После блестящего окончания математического факультета Леднева получила распределение в общеобразовательную школу, и ее личная жизнь совсем зачахла. В школе работали одни женщины, а кроме работы она мало где бывала. Евгения смело утверждала, что отсутствие возможности познакомиться с мужчиной совсем не тяготит ее, и тешила себя мыслью, что посвятила жизнь чужим детям, сомневаясь, что когда-либо рискнет завести своих собственных.
В двадцать восемь лет Евгения Юрьевна Леднева имела любимую работу, репутацию безнадежной старой девы и холодный, трезвый взгляд на жизнь. Она убеждала себя, что это как раз то, к чему она стремилась все эти годы, но по вечерам было так тоскливо и одиноко, что Женя была готова коротать их даже с пожилой, но милой соседкой, которая пекла чудесные пироги и обладала исключительным умением слушать.
Журавский не мог объяснить, почему его так тронула эта история. Может быть, потому, что в отличие от семьи Евгении, в его семье всегда царило тепло, а родители очень любили друг друга. А, может быть, из-за данного им однажды обещания не бросать на произвол судьбы беременных девиц? Слава Богу, это обещание ему еще ни разу не приходилось выполнять, но Если бы у Жени был от него ребенок он бы ни за что ее не оставил!
Ха! Вот это номер! Они едва знакомы, а он уже о детях думает! Да она его и на пушечный выстрел не подпустила, какие там дети? Впрочем, девушка она действительно необычная. Как будто, не из нашего времени, «тургеневская» Нет, не совсем: умна, образованна, обаятельна, но уж больно остра на язык, себя в обиду не даст! Как ловко провела его с «бутафорским» днем рождения! Эдуард усмехнулся: логика у нее явно не женская.
На легкомысленных девиц Журавский уже насмотрелся: большинство его подружек не могли отличить Рембрандта от Ремарка, к тому же все они были до банальности доступны. А Евгения, она будто снежная королева, которая заковала себя в ледяной панцирь с начертанным для надежности девизом: «Держитесь от меня подальше!» На самом же деле, когда она смеялась, через ее зеленые глаза на этот мир смотрел настоящий, живой и теплокровный человечек.
Эдуарду понравилось растапливать ледышки в ее изумрудах, вот только Черт, как он поторопился! «Должно быть, я показался ей грубым мужланом со своей прогрессивностью!» внезапно расстроился он, и просьба тети Маши попросить у Жени прощения прочно засела у него в голове.
Розовый букет был припасен заранее. Все утро Эдуард делал вид, что чистит в прихожей ботинки, но едва хлопнула соседская дверь, он пулей вылетел из квартиры, не забыв прихватить цветы.
Женя! То есть Евгения Юрьевна!
Она оглянулась и увидела Журавского в коленопреклоненной позе.
Простите мне вчерашнее сумасшествие, скороговоркой произнес он, протягивая ей розы. Я сделал это под влиянием минутного помрачнения разума, больше это не повторится!
И долго Вы речь учили? хмыкнула Евгения, гадая о причинах таких перемен.
Я вел себя, как идиот, поспешил добавить Журавский. Не сердитесь, пожалуйста!
Заметив легкую припухлость его левой щеки, Женя вдруг испытала угрызения совести.
Ладно уж! Вставай, кающийся грешник!
Мы снова на «ты»? обрадовался он и вручил ей букет.
Леднева улыбнулась:
Только если будешь хорошо себя вести, поставила она непременное условие. А теперь мне пора на работу, я не люблю опаздывать.
Я сегодня никуда не тороплюсь, можно тебя проводить?
Эдуард спросил об этом, не особо надеясь на положительный результат, но она согласилась.
Несколько дней они встречались в подъезде или на улице, перекидываясь словечком о его новой статье или ее учебной программе на следующий год, и разбегались по своим делам. Эдуард искал способ провести с Женей хоть немного свободного времени, но театральный сезон еще не начался, а его приглашения в кино и ресторан она вежливо отклоняла.
Может быть, позовешь меня в гости? полюбопытствовал он как-то, прощаясь с ней на лестничной площадке. Почему-то ему очень не хотелось ее отпускать
Еще чего! фыркнула Леднева. Буйных гостей с меня достаточно!
Журавский хотел было возразить, но сдержался.
Но ведь где-то тебя можно застать, если не дома?
Конечно. Например, на работе, рассмеялась она.
С досады он чуть не хлопнул ладонью по перилам лестницы. Ситуация застопорилась.
Следующая ночь оказалась бессонной. Так и не сумев выбросить мысли о Евгении из головы, Эдуард до утра просчитывал варианты развития событий. Когда звезды потускнели, и стало светать, он понял, что все пути сходятся в одну точку. У задачки было только одно решение, и оно было рискованным.
Утром, появившись в редакции небритым и с синяками под глазами, он изложил коллегам свои соображения и услышал от друзей, что он «законченный псих», «объелся белены» и «губит свою карьеру». Единственный, кто отнесся к решению Журавского с одобрением и энтузиазмом, был главный редактор, да и тот сделал это из корыстных побуждений. Подобный поворот событий на целый год избавлял его от основного конкурента, настырного и талантливого.
Это может быть даже интересно, не скрывая довольной улыбки, главный редактор дружески похлопал молодого сотрудника по плечу. Назовем это, скажем журналистским экспериментом. А если надоест возвращайтесь. Да! И статьи привозите! Надеюсь, что сотрудничать с нами как внештатный корреспондент Вы не откажетесь?
Одним словом, Эдуард Андреевич Журавский сделал то, чего сам от себя никак не ожидал: он уволился.
Власта Эрастовна, директор школы, в которой преподавала Евгения Юрьевна Леднева, гостеприимно проводила нового учителя литературы в свой кабинет и занялась его документами. Она была учителем старой, еще «сталинской» закалки, и считала тщательные проверки вновь поступающих на работу строгой необходимостью. В свои без малого шестьдесят лет Власта Эрастовна не видела причин для изменения давно укоренившихся привычек.
У Вас имеется педагогический опыт? задала директриса профессиональный вопрос и подняла глаза на Эдуарда Журавского.
У Вас имеется педагогический опыт? задала директриса профессиональный вопрос и подняла глаза на Эдуарда Журавского.
Да, не смутившись, ответил он. После службы в армии я некоторое время работал учителем в сельской школе.
Это было истинной правдой. «Мама болела», с тоской вспомнил Эдуард нелегкий период своей жизни. В его родном поселке всегда были рады специалистам из города, но, как только семейные обстоятельства позволили ему уехать, Журавский вернулся во Владивосток.
Власта Эрастовна с сомнением покачала головой:
Никак не пойму Ваших мотивов. «Комсомольская правда» и вдруг учитель литературы? Мы, конечно, находимся не в тех обстоятельствах, чтобы привередничать: преподаватель нам нужен, как воздух, и все же
Видите ли, Власта Эрастовна, Журавский откашлялся, придумывая на ходу правдоподобную версию. У меня, так сказать, творческий кризис. Живое, непосредственное общение с детьми и педагогами поможет мне В общем, я пишу книгу, и мне нужно прожить часть истории, чтобы сделать ее ну, реальнее, что ли.
Власта Эрастовна забеспокоилась.
Надеюсь, что все написанное Вами о нашей школе будет иметь положительную окраску? Мне не хотелось бы иметь под боком бомбу замедленного действия, да и всевозможных проверок я уже натерпелась!
Что Вы, что Вы, замахал руками новый филолог, стараясь убедить ее в своей лояльности. Это будет повесть о благородном труде советского педагога, об образцовой пионерской дружине Да и номер школы я изменить могу!
Зачем же менять, если напишете только хорошее? Власта Эрастовна подарила ему официальную улыбку. Ладно, не буду мешать Вашим творческим планам. Добро пожаловать в наш коллектив!
Она приподнялась и крепко пожала ему руку.
Спасибо, Журавский тоже встал и, переступив с ноги на ногу, не удержался от вопроса. А в каких классах преподает Евгения Юрьевна?
Директриса вмиг насторожилась. Ее глаза, спрятанные за очками, сузились до щелочек.
Леднева? А Вы кем ей приходитесь?
Мы живем в одном доме, просто объяснил Эдуард.
Надеюсь, не в одной квартире? церемонно поджала тонкие губы Власта Эрастовна и строго предупредила новичка. Имейте в виду: я не приветствую среди учителей своей школы служебных романов!
«Как будто я собираюсь спрашивать у кого-то разрешения», посмеиваясь про себя, хмыкнул Журавский и попрощался со своей новой начальницей.
Конец августа выдался по-приморски жарким, поэтому в аэропорту стояла невыносимая духота. Самолет опаздывал, и Валентин Сергеевич Лучинский в который раз взглянул на часы, сравнивая их показания с табло, где недавно открылась строчка с рейсом «Москва Владивосток». Он встречал жену и дочек, которые возвращались после каникул, проведенных на Украине, в гостях у его тещи. Сам капитан уже неделю, как прибыл из морей, и одиночество в родном доме казалось ему неестественным.
Наконец, объявили прибытие рейса, в зал ввалилась толпа пассажиров только что приземлившегося самолета, и все четыре его девочки одновременно очутились в объятиях главы семьи.
Ну, как Украина? Как себя чувствует бабушка? В Москве с пересадкой проблем не было? забросал он их вопросами.
Украина на месте.
Бабушка здорова.
Киевский рейс задержали, поэтому полдня мы в аэропорту провели.
Капитан Лучинский обвел взглядом свое семейство: ну, вот теперь он чувствовал себя по-настоящему дома. Как здорово, что главные в жизни ценности остаются неизменными!
Впрочем, нет, девочки изменились. Оленька загорела и приобрела «украинский» румянец, двойняшки подросли, а Лиза Лиза и вообще невестой стала! Пятнадцать лет Ох, как быстро взрослеют дочери!
Загрузив багаж в машину, Валентин Сергеевич открыл переднюю дверцу для супруги и сел за руль. Девчонки расположились на заднем сидении.
Вам удобно? побеспокоилась Ольга Михайловна, наблюдая за возней дочерей, которые никак не могли поделить места у окна. Валя! Может быть пора купить машину побольше? Что ты думаешь о микроавтобусе?
Не вижу смысла, пошутил Лучинский. Все равно их скоро замуж выдавать!
Валентин! одернула его жена.
Лиза и Аня дружно прыснули.
Вот еще! поджала губы Катерина. От меня вы так быстро не избавитесь. Мне всего девять лет, или вы забыли об этом?
Лиза неожиданно поддержала сестру:
Не вижу смысла, пошутил Лучинский. Все равно их скоро замуж выдавать!
Валентин! одернула его жена.
Лиза и Аня дружно прыснули.
Вот еще! поджала губы Катерина. От меня вы так быстро не избавитесь. Мне всего девять лет, или вы забыли об этом?