Магазин с большой надписью «Казино» он нашёл быстро. Тот был закрыт.
«Этот Ги сказал, что всё закрыто по случаю воскресенья. Но кто-то же должен работать? Надо просто поискать.»
Адам двинулся по найденной улице в сторону моря. Улица была насыщена различными магазинами, конторами, банками и офисами. Но всё было закрыто.
«Что с этими французами? Это как в Израиле в субботу. Но там религиозная традиция. Ещё могут оштрафовать за работу в субботний день. А у французов-то что? Свободная вроде страна. А мне что прикажете делать? Я же кушать хочу. И вина французского тоже было бы неплохо».
Он шёл всё дальше по улице, но результат от этого не менялся. Мало людей и закрытые магазины. Вдали уже было видно море. Он едва не ткнулся в огромную матрёшку в человеческий рост, стоявшую у очередного магазина. На вывеске столь знакомые слова, на обычном русском языке «Москва». И оно было открыто!
«Нет, это надо же! Во Франции, в Ницце, почти у моря и наш простой российский гастроном. Наш ответ неработающим французам».
Осчастливленный Адам зашёл внутрь. За небольшим прилавком средних лет женщина общалась с мужчиной по-русски. Они говорили о своих делах, но для Адама это звучало как музыка. Он прошёл вглубь магазина, где были полки с товаром и пара холодильников. При ближайшем рассмотрении ничего особенного он не увидел. На полках крупы от покинутой родины и всякие консервы. Хозяйственные товары и прочая мелочь. Никаких французских деликатесов или чего-то необычного он не нашёл. Это было печально, но он утешился бутылкой красного вина и куском сыра. За прилавком лежал тёмный хлеб, завёрнутый в плёнку. Шоколадки и плавленые сырки дополняли нехитрый ассортимент.
«Нет, это надо же! Во Франции, в Ницце, почти у моря и наш простой российский гастроном. Наш ответ неработающим французам».
Осчастливленный Адам зашёл внутрь. За небольшим прилавком средних лет женщина общалась с мужчиной по-русски. Они говорили о своих делах, но для Адама это звучало как музыка. Он прошёл вглубь магазина, где были полки с товаром и пара холодильников. При ближайшем рассмотрении ничего особенного он не увидел. На полках крупы от покинутой родины и всякие консервы. Хозяйственные товары и прочая мелочь. Никаких французских деликатесов или чего-то необычного он не нашёл. Это было печально, но он утешился бутылкой красного вина и куском сыра. За прилавком лежал тёмный хлеб, завёрнутый в плёнку. Шоколадки и плавленые сырки дополняли нехитрый ассортимент.
Простите! А у вас нет каких-нибудь деликатесов?
Это каких например? Есть селёдка, сайра в масле, шпроты. А вам чего ещё надо?
Ну не знаю! Может, сыров французских или ветчинки постной!
Нету! Тушёнки не хотите?
Спасибо. Но не сегодня. Сколько с меня?
Адам с продуктами в пакете направился в сторону нового, хотя и временного дома. Всю ностальгию при виде знакомого ассортимента смыло, как приливной волной. Далеко от дома, во Франции, найти русский магазин казалось чудом. А вот серость и грубость, оставшаяся с советских времён, пережила переезд.
Вернувшись в квартиру, Адам разложил приобретённую снедь. Еды для торжественного ужина в честь прибытия в знаменитый город мировой кулинарии было маловато. Есть вино, сыр и хлеб. Десерт в виде шоколадки. Французский ужин.
«Завтра будет лучше. С утра надо идти искать, где тут Орандж. Погулять посмотреть эту Ниццу-Нис и купить вкусностей, как говаривала моя экс!»
Он подошёл к окну. С соседнего балкона исчез курящий мужчина, но вместо него, под балконом, какой-то бомж устраивался на ночлег. Было видно, что это его постоянное место. Он развернул голый матрас, до этого стоявший свёрнутым. Адам ещё при первом знакомстве с балконом видел этот матрас и подумал, что его приготовили выбросить в помойку. Бомж растянулся на матрасе, глянул на смотревшего Адама и отошёл ко сну.
«Значит, мой сосед бомж. Надо окно держать закрытым. Мало ли что. Вдруг он есть захочет. Перемахнёт через балкон, и вся недолга. Эти мне французы! Добренькие, либеральные. Вот в Америке когда-то за бродяжничество сажали в тюрьму. Но теперь тоже защитники униженных и оскорблённых выступают за права бездомных. А кто будет защищать наши права от бездомных?»
Понимая, что все эти вопросы ответов не имеют, Адам приступил к процедуре приготовления ужина. Вино было открыто, хлеб и сыр порезаны и телевизор включён. Много французских каналов, немецкий и английский тоже излагают по-французски.
«Ну и как понять, о чём говорят? Вино было так себе, сыр и хлеб под стать этому».
По телевизору показывали что-то очень нудное и неинтересное. Ладно, надо спать. Завтра будет другой день. Жестокая изжога от съеденных в полёте жареных кусочков курицы подняла его среди ночи. Он стал шарить по всем шкафчикам на кухне в надежде найти питьевую соду. Но безрезультатно. Понимая, что он не сможет уснуть, открыл чемодан, где находилась аптечка. Как человек предусмотрительный, Адам всегда возил на всякий случай разные препараты. Но сейчас ему нужна была таблетка, которая, растворённая в воде, снимала жжение, называемое американцами «хартбёрн», то есть горящее сердце. Но горело не сердце. Горел желудок, и никакая вода не помогала. Адам тихо, про себя помолился и открыл аптечку. После долгого копания внутри он нашёл вожделенную большую таблетку, но одну. Вообще рекомендуется две.
«Ладно. Не надо привередничать. Одна лучше, чем ни одной».
Растворённая в стакане воды и выпитая, она притушила огонь, бушевавший внутри. Устав от всех переживаний этого дня, он заснул и проснулся только тогда, когда солнце проникло в его стеклянную балконную дверь.
С улицы, солнце освещало квартиру очень ярко. Бомж исчез, оставив после себя аккуратно свёрнутый матрас. Асфальтовый двор был заставлен машинами. Много деревьев и пышные зелёные кусты дополняли пейзаж. Адам включил телевизор и, найдя программу, показывающую спортивную гимнастику, принялся махать руками и приседать вместе с ведущими. Время от времени показывали рекламу нового спортивного снаряда под названием «вондер». Девушки и юноши выполняли различные упражнения с этим снарядом. Больше всего Адаму понравилось упражнение, когда, сидя на коврике, юноша упирался в снаряд спиной и откидывался назад. Этот вондер помогал ему вернуться в положение сидя. Таким образом укреплялся пресс. Адам понял, что ему без этого снаряда не прожить. Надо, вернувшись домой, обязательно приобрести.
В небольшой ванной комнате было светло и уютно. Поразил его сам туалетный прибор. Он не был установлен на полу, что, казалось довольно естественным, а был закреплён в стене. С точки зрения санитарии это было очень гигиенично. Под ним пол был чистый, и понятно, что легко убирался. Но сам способ закрепления на стене вызывал у Адама, некоторое опасение.
«Что-то сомневаюсь я, однако. А если человек за 100 килограммов, да ещё будет качаться из стороны в сторону, этот туалетный горшок разломается? Это даже представить страшно. Весь пол будет залит содержимым этого изделия».
После некоторых колебаний и сомнений, но не видя другого выхода, Адам пристроился на этот необычно сидящий прибор. Ничего не произошло. Даже оказалось немного удобней, чем обычно.
«Вот здорово. Эти французы всегда что-нибудь придумают! Но правда удобней. Его можно подвесить, сообразуясь с ростом владельца. А как же он подсоединяется ко всем трубам? У нас всё в полу. А у них, значит, всё в стенах!»
Размышления на эту интересную тему не оставляли его даже во время омовения в душе, несмотря на небольшие возникшие проблемы. Покончив с гигиеной, он приготовил себе чай и шоколадку. Можно было идти и знакомиться с Ниццей.
«Первым делом надо найти этот телефонный спаситель Орандж. Ги говорил, что это где-то в центре. Значит, надо выйти из дома и, повернув налево, тупо идти по этой улице, пока не появится центр.»
Улица была тихая, с очень красивыми старинными зданиями, похожими на маленькие дворцы. Адам шагал в полном одиночестве и размышлял о том, сколько может стоить квартира в таком здании, не говоря о здании в целом. Центр города и близость к морю, вероятно, увеличивала ценность такого вложения во много раз.
«А мне-то что? Я не собираюсь здесь жить! А если б и собрался, то это было бы явно не по карману. Почему всегда в голову лезет всякая чушь? Надо найти Орандж!» Он произнёс это на французский манер, с характерным раскатом на букве «р». Получалось «Орхандж».
«Этот язык мне точно не одолеть. Надо поспрошать, где это находится». Парочка случайных встречных в ответ на простой вопрос отрицательно мотали головами. Адам ещё в прошлый транзитный визит в Париж понял, что французы относятся к людям, не владеющим мало-мальски французским, с явным пренебрежением. Адаму даже казалось, что они, даже зная английский, принципиально отказываются говорить или говорят только по-французски. Теперь он решил тупо показывать телефон и произносить одно слово: «Орхандж». Дело пошло веселее, и в обеих случаях опрошенные махали рукой вдаль, добавляя несколько слов. Смысл для Адама оставался непонятным, но, казалось, не совсем дружелюбным. Улица перешла в деловую часть города, и Адам понял, что он на верном пути.
Появились офисы, а затем магазинчики и небольшие ресторанчики со столами на улице. Кое-где сидели люди, пили кофе и что-то ели. Всё было чисто и красиво. Народу становилось всё больше, и было ясно, что он пришёл в центр города. Пересекающая улица образовала небольшую площадь, сплошь заставленную столами со стульями. Люди сидели за столиками, и снующие официанты разносили напитки и тарелки с едой.
За одним из столов сидел тучный холёный господин с дамой, ни в чём ему не уступавшей. Официант поставил перед ними два огромных, красиво оформленных блюда с омарами и прочими морепродуктами. Зрелище было завораживающим, и Адам стоял разинув рот. Впрочем, не он один.
«Чего это я? Надо сегодня вечером попробовать. Но сначала Орхандж». На очередной показ телефона и пароля молодой человек просто указал пальцем. На оконной витрине одного из офисов был нарисован большой апельсин и много мобильных телефонов. Внутри оказалась небольшая группка ожидающего народа и два клерка за столами, отсуживающими счастливчиков, дождавшихся своей очереди.
У входа находился небольшой аппарат, выдающий номерки. Адам запасся номерком и принялся ждать. Это было очень и очень долго. Очередь почти не двигалась. Каждый, кто наконец попадал за стол к клерку, казалось, имел немыслимые проблемы и невероятные требования. Они расспрашивали о различных деталях и возможностях предлагаемого сервиса для столь важного в современной жизни средства коммуникации. Это был выбор на всю жизнь. Это могло быть важнее квартиры. Телефон сегодня это всё. С ним ложатся спать и с ним встают. С ним общаются и встречаются с другими обладателями. Телефон это статус в обществе и самый близкий и обожаемый друг. Понятно, что возможности сервиса и самого аппарата важны и требуют тщательного подхода.