Вологодские кружева
Авантюрно-жизнерадостный роман
Сергей Филиппов (Серж Фил)
Иллюстратор Сергей Викторович Филиппов
© Сергей Филиппов (Серж Фил), 2017
© Сергей Викторович Филиппов, иллюстрации, 2017
КНИГА ПЕРВАЯ
ДЕБЮТ
«Жизнь человеку даётся один раз, и прожить её нужно весело!»
народная мудрость.
«Умный в гору
высотный ход не погонит!»
топографическая мудрость.
I
Едва я прошёл внутрь вокзала, как ко мне подлетел какой-то шустрячок:
Эй, парень, сколько времени?
Семь, мельком глянул я на часы.
О, какие часики кайфовые! Можно взглянуть?
Чего на них глядеть, часы как часы. И я пошёл было прочь, но шустрячок схватил меня за руку:
Извини, браток, я ведь спец по часам, это всё издержки профессии. Дай сигаретку, если не жалко.
Я дал ему сигарету и всё-таки решительно направился к выходу в город, но зачем-то ещё раз решил уточнить время.
Вот это да! А где же часики? сказал я негромко.
Какие часики? послышался низкий хриплый голос.
Я повернул голову и увидел сержанта милиции.
Товарищ сержант, как я был рад! вот только что часы стащили! Прямо с руки! Совсем на лету!
Щёлкать меньше надо!
Вообще-то я не щёлкал, недоуменно пробубнил я и, глядя в абсолютно спокойное лицо сержанта, понял, что нужны ему мои часики точно так же, как мне его дети от первого брака!
Сержант посмотрел на меня очень внимательно:
Документы есть?
Я молча вынул из кармана паспорт.
Так. Вроде всё нормально. А зачем к нам в Череповец приехал?
Я забрал у сержанта документ и весело улыбнулся:
Да вот, мне в Питере все уши прожужжали: ах, какие в Череповце люди радушные и гостеприимные! Решил проверить.
Ну и как?
Полное соответствие! Кстати, как проехать в Заречье?
Понятия не имею.
Огромное вам спасибо!
Я изо всех сил толкнул дверь. Она, нежно скрипнув, широко распахнулась. Я быстро шагнул раз, но второй не успел массивная дверь, теперь уже без каких-либо нежностей, своим возвратным движением кинула меня обратно. Тогда я осторожно отжал дверь плечом и боком просочился наружу.
На автобусной остановке было человек пятнадцать.
Товарищи! Как доехать до Заречья? спросил я менее уверенно, чем сделал бы это, не повстречайся мне сержант.
На «пятёрке», до конца, бросил белобрысый парень лет двадцати.
Ты что дуру гонишь? возразил ему брюнет в костюме-тройке и галстуке с пальмами, на «семёрке» надо ехать!
А я говорю, на «пятёрке», урод!
Сам ты урод!
И брюнет с белобрысым, без дальнейших выяснений красоты лиц и тел, начали азартно молотить друг друга руками и ногами.
Толпа на остановке развеселилась, а мне стало дико тоскливо: это ж надо, приехать в незнакомый город и в мгновение ока лишиться имущества и доверия к властям, а найти только сомнения в нормальности местных жителей!
Тем временем к брюнету и белобрысому подключились ещё двое парней, помоложе, и дело у них пошло энергичнее. На асфальт остановки летели капли крови, осколки зубов, клочья волос и рубах, а так же незамысловатые эпитеты.
В разгар зрелища кто-то потянул меня за рукав:
Молодой человек, рядом стояла симпатичная женщина средних лет, вот подходит «семёрка», вам нужно на неё.
Значит, всё-таки на «семёрке»?
А это безразлично, и «семёрка», и «пятёрка» идут до Заречья.
Так что ж тогда эти придурки передрались? задал я вопрос немного риторический.
А это так называемый местный колорит. Вы, я вижу, приезжий?
Да, из Ленинграда.
О, тогда многие вещи вам будут здесь не совсем понятны!
II
Серёга! Ё-моё! Неужели это ты?!
Я смотрел и не верил своим синим глазам: Андрей, мой друг, с которым в технаре сидели за одним столом, а потом попали в одну экспедицию, стоял передо мной, широко разверзнув объятия и вонзаясь в меня своими чёрными цыганскими очами! После всех утренних плевков судьбы меня как будто умыли ключевой водичкой. На душе и внутри организма стало тепло, как после ста граммов водки, а на глаза почему-то навернулись слёзы.
Серж, что с тобой? Ты плачешь?
Нет, Андрэ, это просто акклиматизация к новым условиям обитания.
Как оказалось, Андрюха торчит здесь, на базе экспедиции, уже три дня, но чем дальше, тем меньше ясности.
Понимаешь, Серж, мы ведь с тобой практически первый сезон работаем, ни черта не знаем. А здесь у них впрочем, как и везде всё через задницу делается. То бишь, не они нам рабочих будут искать, а мы сами должны этим заниматься.
А что же Кислухин и Кнестяпин?
О! Я тут недолго, но всё уже знаю. Кнестяпин, наш главный инженер, всё время болтается по партиям: то там погостит-погудит, то там. А Кислухин, наш доблестный начальник экспедиции, здесь торчит, но не один, а с целым штатом симпатичных девиц, оформленных им же на разные должности. Ты бы их видел! Это же гарем! А он в нём далеко не евнух! Короче, он тут пашет, как вол, вернее, как бык племенной!
Да, усмехнулся я, тяжёлая жизнь у начальства.
Я думаю, так, Серж. Давай найдём какого-нибудь бича, и будем работать вместе. Тут у них высотки немеряно, а это, как я узнал, самая кайфовая работа: если нормы не завысят, то можно вполне заработать.
Что я слышу, Андрэ? Ты хочешь заработать денег? Для чего?
Для того чтобы весело их потратить!
Тогда я за! Всеми членами. Кстати, авансик нам дадут?
Дадут, но только перед выездом в поле. А пока я взял ящик тушёнки. Ты тоже бери.
И что с ней делать?
Да, я ж забыл, что ты только приехал. Тушёнка здесь покруче денег будет! Понимаешь, Серж, тут некоторые вещи нам не совсем понятны. Но сейчас мы прошвырнёмся по городу, и ты начнёшь потихоньку вникать в прелести местной жизни.
Вообще-то я уже кой-какие прелести успел повидать.
Ну и как они тебе?
А как «Чёрный квадрат» Малевича: пока просто смотришь всё ясно, но когда начинаешь задумываться извилины выпрямляются!
III
Смотри и учись, сказал Андрюха и нажал кнопку звонка первой попавшейся квартиры девятиэтажного дома.
Дверь открыла пожилая женщина.
Хозяйка, тушёнка нужна?
Почём?
Два рубля банка.
Беру. Десять банок.
Я был поражён. Весь торг не занял и минуты.
Что поделать, Серж, грустно улыбнулся мой друг, голодный край! Тут колбаска и мяско бывают так же часто, как у нас в Ленинграде землетрясения и пылевые бури.
Звякнув в соседнюю квартиру, мы быстро продали оставшиеся десять банок и, с пустым рюкзаком, но полным карманом денег направились к магазину.
Андрюха сунул меня в очередь за вином, а сам пошёл поискать чего-нибудь деликатесного, как он выразился, для души.
Когда я запихивал последнюю бутылку «Агдама» в рюкзак, появился мой друг, но не один, а с приятной невысокой девушкой. И всё-то было при ней: фигурка, выпуклая там, где нужно и сколько нужно, ножки с лёгкой кривизной лодыжек, но кривизной не портящей, а только подчёркивающей их соблазнительность, пышные, чуть вьющиеся волосы и огромные зелёные глазищи.
Познакомься, Серж, это Татьяна. Она едет работать с нами.
Хорошо, что рюкзак стоял на столе, иначе количество целых бутылок было бы под большим вопросом.
Здравствуй, Серёжа, девушка молодец, не стала утруждать себя излишним выканьем, я много о тебе слышала!
Нам вторично повезло, что рюкзак стоял на столе!
А во сне я тебе, случайно, не снился? я хотел это спросить едко, но голос чуть возвысился и получилось как-то виновато-просительно.
Татьяна прищурилась, внимательно на меня посмотрела, чуть прикусила нижнюю губу, как это делают в кино соблазнительницы, и томно прошептала:
Может быть!
И улыбнулась. Настолько естественно, не жеманно, что мы все легко рассмеялись и заговорили друг с другом как старые добрые приятели.
Оказалось, что Таня, закончив в прошлом году школу, никуда не поступила и работала ученицей кого-то на заводике, производящем чего-то, какая, на фиг, разница! поэтому она абсолютно свободна и поедет с нами хоть в Антарктиду!
Вы, конечно, можете думать, что я какая-нибудь прошмондень (она это слово выговорила очень смачно, а мы энергично замотали головами, причём я вправо-влево, а Андрюха вверх-вниз), но я просто люблю приключения. И ещё я вижу, что вы ребята отличные и не будете ко мне приставать по пустякам!
Извини, Танюша, откашлялся я, а что ты имеешь в виду под словом пустяки?
Именно то, Серёжа, о чём ты и подумал!
И о чём же я подумал?
О пустяках!
IV
Проснувшись, но, ещё не открывая глаз, я понял, что меня что-то давит. Это что-то было тёплое, очень мягкое и пахло так вкусно! Когда же глазки все-таки рискнули увидеть свет божий, я просто задохнулся от благоговения: Татьяна, обняв меня одной рукой за шею, лежала со мною в одном спальном мешке, а на её лице светилась милая улыбка!
Как я ни пытался, но вспомнить момент залезания нас в мешок не смог. Ну и фиг с ним! Главное, факт налицо!
Когда я попытался погладить задрожавшей рукой свою прелестницу, то понял вдруг, что лежим мы совершенно одетые. Странно, если не сказать больше! Что бы это значило?
В это время, как бы услышав мой немой вопрос, Таня открыла глаза и прожурчала:
Не бойся, Серёжа, у нас с тобой ничего не было.
С чего это ты взяла, что я боюсь? голос почему-то резко сел.
Ну как же, ты ведь лежишь и гадаешь: было ли что, а если было, то всё ли сделал так, как надо. Да?
Ну, почти, почти.
Так вот, ничего не было. А всё потому, что ты, Серёжа, настоящий мужчина!
Тут я тихо заплакал про себя: «Успокойся, Серёжа, у нас ничего не было, потому что ты настоящий мужчина!» Бред!.. Бред!..
Видишь ли, продолжала Таня, мягко улыбаясь, я тебя попросила перед тем, как влезть в твой спальник, чтобы ты, если, конечно, считаешь себя настоящим мужчиной, без моего согласия ничего со мной не делал. И ты мне поклялся! И сдержал слово, хотя тебе было очень тяжело, я это чувствовала всю ночь!
Я рад, что не обидел тебя, промямлил я. А что ещё мне было сказать?
И ещё, подумай, если я начну с вами сразу же заниматься ЭТИМ, то кем тогда для вас стану? Разве вы меня сможете хоть чуточку уважать? А вы мне нравитесь оба, честное слово! Таня горячо поцеловала меня в губы и быстренько выпорхнула из спальника. Потом она сладко потянулась и вышла из вагончика, который был нашим временным жилищем.
Я покрутил головой и обнаружил, что спальник Андрея пуст. Полежав ещё несколько минут, я сказал сам себе:
А ну, настоящий мужчина, вставай, хватит валяться, тебя давно уже ждут не дождутся великие дела, подвиги и другие бытовые проблемы!