В воскресенье с утра пошёл к Огбэ. С расспросами отыскал домик под горой у речки, почти также расположенный, как и у Александра, но старый, покосившийся бревенчатый сруб под тесовой крышей, над которой торчала железная труба. На лай собаки вышла бабушка, пригласила в дом. Огбэ поднялся с кровати, молча пожал руку, указал на стол, мол, садись. Старик был огромного по меркам хабуга роста, по крайней мере, на голову выше Александра, и широк в плечах. Скуластое почти чёрное лицо в морщинах дополняло облик некоего туземного богатыря. «Действительно Лось!» подумал Александр. Внешность Огбэ дополнялась суровой молчаливостью. Его жена, как это часто случается, была противоположностью мужа маленькая, худенькая, но очень живая и говорунья.
Сейчас чайку попьём. Брусничка вот, сахар, говорила она. Хорошо, что зашли к нам. Как устроились на новом месте? Нравится тут?
Хорошо здесь, ответил Александр. Зашёл вот, познакомиться, заодно просьба у меня есть.
Так ты, значит, и есть тот самый Забда, почти утвердительно сказал Огбэ. Что же ты из города сюда приехал, в дыру эту?
Надоело! Надоел город. И почему дыра? Хорошее село. Мне нравится.
Городские все говорят «дыра». Не врёшь, что нравится?
Зачем? Здесь спокойно. И интересно. Я в школу пошёл работать, учителем.
Чему учишь?
История, труд, физкультура.
Этому дома учить должны. А родители отучают их трудиться, а потом в школе пытаются научить. Неправильно это.
Это он на внуков-правнуков обижается, вставила хозяйка. В городе они у нас живут, ничего руками не умеют. Вот и обижается.
А ты, Огбэ, я слышал, мастер руками-то работать? Александр умышленно сказал «ты», памятуя, что хабуга не любят, когда их называют на «Вы».
Он ещё какой мастер! поддакнула старушка. Какие баты строгал никто таких не делал. Борта в палец толщиной, а то и тоньше. А лыжи до сих пор магазинные не признаёт, сам делает. Раньше-то почти всё село на его лыжах на охоту ходило.
Огбэ стрельнул недовольным взглядом на жену, она тут же умолкла.
Что ты хотел меня спросить?
Научи школьников работать руками, Огбэ. Научи делать то, что умеешь ты. Ведь скоро некому будет их учить. Пусть не все, но кто-то из них научится, переймёт твой опыт. Потом они смогут научить своих детей.
Они не хотят учиться. Родители внушили им, что можно всё купить в магазине.
Ты ошибаешься, Огбэ, они хотят. Просто ими никто не занимается. А им интересно.
Ты для чего учитель? Вот ты и учи.
Я всю жизнь прожил в городе. Кое-что я, конечно, умею делать. Но я не умею делать вещи хабуга. А хочется, чтобы дети хабуга знали то, что нужно знать детям хабуга.
Болею я, сказал Огбэ, но было видно, что он больше упрямится. Давай позже поговорим, летом. Я подумаю.
Хорошо. Я приду позже, сказал Александр. А ты можешь показать мне вещи, которые ты делаешь?
Всё, что ты видишь в этом доме. И дом тоже.
Александр огляделся. Да, действительно много сделал человек. Но это всё домашняя утварь, а он хотел увидеть что-нибудь особенное.
Огбэ, я хочу посмотреть твоё охотничье снаряжение. Ну, хоть лыжи покажи.
Пойдём.
Огбэ тяжело поднялся, и Александр подумал, что старик действительно нездоров. Они прошли в сарай. Огбэ вынул из кожаного чехла широкие лыжи. Это были старые лыжи, много исходившие по таёжным тропам. Но какой на них был узор! Александр залюбовался.
Это потрясающе, Огбэ! Этим лыжам место в музее! И ты сам это вырезал?
Почему нет? Раньше все так делали.
А что это за узоры? Они что-то значат, или просто для украшения?
Это теперь всё просто для украшения. Как можно что попало вырезать? Тайга не город, что попало никак нельзя. Вот это знак доброго пути, этот Солнце, это Змей, это дух тайги.
А этот?
Это мой знак. Тайга видит я иду, узнаёт меня, пропускает, Река по льду пропускает, Гора не обижается, камень на пути не поставит. Все знают, что я иду.
И всех так пропускают, кто такие узоры наносит на лыжи?
Рисунки не причём. Если плохой человек, рисунки не помогут, наоборот Тайга сразу узнает, что плохой идёт. Потому и перестали свой знак на лыжах, на оружии ставить. Закон нарушают, боятся, что Тайга их узнает, тогда не выпустит.
Огбэ заметно подобрел. Видимо ему льстило искреннее восхищение и интерес Александра. Он снял с гвоздя другой чехол, поменьше, извлек из него лук, настоящий лук!
Это теперь всё просто для украшения. Как можно что попало вырезать? Тайга не город, что попало никак нельзя. Вот это знак доброго пути, этот Солнце, это Змей, это дух тайги.
А этот?
Это мой знак. Тайга видит я иду, узнаёт меня, пропускает, Река по льду пропускает, Гора не обижается, камень на пути не поставит. Все знают, что я иду.
И всех так пропускают, кто такие узоры наносит на лыжи?
Рисунки не причём. Если плохой человек, рисунки не помогут, наоборот Тайга сразу узнает, что плохой идёт. Потому и перестали свой знак на лыжах, на оружии ставить. Закон нарушают, боятся, что Тайга их узнает, тогда не выпустит.
Огбэ заметно подобрел. Видимо ему льстило искреннее восхищение и интерес Александра. Он снял с гвоздя другой чехол, поменьше, извлек из него лук, настоящий лук!
Ух ты! Дай подержать!
Александр не мог сдержать восхищения. Это был обычный охотничий лук, но орнамент! Все древко было покрыто искусной резьбой. И тут тоже был Змей, тоже знаки Тайги, Солнца, но были ещё и разные звери, птицы, и даже рыба.
Хороший лук, сказал Огбэ. Давно не стрелял. Ноги уже не те по тайге ходить. А это посмотри, он подал Александру копьё.
А копье для чего? Я думал, что таким оружием давно не пользуются.
На медведя. Ружьем медведя добывать нельзя, он обижается, может болезнь наслать. Надо копьём.
Ты охотился на медведя с копьём? удивился Александр. Это же очень опасно!
Убивать любого зверя опасно. А если его в гости пригласить, тогда он сам идет. Гость разве может быть опасным? Раньше медведя как встречали? Праздник устраивали, кормили его, поили, хвалили, песни пели. Потом голову в тайгу возвращали, подарки оставляли. Медведь доволен был, снова в гости приходил. Теперь разве так? Теперь из ружья стреляют, его не спрашивают. Обижается медведь, не любит людей, встретит, сразу нападает. Плохо! Люди Закон совсем забыли.
Вот, будешь детям показывать, заодно и расскажи про Закон, сказал Александр. В школе этому не учат.
А зачем тогда школа?! Зачем такая школа, в которой самому главному не учат?!
Я-то с тобой согласен, Огбэ, потому к тебе и пришёл. Давай вместе исправлять положение. Помоги, ты много знаешь.
Ладно, приводи детей.
7
Александр принёс свои находки на урок истории.
Смотрите, что я нашёл в береговом обрыве. Это очень старые вещи. Вероятно, они принадлежали хабуга. Посмотрите, этот сосуд был сделан вручную, слеплен из глины какой-то женщиной. Возможно, она была прабабушкой кого-то из вас.
Здорово!
А у нас на огороде тоже есть такие черепки.
Принеси. И вообще, ребята, несите всё, что у вас есть старинного. Давайте сделаем в школе музей.
А у нас на чердаке есть старые вещи. Мама говорила, что там прялка, утюги разные. Но они русские.
Хорошо, что русские. Неси. Ведь всё это история нашего села.
Весть о создании музея разнеслась по школе. Майя Михайловна на перемене спросила:
Что вы ещё выдумали? Я слышала о музее, это верно?
Да. Хочу сделать музей в школе. Как вы считаете?
Мы об этом давно думали. Но энтузиаста не было. Да и никто не может уложить вещи в историческую канву.
Я кое-что понимаю в истории местных народов, попробую.
Дерзайте. Но не слишком увлекайте детей этой затеей. Конец учебного года, нужно чтобы они больше внимания уделяли основным предметам, а девятому классу вообще надо готовиться к экзаменам. А вот лето в полном вашем распоряжении. Будет даже полезно, если вы их займёте на время каникул.
Александр был воодушевлён воплощением новых идей. Дни пролетали быстро и плодотворно. Золомпо и Огбэ с удивительным талантом занимались с детьми, и вскоре многие из них принесли в школу свои, пока ещё неумелые, кривые корзиночки, туески, а мальчишки хвастались своей резьбой по дереву. Все изделия Александр подписывал и выставлял в старых застеклённых шкафах, и, конечно, ставил «пятерки». Он освободил угол мастерской, соорудил там стеллажи, на которых разложил старые вещи, собранные детьми по чердакам. Это был музей.
К удивлению Александра дети не забыли задание о сказках и принесли листочки, исписанные детским почерком. Всего собралось чуть больше десятка произведений устного фольклора. Александр просмотрел. Здесь были и известные русские сказки, и два варианта сказания о Змее, защитившем народ хабуга, но были и другие, некоторые с глубоким смыслом, а отдельные просто забавные. Александр показал их учительнице литературы Ирине Кирилловне. Она была чуть не в два раза моложе Александра, и у него никак не поворачивался язык, называть её по отчеству.
Ирина, посмотрите, пожалуйста, мне кажется, это по вашей части. Это своего рода изложения. Я просил учеников выспросить у родителей сказки, и вот, они принесли.
Буквально через час Ирина Кирилловна влетела в мастерскую.
Александр Владимирович, это просто прелесть! Вы посмотрите, какая мудрость в этих простых, незатейливых небылицах! Вы разрешите мне оставить их у себя? Я попытаюсь их немного обработать, и потом мы устроим чтения. Как вы думаете, это же будет полезно?
Александр, безусловно, согласился, тем более что сам не знал, что с этим сделать.
А детям, которые принесли эти сказки, я всем поставлю «пятерки». Вы согласны? спросила учительница.
Ну, это уж вам решать. Я в литературе не разбираюсь. Думаю, поощрить нужно.
Незаметно пролетел май, уроки закончились. Теперь Александр встречался с детьми в мастерской. Приходили те, кому было интересно. Другие продолжали ходить к Золомпо и Огбэ. Все эти мероприятия были включены в программу летнего пришкольного лагеря. Ирина Кирилловна не забыла своего обещания, и однажды назначила «Чтения народных сказок». Она даже вывесила объявления об этом на дверях магазинов и администрации.
К изумлению Александра, кроме школьников на «чтения» пришло человек пятнадцать родителей, а всего было человек сорок. Поскольку ни одно помещение школы не вмещало столько людей, решили проводить мероприятие под открытым небом. Вынесли стулья, табуреты из мастерской и рассадили зрителей напротив школьного входа. Еще больше удивился Александр, когда пришли Пасхины. Александр подошёл, поздоровался, сел рядом.