Тоже верно. Только ведь от ваших уважительных причин нам не легче. Исконным московитам, русским
Каким-каким? переспросил я. Стряхнул пепел с классического «Давидоффа» и вздохнул: Дружок, да эта самая ваша «исконность» испокон веков дальше Урала не простиралась! Да и то с большими оговорками. На севере обры да чудь белоглазая, на западе литвины с чухонцами, на востоке башкиры с калмыками. Про юг и говорить нечего: казачество, дикая вольница, Гуляй-поле А вы замахнулись на столь гигантские территории, что и помыслить страшно. Совершенно чужой Хэйхэ-Амур ласково «батюшкой» величаете; скромную Волгу чуть ли не своим национальным символом сделали, хотя под боком у вас течёт истинно великая Тава. Которую ещё Илья-Муромец называл в былинах «матушкой» Вот где ваши истоки! А в итоге сплошное удивление: столько богатств природных, а народ всё бедствует и бедствует? Так ведь невозможно добиться процветания, живя по принципу: «Каждый сам за себя, один бог за всех да и того нету» И железный государственный порядок нужен, а как его цивилизованно создашь на таких пространствах? От моря до моря и от океана до океана?
А как же у Америки получилось?
А там народы, кроме индейского, не покорялись, а ассимилировались. На основе одного-единственного аглицкого языка. И никаких тебе дурацких прав наций на самоопределение, плодящих сплошь и рядом сонмы обезумевших от шальной власти господчиков да коррупционеров.
Всё ясно: упёртый коммуняка, поставил неожиданный диагноз юный продавец и тоже вздохнул. Теперь я окончательно убедился, что ты не из блатных, несмотря на финку и злодейские усищи Он поскрёб в затылке и дипломатично уточнил: Оказался в не в том месте и не в подходящее время?
Вроде того, согласился я и с натугой встал. Понимаешь, нахамили мне на рынке, ну и не сдержался. Ответил и словесно, и действием. Но такой хай поднялся как в клубе эротического массажа перед шмоном! До сих пор удивлён.
Так ведь на прошлой неделе на здешней торговой точке власть поменялась. Наш Зубатый с треском вышиб вашего Мурзая. А рыночное бабьё решило, видать, выслужиться перед новым хозяином.
Не вышло. Гордый я человек, что поделаешь!
А чего ж себя назвал, извини, чурко Помнишь?
Помню. Как тебе объяснить Поверишь ли, не знаю, но я княжеского рода, причём очень древнего. А мы, потомственные аристократы, можем иногда над собой подшутить. Но только сами, плебеям всех мастей и окрасок это не дозволяется! «Сирано де Бержерака» Ростана читал? Нет? Ясно, привык совсем к другой литературе. Что там у тебя ага, «Последняя резня Кривого с Бешеным» На редкость интеллектуальное название.
Так ведь на прошлой неделе на здешней торговой точке власть поменялась. Наш Зубатый с треском вышиб вашего Мурзая. А рыночное бабьё решило, видать, выслужиться перед новым хозяином.
Не вышло. Гордый я человек, что поделаешь!
А чего ж себя назвал, извини, чурко Помнишь?
Помню. Как тебе объяснить Поверишь ли, не знаю, но я княжеского рода, причём очень древнего. А мы, потомственные аристократы, можем иногда над собой подшутить. Но только сами, плебеям всех мастей и окрасок это не дозволяется! «Сирано де Бержерака» Ростана читал? Нет? Ясно, привык совсем к другой литературе. Что там у тебя ага, «Последняя резня Кривого с Бешеным» На редкость интеллектуальное название.
А, обложка ещё ни о чём не говорит. Давеча я впопыхах взял, не глядя, книжку «Смерть на подоконнике», а это оказалась брошюра по уничтожению насекомых
Мы немного посмеялись, а затем я протянул ему сложенный нож, который предварительно незаметно протёр.
Держи, на память от Дато. Фирменный, спецназовский, такой не купишь. Не беспокойся, он «чистый», в деле не бывал. Носить с собой, конечно, не стоит, дома храни. Девочкам знакомым покажешь, историю интересную сочинишь
Спасибо. Деньги свои возьми
Не надо. Запомни: каждый труд должен быть достойно оплачен. А ты вдобавок ещё и сообразительность показал, как-никак. Ну, бывай.
Жаль было расставаться с надёжным «весёлым инструментом», но в данной ситуации я не мог рисковать. Хорошо, что «стволы» и прочее тайное наследие прошлых лет Рената уже увезла в Ольгов вместе с мирными вещами.
Я осторожно ступил на асфальт и внимательно огляделся. Красота: ни бугристых, ни бешеных, ни кривых, ни зубатых, ни мурзаев кругом обычные человеческие лица! Даже улыбающиеся порой.
Автобусная остановка располагалась неподалёку, минут десять спокойным шагом. Машины уходили каждые полчаса и по расписанию, и «левые». Немного сноровки и я вполне успевал на двенадцатичасовой рейс.
Вокруг трёх крошечных уличных касс образовались четыре длинные очереди. С трудом правильно сориентировавшись, я встал в хвост второй из них. Странного, нерусского человека, соблюдающего порядок, со всех сторон оглядели с подозрением, а непосредственные товарищи по ожиданию создали вокруг него небольшое пустое пространство. На всякий случай.
Подумав, я достал из кармана целлофановый пакет со сложенным вдвое узким галстуком и поспешил придать себе солидный, респектабельный вид. Место сгиба я скрыл позолоченным держателем с перламутровым верхом.
Увы, доверия ко мне это не прибавило наоборот, стоящие впереди придвинули поближе к себе свои вещи. Правда, на некоторых физиономиях появились улыбки-усмешки-ухмылки.
Господи! Действительно, как папуас в центре в центре Куала-Лумпуры, допустим. Среди цивилизованных негров. Ах, пардон африканцев
Ну вот, совсем замечательно: сорок второе место. В самой что ни на есть автобусной заднице. Ладно, в Обнорске пересяду.
Как и предполагалось, салон оказался заполненным на две трети, не больше. Тем не менее, я со скорбным видом клинически законопослушного гражданина прошёл в самый конец, где и пристроился у запылённого окна. Несомненный плюс: с правой стороны много свободных сидений, даже прилечь можно. В принципе. Но поскольку такая поза для человека в галстуке не слишком пристойна, ограничимся тем, что просто сядем боком и удобно закинем ногу за ногу
Аккуратно удалив кончиком занавески (что поделаешь!) пыль со стекла, я в последний раз посмотрел на привокзальную площадку. Не без чувства затаённой радости, ибо позавчера случайно встретился здесь с Ренатой.
Она заметила меня первой и, слегка присев, лихо свистнула в два указательных пальца. Я, естественно, непроизвольно обернулся и увидел свою бывшую напарницу, летевшую ко мне с распростёртыми объятиями и ослепительнейшей белозубой улыбкой.
Из очереди посматривали на нас с явным неодобрением и не без зависти, а я чувствовал себя на том самом блаженном седьмом небе, хотя твердо стоял на земле. Кто это сказал, что только кавказцы падки на пригожих девиц? А наоборот не хотите ли?
В свои полновесные тридцать пять Рена выглядела просто чудесно: всё та же стройная фигурка, туго обтянутая светлой «водолазкой»; короткие каштановые волосы до подбородка; раздвоенная чёлка аж на самых раскосых глазах; смуглые, бархатные щёчки при аккуратном носике между ними; яркие губы без каких-либо следов помады во всяком случае, мне так показалось. И любимый чёрный брючный костюмчик с пиджачком нараспашку.
Мы не виделись немало лет сколько точно, и вспоминать не стоило. Она покинула ряды доблестных (и не очень) сотрудников таганрогских органов задолго до меня и совсем по иным причинам.
А вот что изменилось, так это темп разговора. Раньше моя красавица не говорила, а буквально одаривала любого собеседника изысканными фразами и оригинальными речевыми оборотами, а нынче в её манере вести беседу появилась не слишком приятная торопливость. Впрочем, в движениях и жестах она была по-прежнему точна и несуетлива.
Говорили вначале, как водится, ни о чём и обо всём сразу. Много смеялись по поводу и без повода, но постепенно весёлое настроение сошло на нет, особенно после того, как девушка уяснила моё донельзя плачевное общественное и личное положение.
«И не женился, и не вписался в новый социум, понимающе подытожила Рената, выслушав мою нехитрую исповедь. Планы хоть какие-никакие имеются? С минимумом перспектив?»
На завтрашнюю встречу в очередном и последнем начальственном кабинете мне рассчитывать особо не приходилось, а посему ничего не оставалось, как уныло развести руками.
Я, и в самом деле, образно говоря, основательно и безнадёжно подвис на воздушно-бездушных российских просторах. Ни привычного заслуженного уважения, ни жилья, ни работы. Оставался один путь: прямиком да налегке в суверенную Грузию там люди моей специальности пользуются отменным специфическим спросом. Но на подобных условиях я смог бы недурно устроиться и здесь. Вот только
Скамеек поблизости не нашлось, поэтому купленным мной мороженым Ренате пришлось лакомиться, стоя в тени какого-то чахлого деревца. Я же грустно курил, примостившись рядышком.
Любимая сигарета нисколько не помогла оптимизировать мой мыслительный процесс, а вот с удовольствием съеденный шоколадный брикет, не иначе, подвиг мою подругу на весьма неожиданное предложение, разом решавшее обе мои главные проблемы: уехать с ней в Ольгов и устроиться в её контору (какие-то мелкие посреднические операции). Даже снимать жильё не первых порах не придётся в её улучшенной двухкомнатке места хватит обоим. Временно, конечно.
А почему бы и нет, вдруг подумалось мне?
Может, это необходимая передышка, но, возможно, и начало с нуля
Автобус основательно тряхнуло, и я сразу почувствовал себя пассажиром на родной постсоветской трассе общегосударственного значения. Чуть было язык не прикусил.
Получив моё быстрое согласие и много благодарностей впридачу, Ренатка укатила домой, прихватив два чемодана и баул с моими вещами, а я остался в местной столице ещё на один безнадёжный день. Просто для того, чтобы до конца выполнить намеченную программу.
Аудиенция в огромном кабинете с мягкими коврами и полированной мебелью, как и ожидалось, ничего положительного не принесла. Выбор, предложенный мне, отличался всё той же упёртой безвариантностью в смысле этих самых треклятых перспектив.
За прошедшую неделю я выслушал многое-множество подобных предложений. Если конкретно считать на пальцах, то в количестве двух штук: поступить на службу в местную милицию с понижением в чине и с комфортным общежитием впридачу или завербоваться по контракту в продуваемую насквозь всеми зловещими ветрами Чечню-Ичкерию. Тоже отнюдь не в майорском звании.