводил его благосклонно и, кроме подарка, обычно вручаемого иностранному министру при его отъезде, ему подарили драгоценный перстень.

Потеряв любимого, принцесса Анна впала в депрессию. Ей стало казаться всё утраченным, а жизнь  безразличней. Вот почему она дала согласие на брак с принцем Антоном-Ульрихом. Отказ Петру Бирону принцессы Анны был воспринят герцогом, как личное оскорбление  возненавидел супружескую чету Брауншвейгских и при всяком удобном случае старался делать ей неприятности. При жизни Анны Иоанновны ненависть открыто не проявлялась  фаворит опасался крутого непредсказуемого характера своей повелительницы.

Став полновластным регентом при малолетнем императоре Иоанне, Бирон тут же показал свои зубы: гвардейцы, позволившие высказывать мысли о том, что регентами при малыше-императоре должны были быть отец или мать императора (подполковник Пустошкин, князь Путяин, Михаил Аргамаков и другие) были арестованы и биты кнутом в тайной канцелярии. Сам принц Антон-Ульрих, сочувствовавший движению среди гвардейцев против Бирона и желавший изменить постановление о регентстве, был исключен за это регентом из русской службы. Не избавились от доносов секретарь конторы принцессы Анны, Михаил Семенов, заподозривший, что указ о регентстве не подписан покойной императрицею собственноручно, и адъютант принца Антона, П. Граматин. Раздраженный всем этим, Бирон грозил Анне Леопольдовне, что вышлет ее с мужем в Германию, вызовет в Петербург герцога Гольштейн-Готторпского, преобразует гвардию, рядовых из дворян отошлет в армейские полки офицерами и вместо них наберет людей простого происхождения. Грубое и оскорбительное обращение регента вывело, наконец, из терпения кроткую принцессу. Она пожаловалась на Бирона фельдмаршалу Миниху, который понимал, что регент давно хочет отделаться и от него самого, как от соперника, опасного по смелости, энергии, талантам и честолюбию. Мотивы для заговора появились, а произвести его для Миниха, оказалось делом нетрудным

Ставшая правительницей Анна Леопольдовна, самим воспитанием своим не была подготовлена к правлению такой непредсказуемой страной, как Россия. Не имея в России своей надежной политической партии, не заручившись поддержкой основных игроков на политической сцене государства, трудно было рассчитывать на успех правления. Мягкая и добрая по натуре женщина была легко уязвима

Возможно, что переворот, который станет непоправимой бедой для семейства Брауншвейгских, следует расценивать произведенным во благо России, ибо трудно определить прокладываемый курс государственного корабля, если штурвал находился в слабых руках меланхолической женщины. Слабовольная, ленивая, предпочитающая одиночество, любимым занятием которой являлось чтение куртуазных французских романов, плохо знала не только особенности русского характера, но и то общество, в котором она находилась. Почерпнуть что-нибудь значимое от малограмотной тетушки-императрицы Анны Иоанновны было трудно. Они были натурами явно противоположными друг другу. Возможно, только пренебрежение к носимой одежде роднило их, но тут Анна Иоанновна напоминала обычную деревенскую барыню, а в Анне Леопольдовне западно-европейский лоск проглядывал, все-таки. Анна Иоанновна была грубой и жестокой, а ее племянница способна была оплакивать чужое несчастье. Было еще одно свойство, что сближало обоих  это  выбор любимого мужчины. Возможности выбора у тетушки были неограниченными, но она избирала раз и навсегда своим фаворитом Бирона. У Анны Леопольдовны тоже был один избранник  граф Линар. Став правительницей России, Анна Леопольдовна тут же решила пригласить в Петербург графа Линара. К такому повороту событий Дрезден был давно готов. Слухи о болезни и возможной смерти императрицы Анны, распространившиеся в Европе осенью 1740 г., вновь выдвинули кандидатуру Линара на смену посла в Петербурге. Рассчитывали на личное влияние Линара у будущей правительницы и на его обворожительное обхождение. Поэтому ему предписывалось обставить свое пребывание в Петербурге как можно пышнее, роскошнее и изящнее, а сделать это было нелегко ввиду соперничества других дипломатов, стремившихся именно этим же поразить полуазиатский, по их отзывам, двор России, где господствовала роскошь и повелевали женщины. Линару было трудно тягаться даже с австрийскими посланниками, не говоря уже о несравненном маркизе Шетарди, французским министром в Петербурге. Саксония не была в состоянии дать своему представителю таких сумм, как Версальский двор, а сам он не был особенно богат. Для пленения дам, Линар подновил свои наряды и обстановку, а для влиятельных вельмож нового царствования он вез от польского короля орденские знаки Белого Орла.

Его назначение и приезд были приняты правительницей с нескрываемым восторгом. По ее распоряжению был для Линара снят большой дом рядом с садом Летнего Дворца, в котором жила она сама. В ограде сада, была устроена особая дверь, близ которой бы поставлен часовой, получивший строгое приказание не впускать никого, кроме Линара. Этот приказ распространялся даже на супруга правительницы. Что же удивительного в том, что однажды принцессе Елизавете Петровне, не знавшей о запрете, караульный заградил путь ружьем, когда та пыталась пройти через запретную дверь. С каждым днем его пребывания в Петербурге, на него изливались новые милости, то в виде Высочайших подарков деньгами и вещами, то просто в открытых знаках внимания. Анна Леопольдовна постоянно приглашала его к себе в апартаменты, где он оставался по много часов в обществе правительницы и фаворитки ее, Юлии Менгден. Анна Леопольдовна решила сделать его обер-камергером своего двора и наградила орденом св. Андрея Первозванного, высшим российским орденом. Принц Брауншвейгский не только догадывался, но и знал об истинном характере отношений своей супруги и саксонского посла, возмущался этим, но сил противодействовать не имел. Такое положение дел у иноземцев служило поводом для насмешек. Дипломатические способности графа Линара ими оценивались низко, он не считался серьезным соперником в делах.Русские же с неудовольствием смотрели на растущее значение временщика, начинавшего вмешиваться и во внутренние распорядки империи, и опасались появления нового Бирона.