Почему? удивлялась Даша. Неужели люди не видят безумия, творящегося вокруг?
Они просто не хотят ничего видеть, отвечала Истина. Люди стали самолюбивыми, сребролюбивыми, гордыми, надменными, злоречивыми, неблагодарными, непокорными родителям, недружелюбными, клеветниками. Они невоздержанны и жестоки. Мало кто желает дойти до познания Истины. Им проще лгать, завидовать, произносить надменные речи. Звук ужасов постоянно в их ушах Но искать Истину они не намерены.
Звук ужаса сопровождал и Даша. Стоило ей остаться одной в палате, где лежала Наденька, подключенная к мигающим приборам, как в уши врывался шум приближающейся электрички, воскрешая в памяти яркую картину трагических событий.
Электричка замедляла ход, и из брызнувшего стеклом окна, вылетало длинное деревянное сидение. Оно описывало полукруг и накрывало собой маленькую Наденьку. Неизвестная сила отталкивала Илью в сторону, осыпая его голову битым стеклом. На миг повисала в воздухе зловещая тишина. А за ней врывалась какофония звуков, сводящая Дашу с ума. Даша зажимала уши, трясла головой, чтобы избавиться от навязчивых звуков, принималась громко разговаривать сама с собой, чтобы отключиться от воспоминаний, чтобы не сойти с ума.
Я не должна бояться и поддаваться панике, потому что все самое страшное уже позади. Доктор сказал, что надо верить в чудо. И я буду верить, потому что чудеса начали происходить сразу же. То, что с противоположной стороны железнодорожных путей оказалась машина скорой помощи, разве это не чудо? А молитва Ильи? Это тоже чудо. И голос Истины, который я слышу, и слезы прозрения, и даже то, что Наденька спит и во сне борется со своей бедой, самое настоящее чудо, Даша негромко запела любимую Наденькину песенку:
В чудеса поверить просто.
Надо в небо посмотреть
И серебряные звезды ранним утром разглядеть.
Звезды утром это чудо! Чудо в золоте река.
Птичье пенье это чудо. Чудо свет и облака.
Апельсиновое солнце, желто-белая луна,
И раскрашенная ярко синеокая весна.
И зима в пушистой шали, и осенний листопад,
Летний сад, где гроздья вишен
Под листочками висят.
Мир огромный это чудо.
Будем же вокруг смотреть,
Чтобы утренние звезды никогда не проглядеть
Даша опустилась на колени, прижалась губами к прохладной маленькой ручонке и сказала:
Я люблю тебя, девочка моя. Я очень-очень хочу, чтобы ты скорее проснулась. Мы с папой купили тебе большого плюшевого мишку, красивую книгу сказок и набор красок, чтобы ты нарисовала нам мир чудес
Наденька стояла посреди ярко освещенной цирковой арены и, запрокинув голову, наблюдала за балериной, пляшущей на канате. Движения балерины были легкими и изящными. Белый кружевной зонт, который она держала в руке, взлетал вверх, а потом скользил вниз, то пряча, то вновь открывая ее красивое лицо. Балерина танцевала на канате, не обращая внимания на замерших внизу зрителей. Она смотрела вверх и загадочно улыбалась.
Научи меня танцевать и кружиться, набравшись смелости, крикнула Наденька.
Поднимайся ко мне, позвала ее балерина, не прерывая своего танца.
Наденька легко взобралась вверх и увидела, что балерина пляшет не на канате, а на стеклянном полу, разглядеть который снизу было невозможно.
Иди смелее, сказала танцовщица. Но не просто иди, а танцуй. Это легко. Смотри на меня и повторяй за мной движения. Раз, два, три Раз, два, три
Наденька встала на мысочки и сделала несколько неуверенных шажков. Балерина звонко рассмеялась и, чуть замедлив свой танец, показала девочке нужные движения.
Слушай музыку, и тебе будет легче, сказала она. Раз, два, три Зонт вверх, а теперь вниз.
Наденька хотела сказать, что у нее нет никакого зонта, но увидела, что он есть. Маленький зонтик из белых кружев, расшитый серебряными блестками. Нарядна Наденькина одежда, в которой она пришла сюда, превратилась в бледно-розовую балетную пачку, а туфельки в пуанты.
Я настоящая балерина! воскликнула Наденька. Мне совсем не трудно плясать здесь вместе с вами. Я хочу, чтобы музыка не прекращалась. Я хочу танцевать и кружиться всю жизнь!
Танцевать и кружиться всю жизнь нельзя, строго сказала балерина. Всему свое время. «Время рождаться и время умирать. Время искать и время терять. Время плакать и время смеяться; время сетовать и время плясать. Время молчать и время говорить. Время любить и время ненавидеть».1
Но сейчас время танцевать, и мне хочется, чтобы оно длилось вечно, проговорила Наденька. Оно продлиться ровно столько, сколько нужно, сказала балерина. Танцуй, кружись, Наденька, и помни, что помощь всегда приходит к нам с небес, потому что там живет наш Небесный Отец.
Небесный Отец, повторила девочка. А какой Он?
Он добрый, любящий, справедливый, сказала балерина, лицо ее озарилось неземным сиянием. Он создал нас по своему образу и подобию, вложив мир в наши сердца.
Как чудесно иметь мир в своем сердце! проговорила девочка.
Да, это очень здорово. Но мы часто огорчаем своего Небесного Отца, сказала балерина. Тогда Он сердится на нас, а некоторых непослушных детей даже строго наказывает.
Как мой папа Илья, понимающе кивнула головой Наденька. Если я шалю или капризничаю, папа берет ремешок. И тогда мне становится стыдно, и я быстренько перестаю лить слезы из-за всякой ерунды. Ну, подумаешь, мишку не купили
Правильно. Лить слезки без дела пустое, дружок. Ведь слезы без дела вода. Поэтому смейся, Наденька, смейся и танцуй, сказала балерина.
Наденька беззаботно рассмеялась
Даша услышала звонкий детский смех и, подняв голову, с удивлением посмотрела на дочку. На миг ей показалось, что щечки у Наденьки порозовели, а реснички чуть дрогнули.
Господи, неужели она приходит в себя?! обрадовалась Даша и, распахнув дверь палаты, крикнула медсестре:
Скорее
Та помчалась за врачом и уже через несколько минут они вошли в палату.
Что? спросил Виктор Петрович, посмотрев на Дашу.
Она смеялась, доктор, прошептала Даша. Я слышала
Вы просто переутомились, улыбнулся доктор и погладил Дашу по голове. Поезжайте домой. Устройте себе романтический ужин и постарайтесь сегодня ни о чем не думать.
Это очень трудно, покачала головой Даша. Мысли не дают мне покоя. Порой мне даже начинает казаться, что я схожу с ума Минуту назад я видела, как зарумянились Наденькины щечки, как дрогнули ее реснички А теперь она снова похожа на фарфоровую куклу, к которой зачем-то подсоединили разноцветные трубочки.
Вам, милая мамочка, нужен глоток хорошего вина, сказал доктор. Ступайте домой, к мужу и устройте себе романтический ужин, а Танечка подежурит здесь.
Даша вздохнула, подумав о том, что романтический ужин это что-то из области нереального. Ведь после рождения Надюшки, они с Ильей ни разу не сидели при свечах.
Наверное, он разлюбил меня, с грустью подумала Даша. А, может быть, это я разлюбила его? Нет
Неправда, что тебя я разлюбила
И не хочу смотреть через свечу,
На хрусталя полупрозрачный иней,
И прижиматься к твоему плечу.
Неправда, что молчать с тобой устала.
Неправда, что мне нечего сказать.
Я просто научилась быть мудрее
И смысл особый взгляду придавать.
Даша, Дашенька, Дарина, сказал Илья, глядя в глаза жены. Я никогда не думал о том, что нам придется пройти через испытания. Что нас постигнет настоящая, большая беда. Я всегда думал, что горе может случиться с кем угодно, только не со мной, не с нами. Раньше я ничего не боялся, лез напролом. А теперь я ужасно боюсь всего не свете. Даже резкий скрип двери заставляет меня вздрагивать. Как объяснить это? Даша пожала плечами. Может, это слабость или трусость? Или это должное возмездие за промахи, ошибки и грехи? Я никогда не прощу себя за то, что обманывал тебя, что
Перестань, Илья, устало проговорила Даша. Мы же решили начать все сначала. Я тебя простила и не хочу больше слышать, про то, что было.
Ты простила меня на некоторое время, чтобы потом при удобном случае напомнить или же..? спросил он, не веря в искренность ее слов.
Простила, значит, забыла, сказала Даша, низко склонив голову, чтобы Илья не видел искаженного болью лица. В висках молоточками застучало: «Не забыла, не забыла, не забыла. Рана еще кровоточит. Нужно время, время, время».
Давай немного помолчим, попросила Даша. Ее голос предательски дрогнул.
Давай помолчим, милая, согласился Илья. Голос его тоже дрогнул. Илья разозлился на себя за то, что не смог сдержаться, что стал хныкать, как последний слабак, вместо того, чтобы подбодрить Дашу, помочь ей пережить все тяготы и беды, свалившиеся на них.
Какая же ты сильная женщина, моя маленькая Дарина, подумал Илья, глядя через пламя свечи на скорбный силуэт жены. Я никогда не признавался тебе, что обижаю тебя именно потому, что не могу быть таким стойким и непреклонным, как ты. Мое самолюбие не позволяет мне принять поражение от женщины, даже от любимой. Я оправдываю себя бесполезными словами и речами, не имеющими смысла. А ты участливо смотришь на меня, неизменно оставаясь на высоте, но никогда не показываешь своего превосходства. Вот и сейчас ты предложила помолчать. Как это умно. Зачем бросать слова на ветер?
Какая же ты сильная женщина, моя маленькая Дарина, подумал Илья, глядя через пламя свечи на скорбный силуэт жены. Я никогда не признавался тебе, что обижаю тебя именно потому, что не могу быть таким стойким и непреклонным, как ты. Мое самолюбие не позволяет мне принять поражение от женщины, даже от любимой. Я оправдываю себя бесполезными словами и речами, не имеющими смысла. А ты участливо смотришь на меня, неизменно оставаясь на высоте, но никогда не показываешь своего превосходства. Вот и сейчас ты предложила помолчать. Как это умно. Зачем бросать слова на ветер?
Глаза мои кричат тебе: «Прости!»
И сердце бьется птицею в груди.
Я слов бросать на ветер не хочу,
Ведь ты меня просила: «Помолчим».
Я мысленно прошу тебя: «Прости,
За то, что я тебя недолюбил.
За то, что не дарил тебе цветов,
И душу нежную твою не оценил».
Восемь месяцев Наденька лежала в клинике. Даша прибегала туда каждое утро, распахивала дверь и замирала на пороге, в надежде услышать, что девочка пришла в себя. Но медсестры отрицательно качали головами. В эту ночь чуда не произошло.