Кроме куда-то стремящихся рогатых, мимо проходили богато ряженные, наверняка важные персоны с огромными блестящими рогами и золотыми узорчатыми копытами, чей покой охранялся четырьмя-восемью вооруженными чертями в виде козлов и баранов вперемешку. Одежда телохранителей повторяла все те же кожаные юбки, а вооружение состояло из изогнутых сабель за короткошерстными спинами, что говорило о порядке на Рынке, да и вообще эти козлоногие расслабленно выглядели, не то, что сжатый в пружину отряд сопровождения рабов.
Пару раз мимо проплелись несколько верениц сгорбленных узников, погоняемых жирными сатирами и чертями, а одну они обогнали сами, но там едва шаркали несчастные старики и старухи со слезящимися, пустыми взглядами, отчего сердце Дмитрия пронзила жалость.
«Блин! Лучше бы они визжали и кричали: «Долой Сатану! Да здравствует революция!», тогда бы я их ненавидел, но когда жалкие, побитые С не оправдавшимися надеждами о счастливой загробной жизни Аж сердце кровью обливается», парень облегчено вздохнул, когда они прошли ряды едва звенящих цепями пожилых людей, ни на что не обращающих внимания.
Лкетинг! не успел масаи обернуться, как спину Дмитрия пронзило ощутимая боль, и он подпрыгнул, зазвенев раскаленной цепью. Бл..ть! мальчишка непроизвольно обернулся и само собой увидел скалящегося сатира, ранее посадившего ему на спину соплю.
Я. Сказал. Тебе. Молчать! прервавший свои вопли свин ловко крутанул тусклым клинком, красиво бликнувщим в лучах двух разных солнц. Умерь пыл!! Понятно «Спящий»?!! люто рявкнул он, а похолодевший Дима заткнулся, забыв, зачем окликал туземца, однако метнул мимолетный взор на сочувствующе смотревшую Лизу.
«Шоколадка, ей богу Как перегревшаяся в солярии гламурная блондинка Волосы белые, кожа коричневая, одни глаза блестят, да зубы Хотя сам-то», юноша бросил серо-голубой взор на свои коричневые руки с полностью выгоревшими волосинками и почесал лохматую голову.
Волосы на ней были сухими и жесткими, но это понятно. В такой сумасшедшей жаре с полным отсутствием влажности высохнет все, что угодно, не только волосы, но не он успел додумать, как далекое начало четырех цепей резко повернуло, словно разогнавшийся Варгх напился, и его повело в сторону, однако уродливый монстр быстро выровнялся, четко зная свою работу. Сгорбленные рабы профессионально заплыли в поворот, ведущий внутрь немалого города Рынка и почти смешавшись с парнокопытными жителями, пошли по грязной улочке меж таких же, как и раньше уродливых домов с торчащими из окон, скучающими рогатыми мордами.
Улочка, как случайно назвал ее Дима, на деле являлась широкой улицей, где могли легко разойтись три их рабские колонны, а звонко-цокающих жителей Рынка стало на порядок больше, и все они направлялись в одну сторону, скорее всего за покупками, при мысли о которых в желудок упал огромный кусок сухого льда. С будущими рогатыми покупателями шли их детки маленькие козлики, баранчики и кабанчики с любопытством рассматривающие коричневого цвета сутулых узников, с выжженными волосами, среди которых естественно присутствовали и лысые.
«Почему здешние черти, кем бы ни были, все темные, а не белые? Именно серые, коричневые, черные, но никак не светлые Ведь белое лучше отталкивает солнечный свет», прямоугольные дома по обе стороны идеально-выложенной, определенно не ленивыми чертями дороги, были одинаковыми, как доски в заборе и отличались лишь размерами и этажностью.
Во всем остальном даже торчащие из проплывающих окон рогатые морды повторяли друг дружку, словно их чем-то провинившихся владельцев клонировали и навеки привязали к грустным и некрасивым зданиям, как наказание за мелкие грешки.
Глядя на происходящее, не верилось, что этим миром пугают людей. Ну, невозможно представить апатичных рогатых демонов злобными созданиями, насаживающими на вилы бедных грешников, а ведь, скорее всего скучающий в окне черт с проплешиной на вытянутой морде, недавно пришел с тяжелых трудовых суток Небось занимается воющей человеческой свежатиной на заводе по производству консервов, где отрезает сладкую мякоть с задниц, дабы некто ему подобный продавал изделия их предприятия, торгуясь, подобно коренному одесситу.
А так, уныло-плетущийся по расширяющемуся Рынку человеческий скот мало кого интересовал, ведь подобное происходило сплошь и рядом, хотя и здесь не обходилось без рогатых, оценивающе оглядывающих узников, однако их не трогающих, видимо сатиры и рогатая охрана могли без разговора насадить на клинок, как-никак чужая собственность.
А так, уныло-плетущийся по расширяющемуся Рынку человеческий скот мало кого интересовал, ведь подобное происходило сплошь и рядом, хотя и здесь не обходилось без рогатых, оценивающе оглядывающих узников, однако их не трогающих, видимо сатиры и рогатая охрана могли без разговора насадить на клинок, как-никак чужая собственность.
«Да уж Я вещь, принадлежащая разумному псу, сжигающему людей на раз-два Дожили Ладно хоть ценная», Дима пошевелил ноздрями, проверяя все ли нормально с чувствительностью разгоряченного лица, так как оно онемело от безумной жары.
Широкая спина Лкетинга с перекатывающимися на ней сухими мышцами немного успокаивала и если долго на нее смотреть, то на секунды забывалось пребывание в проклятом месте, нагретом, словно сковородка с жарящимися котлетами. Так размышлял пошатывающийся Дима, залипнув взглядом на покрытом шрамами воине-масаи, чернокожий торс которого покачивался перед глазами, а кольцо на шее отбрасывало едва видимые блики из-за легкой коррозии, не дающей шансов гордому блеску. Сзади, сбоку, короче вокруг, четко слышалось цоканье копыт, звонко отражающееся от гладких плит под бесчувственными ступнями грешников, а по ушам били гнусавые вопли демонов-карликов, разгоняющих и так держащийся в стороне рогатый «люд». Мелькающие же снизу мускулистые икры выносливого Лкетинга легко двигались по разогретым плитам и безмолвный туземец словно не чувствовал жизненных невзгод, отлично гармонируя с Адом.
Дмитрий перевел усталый взор на совсем исхудавшего Такеши, сноровисто семенящего короткими и грязными ногами, не забывая вертеть густоволосой головой в разные стороны. Взгляд азиата был полон боязливости, однако любопытство являлось чересчур сильным, дабы удержаться от него, поэтому Такеши безостановочно крутил шеей, чем выделялся из массы смиренных узников. Эти несчастные с понурыми спинами и испуганными, прыгающими из стороны в сторону глазками, крестили слюнявые чела и шептали, наверное, молитвы, вхолостую разлетающиеся по хохочущему Аду.
Зато радовали взор добровольно вышедшие в цепи мусульмане, женщины и многие другие участники группового похода на третьей и второй цепях. Дима редко обращал на них внимание, ибо они его не привлекали в отличие от истеричных обладателей пятого тавро, прикованных к четвертой цепи и непредсказуемых, как самка игуаны в брачный период.
Мальчишке было дико интересно по каким причинам добровольцы приняли такое решение Как размышляли? Что толкнуло вперед, навстречу кошмару? Подражание самым первым храбрецам или внутренняя искра? Дмитрия это реально мучило, ибо он был любопытен, а природа сильных людей притягивает необъяснимой загадочностью иначе работающего разума.
Эти идущие параллельно грешники без каких-либо проблем выполняли приказы адских отродий и не выделывались, но каждый из них делал это по каким-то своим причинам. Кто-то от большого ума, кто-то ввиду неизбежности происходящего, а кто-то втайне мечтая сбежать, а еще мучил вопрос, отчего мусульмане так безэмоционально относились к размахивающим клинками свиньям, приказывающим им? Что должны натворить истинные правоверные, дабы подчиняться грязным животным? Жаль не осталось буддистов с их неприятием зла От этих бы вообще не исходило эмоций Выполняли бы все и не издали ни звука!
«Да уж Кабы это, да не то После драки кулаками не машут, а пепел от лысых узкоглазых уже давным-давно вымели», горестно хмыкнул оглумевший от жары мальчишка, втягивая раскаленный воздух, содержащий отнюдь не ласкающие ноздри запахи Рынка и его рогатых жителей, где из всех окружающих людей созданий, не воняли лишь Джумоук и звероподобные черти, но последние это отдельный разговор и явно о генетических опытах.
Залитая лучами двух разных, но одинаково безумных солнц улица расширялась больше и больше, увеличиваясь по мере продвижения вперед. Уже несколько колонн человеческих грешников двигались параллельно людскому скоту, принадлежащего Джумоуку, как и огромное количество местных жителей с детьми заполонило улицы громко гомонящего Рынка. Крики рабов, вопли сатиров, собакоголовые, ящероподобные, кровь, хруст, цоканье город становился больше и злей, а шумная набережная, оказывается, являлась родиной тишины.
Вот неподалеку проплыл, не касаясь земли футуристический аппарат, формой и размерами смахивающий на большегрузную фуру, только вместо непроглядываемого контейнера были решетчатые прутья, а в закрытой от солнц кабине сидел меланхоличный толстый черт с бараньей головой и спиленными рогами. Висящая на небольшой высоте в воздухе машина была в длину метров восемь и выглядела, как множество скрепленных меж собой железных прутьев, удерживающих внутри некий гудящий механизм, генерирующий чудо-энергию, позволяющую держаться над землей. Кабина же, где сидел управляющий данной грудой металла рогатый водитель, выглядела чуть надежней, если можно так назвать найденную на свалке кучу железа, которую для удобства более-менее грамотно выпрямили и установили на высокотехнологичную штуковину, давно лежащую на складе.
Вот неподалеку проплыл, не касаясь земли футуристический аппарат, формой и размерами смахивающий на большегрузную фуру, только вместо непроглядываемого контейнера были решетчатые прутья, а в закрытой от солнц кабине сидел меланхоличный толстый черт с бараньей головой и спиленными рогами. Висящая на небольшой высоте в воздухе машина была в длину метров восемь и выглядела, как множество скрепленных меж собой железных прутьев, удерживающих внутри некий гудящий механизм, генерирующий чудо-энергию, позволяющую держаться над землей. Кабина же, где сидел управляющий данной грудой металла рогатый водитель, выглядела чуть надежней, если можно так назвать найденную на свалке кучу железа, которую для удобства более-менее грамотно выпрямили и установили на высокотехнологичную штуковину, давно лежащую на складе.