Та-ак Объявления, стало быть Ну-ну Да-а Сплошная фантастика. «Меняю благоустроенную квартиру в центре Москвы на пентхауз в любом районе Сибири» Нашёл дурней. «Пропал щенок породы бультерьер. Нашедшего просим вернуть за вознаграждение». Ха. Да я за вознаграждение сам бультерьером стану. Что там дальше Однако. «Профессиональные экстрасенсы: очистим вашу квартиру в кратчайшие сроки» Да, в этом я не сомневаюсь, вы её так обчистите, что и следов потом не отыщешь Что там дальше «Приглашаем на курсы шокотерапии» Это уже круто Что там ещё А, вот. «Купим идеи» Ага. Сначала вы их своруете, а потом ищи ветра в бане Бред. Чтоб им пусто было. И что за гоблины эти объявы пишут?
Да перестань ты ворчать, как старый дед. Как хотят, так и живут люди, упрекнула его Любя, нарезая хлеб.
Да помолчи ты. Заступница нашлась
И он принялся читать дальше:
О! «Независимое общество Медиум приглашает клиентов посетить иные миры» Ха! Не хочешь?
И он глумливо взглянул на супругу.
Чего-о?
В иные миры слетать Засиделась дома-то, ответил повеселевший Лёва.
Люба положила нож, бросила на Лёву надменный взгляд и высказалась:
Я тебе такие миры покажу юлой будешь виться вращаться!
Ты того не очень-то. Шибко вольная, гляжу, стала. Враз спесь сшибу!
Один такой сшиб, теперь в Сочи в валенках ходит, парировала Люба с озорной иронией. Ты лучше за собой смотри, да по ночам одеколон не лакай, а то смрад по всей квартире, стыдно людям открыть.
Да я, может, от горя пью!
Чего? изобразила недоумение Люба.
Да, да, от горя, ретиво продолжил Лёва, поняв, что зацепил-таки нужную тему. Я, может, в душе художник, я мог бы вторым Сальвадором Дали стать или, на худой конец, программистом нехилым А мог бы ваять!
Люба, набрав воздуху, провозгласила:
Так что ж вам помешало, мой Маэстро? А?.. Молчишь? Нечего пенять на судьбу, коли опилки во лбу!
Но у Лёвы на это нашлось что сказать:
У меня во лбу копилки, а не опилки. Чуешь? А вот тебе не мешало бы провентилировать свои извилины. Может тогда научилась бы жизнь любить
Да ты, рвань подзаборная, и жизни-то не видел; только кичишься всё.
Ты на что это намекаешь? вопросил Лёва, приоткрыв рот и тупо уставившись на свою благоверную.
На то и намекаю, что ты дальше стакана да монитора ничего не видишь.
Она с сочувствием глянула на Лёву и ностальгически продолжила:
Эх, помню, когда в «Каскаде» работала, сколько возможностей было выйти замуж!.. Какие кавалеры были Один пилот был, помню, международного класса Носила бы сейчас ему кофе в кабину. Венеция, Рим, Токио, Нью-Йорк, Лондон, Париж!.. Э-эх-х!..
И она артистично закатила глаза.
Лёва, всё это выслушав, соответственно слегка охренел; его взгляд наполнился странной горечью, замешенной на собственной внутренней ярости от невозможности что-либо изменить, и он с наигранной усмешкой произнёс:
Я смотрю ты размечталась шибко. Мечты-то и урезать можно.
Поняв, что скромная семейная месть удалась, Люба достойно парировала:
Урезать можно зарплату, а мечты никогда. Ты знаешь, чем отличается умный от дурака? Тем, что дурак кричит, а умный торчит
Ну, ты у нас Софья Ковалевская, или эта Блаватская. Философию развела, начал отбрыкиваться Лёва. И он тут же привёл неоспоримые доводы:
Если ты такая умная, то скажи: почему все великие люди поэты, художники, писатели, скульпторы, философы, режиссеры, композиторы были мужчинами?.. А? Я просто не представляют себе, чтобы, к примеру, «Рождение нового человека» или «Распятие» живописала бы женщина; или «Войну и мир» накропала бы какая-нибудь светская дама. Молчишь? То-то!
Любу же это не убедило, она достойно отстаивала свою позицию:
Да что б вы делали без женщин? Где бы вас искать было? Кто вдохновлял Пушкина? Кто озарял Дали?! Да они без женщин ничего не свершили бы! Женщина это вдохновение! И ты, Диоген доморощенный, лучше молчи!
И тут, наконец, Лёва поймал то, к чему стремился всё это утро, зацепку, необходимую для «отвязки», бодун дошёл до точки невозврата. И Никанорыч с удовлетворением произнёс:
Насчёт Диогена после разберёмся; а вот, коли я прозябаю здесь, как хлыщ неприкаянный, так, стало быть, ты меня вдохновляешь плохо. Не чувствую я вдохновения. Одни вдохи да выдохи. А толку никакого. Одни кривотолки да ругань с утра. Эх, сил моих больше нет. Пойду в лавку, освежусь
Лёва свернул газету и встал.
Вот есть же на свете счастливые люди Стихи пишут, играют на лютне, любят друг друга, задумчиво промолвила Люба, глядя в пространство.
Дак правильно; меньше орать надо. А то раскудахталась. А после играй ей на лютне, ответил Лёва и усмехнулся.
Да ты уж петух, каких в окрýге не сыщешь. Всё кукарекал бы да водку с портвейном жрал. Никакого проку. Чего стоишь, как истукан? Думаешь, если утро, так и дел никаких?
Нет у меня отдыха. Вся жизнь работа. В идеях я весь
И Лёва отвёл глаза.
Знаю я твои идеи, со вздохом сказала супруга. Сначала пивка для рывка, потом портвешка для стишка, а потóм
А потóм пляски с ментом и тоска с котелком! перебил её Лёва. Много ты понимаешь. Не знаешь ничего Эх, сил моих больше нету. Пойду освежусь, авось полегчает.
Он подошёл к окну и подумал:
«Однако прохладно на дворе. Надо бы потеплее чо-нить»
И он быстро начал собираться.
Глядя на него, Люба зафиналила утренний кипиш:
Смотри, недолго там; а то на ночь двери запру, будешь порог околачивать.
Нэ-нэ н-не боись. Нэ-нэ-нэ надо бэ-бэ-будет в окошко вэ-вэ-вэ-влечу. Ну, бэ-бэ-бывай.
И с появлением этого паскудного заикания Никанорыч понял: синдром бодуна вошёл в активную фазу Медлить было нельзя. И он стал мобильным. Он шустро оделся, незаметно прихватил с собой «Капитал» в пакете, паспорт, и суматошно покинул квартиру
Так чаю и не попили, промолвила Люба, отрешённо глядя в пространство.
4. Озарение спецкора Лютнева
В то время как в квартире вышеупомянутых супругов происходила утренняя разборка, в другой квартире, тоже патриархальной, но неизмеримо более комфортной, обставленной ампирной мебелью, завтракали супруги Лютневы, это были молодые люди, искреннее любящие друг друга. На софе сибаритствовал глава семьи Илья Лютнев, жуя сэндвич и запивая его свежезаваренным кофе Рядом с ним на софе, поджав ноги, сидела его супруга Мила, молодая обаятельная женщина, одетая в атласный халат.
Она любовалась своим избранником, ласково приговаривая:
Кушай, мой заюшка; Илюшенькадорогушенька
И Илюшенька-дорогушенька, что-то мыча полным ртом, кивал и аппетитно поглощал свой супербутерброд.
Закончив завтракать, Илья вдруг погрузился в размышления
Он загадочно улыбнулся, глядя на Милу, и с интригой изложил:
Ты знаешь, Мила, меня сейчас посетила интересная идея А не мотануть ли мне за репортажем куда-нибудь в регион, в какой-нибудь провинциальный достопримечательный центр, этакий знойный городишко Россия полна самородков. И они, эти самородки, наверняка изнывают от тоски по душераздирающей правде жизни, коей кипит наша вездесущая центробежная пресса. Они самородки, и им нужен добытчик, тот, кто их найдёт и обнародует. Вот я-то и стану их добытчиком. Я же спецкор!
Илья восторженно посмотрел на супругу, встал и взволнованно закурил; а затем принялся прохаживаться по комнате, обдумывая дальнейшие действия, необходимые в работе спецкорреспондента, а попросту бродяги журналиста Мила, все это время оцепенело слушавшая супруга, округлила свои и без того большие глаза.
Она растерянно спросила:
Илюша, а в какой город-то ты собрался?
Да город никуда не убежит. Это уже детали. Главное идея! Был бы товар, а купец найдётся, неоднозначно высказался Илья. Он с авантюрным самозабвением посмотрел на супругу и вошёл в поток эйфории
Мила как-то странно смотрела на любимого, а затем не менее странно произнесла:
А и чего бы не попробовать? Мы люди хваткие, умные, говорить умеем
Правильно мыслишь, вставил Илья и плюхнулся на диван, в самозабвении закатив глаза Затем встал и принялся ходить по комнате, вынашивая свой оглушительный план
Действительно, странный народ эти придумщики авантюр. И всё бы ничего, да только уж слишком ретиво раскрутил свою грёзу спецкор Лютнев, находившийся под чутким обаянием своей страстной супруги. Но самое упоительное заключалось в том, что Илья Лютнев даже не знал, в какой город он собрался за этим самым сомнительным репортажем. Мистика! Зато его очаровательная Мила знала, что, если её ненаглядный что-то втемяшил себе в голову, то это уже прочно и безотлагательно, это испытательный сенсор дальнего назначения И вот теперь спецкор Лютнев пробовал этот сенсор в автономном режиме, иными словами он желал детальнейшего расклада своего стратегически-убойного плана со всеми последствиями и официальными изложениями в духе сенсационного репортажа со всем его авантюрно-пьянящим размахом Лютнев расхаживал по уютной комнате, размышляя, а Мила внимательно наблюдала, как он менял мимику и взгляд, очевидно накручивая в мыслях что-то жутко интригующее, фантастически экстремальное и натурально улётное Да, спецкор подсел на крутую «фишку» на идею, от которой у него закипали думы и сладко урчало в глубинах его организма А ведь была уже у него подобная штука! Было дело, ездил он в тьмутараканию, собирал репортажи Вот только подпортили всё местные трудоголики да ценители правды. А где она, эта правда? Лютнев догадывался, что она существует, но где точно этого он не мог сказать даже себе А дело было так: прибыл спецкор в деревню, каковых немало в Российской глубинке, да решил срубить новостей в лёгкую. Но тормознулся тут же на бунтарских замашках местных аборигенов типа давай нам главных, жрать нечего, ходить не в чем, ездим на старых собранных тракторах, денег никто не платит, и вообще, говорить ни о чём не будем, пока не дашь нам клятвенное обещание, что немедля сходку созовёшь в своём центре и пособишь нашей братии хоть чем-то Спецкор, честно говоря, слегка офонарел от всей этой самородной истерики с её сумасбродной горечью, и пообещал, конечно же, пособить и слово замолвить за горемык деревенских. Дело кончилось мирно, спецкора безотлагательно и щедро угостили местной самогонкой, после чего он долгое время пребывал в состоянии веселящей прострации с её независимостью от внешнего мира. Ну а затем Лютнев отбыл в столицу, после чего напрочь забыл о своих клятвенных обещаниях, ибо и без того дел невпроворот, кругом хрен знает что творится, неровен час, без дохода останешься, и вообще, думать нужно, когда что-то требуешь и говоришь Да. Такие вот извилины судьбы, извороты натуры. С тех пор Лютнев железно усвоил: делать нужно лишь то, что важно для тебя, только своё, и никаких сдвигов в сторону, никаких благотворительных замашек с мучительными последствиями и отходняком И теперь он размышлял очень трезво, хотя и не слишком понятно со стороны рассудка. А кому интересен этот расклад рассудка? Он просто скучен. Вот то ли дело душа В ней столько всего таится! Какие приключения, какие повороты, какие внезапности! Да. Решено. Спецкор натурально всё наметил и спланировал