Нарушенная гармония и теплый ветер завораживали и заставляли смотреть неотрывно на воду. Временами она выходит из каменных берегов и заполняет собой все пространство прекраснейшей из площадей мира, медленно просачивается по камню с расчерченными знаками места старого базара и торговых лавок, занимает площадь летних кафе с плетеными стульями и маленькими круглыми столиками, где подают ароматный кофе в маленьких, чаще всего, белых чашечках, и цена которого варьируется от сорока до шестидесяти евро, что приводит в ужас туристов. Затем вода течет еще дальше, как опытный покоритель, который захватывает территории по два раза в год, до самого мрамора стен, чей цвет меняется от белого к сероватому и бежево-золотистому, в зависимости от времени суток и погоды, а бывает, зардеется как невинная девушка в розовом закате солнца. Вода подползает к дверям величественного собора. Вдруг остановка, всплески, шелест
Как грозные стражники, четверо из которых закованы в бронзовые латы, созданные венецианским ювелиром Бертуччо, окольцованные архивольтами, с двумя ярусами колонн, словно копьями в руках, преграждают путь в собор огромные входные двери и пытаются не пустить страшного разрушителя в святая-святых христианской веры. Ровно пять стражников, пятый из которых самый старый «гладиатор» шестого века н.э, был привезен из Константинополя вместе с другими элементами фасада, чтобы охранять вход и показывать величие Венеции. На его голове как павлиний хвост раскинулись створки из поперечен бронзовых пластин и тридцать четыре ряда арочек шапка, достойная головы императора. Затем над головами стражников возвышаются нимбы в виде прекрасных мозаик: «Процессия переноса мощей святого Марка в собор», «Дож и венецианская синьория встречают тело святого Марка», «Явление Христа Судии», «Прибытие мощей апостола святого Марка в Венецию», «Перенесение тела святого Марка на корабль». А дальше снова арочное кружево.
Между арками входных порталов, над кружевной лоджией, расположены как нашивки или отличительные значки византийские плиты с парными барельефами еще одна легендарная стража собора: изображения Дмитрия Солунского и Георгия Победоносца, Богородицы и архангела Гавриила в сцене благовещения, Геракл, запечатленный в своих подвигах укрощение Эриманфского вепря и убийство Лернейской гидры. Затем ввысь четверка коней, поразивших когда-то самого Наполеона. Сейчас уже копии этих прекрасных животных смотрят на людей, постоянно толпящихся на площади, а их предшественники спокойно стоят в музее базилики, расположенной в верхних помещениях нартекса собора. Сама квадрига является единственным образцом многофигурной конской античной скульптуры, автором которой называется Лисипп. Созданная примерно в четвертом веке до н.э. квадрига сначала украшала константинопольский ипподром, а в Венеции оказалась в 1204 году после четвертого крестового похода, когда Константинополь был разграблен войсками крестоносцев, а сокровища перевезены в Венецию. Как и люнеты, украшенные мозаикой изысканнее, чем глаза красавицы тенями. Разве возможно найти где-то оттенок «Снятие с креста», «Сошествие Иисуса во ад», «Воскресение Христово», «Вознесение Христово». Подобные краски создавались только для величественной Венеции, для ее тела. Красота люнет подчеркнута безупречным творением тосканских мастеров готическим венцом, который ажурно и плавно бежит по окантовке, словно волна. И в завершении композиции крыша с пятью куполами, расположенными в средокрестии и над ветвями греческого креста, форму которого имеет собор. Шапки, спроектированные под влиянием восточных церквей и мечетей оказались наилучшим дополнением христианскому собору, с маленькими окошками по периметру, с маковкой, увенчанной крестом с золотым шаром, они чем-то напоминают лакомство, что продаются в здешних кондитерских и ресторанах. Я как меняется облик и как блестит золото фресок в заходящих лучах солнца, сколько в этом поэтического и одухотворенной красоты, божественной, кажется, что не рукотворной. Я размеренно дышала полной грудью и ощущала, как музыка играет и в моем. И ждала.
Катерина!
Услышала я голос позади себя, обернулась и зажмурилась, от того что солнце ударило в глаза. Солнце еще раз блеснуло, скрывая путника, после чего я приложила руку ко лбу, чтобы создать ширму. Мужчина приближался быстрой походкой, и с широкой открытой улыбкой, свойственной американцам. Ему было уже за пятьдесят, волосы давно побелели, а на коже поселился загар, которым славятся все итальянцы, въевшийся за двадцать лет жизни словно родной. Его звали Леонард. Он был американцем, но жил здесь, в Италии очень много лет и предпочитал, чтобы его называли на итальянский лад. По роду своей деятельности Леонардо был художником, но занимался и другими неразрешенными законом вещами. Как сказал кто-то, искусством занимаются либо сумасшедшие эстеты, готовые жить в нищете, либо умные, но насквозь пропитанные алчностью и жаждой сорвать куш люди. По Леонардо трудно было определить, к какому типу принадлежит он. Художник был весьма активным человеком, веселым, вдохновлялся всем и всеми, мало рассказывал о себе, часто философствовал, с ним было всегда интересно. Я знала его меньше года, виделась, только когда он приезжал в Париж, но уже в тот приезд он сумел произвести впечатление своими воззрениями на культуру, искусство и жизнь в целом.
Здравствуйте, я улыбнулась и протянула ему руку. Он схватил ее своими двумя и поцеловал.
Я очень рад тебя видеть. Хорошо, что ты смогла приехать пораньше.
В Венеции чудесная погода, улыбнулась я, еще раз взглянув, как солнце играет в позолоте собора.
Да, как всегда. Хотя день выдался очень жарким.
Этот город всегда вызывает странные ощущения, в него нехотя влюбляешься, продолжая улыбаться, я вертела головой по сторонам, пытаясь увидеть максимум возможного.
Он как женщина, поддержал меня Леонардо. Незабываемая и восхитительная, и произнес, глядя узкими, с профессиональным прищуром, глазами на меня, Ты восхитительно выглядишь, Катерина.
Может быть, пойдем? улыбка заиграли на моем лице в благодарность за его слова.
Да, конечно, кивнул художник головой и сделал красивый жест рукой, указывая направление.
Ты уладила все дела в Париже? спросил он, шагая по горячему асфальту уже несколько минут.
Большую часть, произнесла я, медленно шагая следом за ним.
Надеюсь, тебе здесь понравится, улыбнулся он мне еще раз и посмотрел внимательно.
Не сомневаюсь, ответила я улыбкой на его улыбку.
Рад, что ты согласилась на мое предложение, продолжал Леонардо свой диалог, не заметив, что я с трудом могу сосредоточиться на его словах. Нам будет гораздо интереснее и веселее вдвоем, похлопал он меня по руке.
Как ваши работы? пришлось бросить мне фразу, для поддержания светской беседы.
Так себе. Думаю, муза еще не пришла.
Я улыбнулась, хотя понимала, что это совсем не будет на пользу делу.
Выставка уже запланирована.
Да, на конец августа. Я помню, кивнул Леонардо головой в подтверждение. Только не знаю, как быть: картин недостаточно, а рисовать дребедень мне не позволяет совесть.
Выставите старые работы, внесла я предложение скорее просто, чтобы что-то сказать.
Нет, не хочу, замотал он головой. Если художник не может создавать ничего нового, значит он уже мертв для искусства.
Я внимательно посмотрела на спутника и тоскливо вздохнула, в душе поселилась печаль от его слов, так как я не писала ничего уже года два. Единственное, для чего брала кисти это сложить их поудобнее при уборке. Я снова завертела головой, осматривая здания, чтобы перестать волноваться. В последнее время я только и делала, что нервничала и переживала, любой пустяк способен был вызвать слезы. Не просто меланхолия, а глубочайшая депрессия накинула на меня свое покрывало, застилая глаза и не позволяя трезво оценивать вещи, потому то я и решилась уехать из Парижа на лето. Леонардо обещал поселить меня в принадлежавшем ему доме, который пустовал очень много лет, единственная информация, которую он предоставил, ни его местонахождение, ни фотографий я не видела ранее, поэтому готова была ко всему. Мы сели на катер и поехали.
Леонардо оказался неназойливым попутчиком, позволил хранить молчание, только смотрел на меня и стоял рядом, будто это доставляло ему удовольствие. Я же всю дорогу смотрела на блестевшую золотом воду каналов и невольно восхищалась красотой природы и рукотворной красотой. От созерцания пейзажа в голове все острее возникал вопрос, на который сложно было найти ответ. Что лучше нерукотворная красота или творение человека, природный шедевр или цивилизационный? Насколько человек имеет право вмешиваться в созданное природой, если его творения зачастую не уступают, а для некоторых субъективных взглядов, даже лучше творений природы. Что сильнее божественное творение из хаотичной массы или творение ума высшего существа из созданного богом? Навряд ли человек стремится соперничать с Богом, однако хочет восхищения и памяти потомками. Насколько он имеет право вмешиваться в природное мироустройство, делая для самого себя обитание комфортным и красивым? Вопрос дискурса. Ведь не секрет, что изменяя природу даже в самой малой степени, человек изменяет свои условия обитания. Чем больше факторов влияет, чем выше их интенсивность, тем ниже выживаемость человека оптимум благоприятных условий существования сужается. Зона нормальной жизнедеятельности становится все меньше, хотя прекрасные творения оставляют нам богатое культурное наследие и освобождают от тяжелого ручного труда. Что является благом, что злом?
Не сомневаюсь, ответила я улыбкой на его улыбку.
Рад, что ты согласилась на мое предложение, продолжал Леонардо свой диалог, не заметив, что я с трудом могу сосредоточиться на его словах. Нам будет гораздо интереснее и веселее вдвоем, похлопал он меня по руке.
Как ваши работы? пришлось бросить мне фразу, для поддержания светской беседы.
Так себе. Думаю, муза еще не пришла.
Я улыбнулась, хотя понимала, что это совсем не будет на пользу делу.
Выставка уже запланирована.
Да, на конец августа. Я помню, кивнул Леонардо головой в подтверждение. Только не знаю, как быть: картин недостаточно, а рисовать дребедень мне не позволяет совесть.
Выставите старые работы, внесла я предложение скорее просто, чтобы что-то сказать.
Нет, не хочу, замотал он головой. Если художник не может создавать ничего нового, значит он уже мертв для искусства.