Что тут у вас опять? Кридин подошел к собравшимся возле опытного станка подчиненным и был настроен решительно. У него не было времени сентиментальничать.
Что, что? начал жаловаться Фрол Наумович. Его жесткий, скрипучий голос слова, словно пули, вонзал в сердце собеседника. Нам сейчас в первую очередь нужно отрабатывать техпроцесс, а он собирается приспособление какое-то мастерить.
Не какое-то, а кондуктор для сверловки отверстий на эту же деталь, Петрович чувствовал, что его уличили в саботаже, и отвел взгляд в сторону.
Ты нам головки на станке выставь, чтобы мы работать могли, и делай себе кондуктор.
Петрович! Ну, правильно тебе говорят. На следующей неделе заказчик приезжает. Мы же ему должны техпроцесс на станке продемонстрировать, а не кондуктор, Кридин убеждал слесаря, как своего самого закадычного друга, чтобы, ни дай Бог, не обиделся. И уже улыбнувшись, добавил: Ты сам понимаешь, с кондуктором нас не поймут.
Все присутствующие заулыбались. Вместе со всеми и Петрович. Кридин обнял его за плечо, будто секретничая, отвел от сотрудников на два шага и заискивающе попросил: Ты давай уж, Володя, не подведи.
Петрович, получив необходимую дозу уважения, одобрительно мотнул головой. Кридину больше не нужно было его уговаривать.
Наумович, я ушел на совещание. Ты остаешься здесь за старшего. Все, что мы наметили обязан выполнить, Кридин знал, что интеллигенция требует иного обращения и подхода.
Когда мы что не выполняли, затарахтел Фрол Наумович, часто моргая из-под очков. Только вот уж не знаю, увольняться мне прикажите или как?
Или как, Кридин беспардонно прервал взволнованную речь пожилого человека, потому что больше не хотел дискутировать.
Этот гегемон меня в гроб вгонит
Крепись Наумович!
Кридин пожал ему руку выше локтя.
Судьба у тебя просто такая, и, не дожидаясь ответа, отправился на совещание.
Но Фрол Наумович, желая поставить все точки над I, вслед все же выкрикнул:
На хренам бы нужна мне такая судьба.
***
Глава 2
Кобра
В маленькой уютной спальне с плотно зашторенными окнами, уткнувшись лицом в подушку и пряча свое блаженное таинство под широким ватным одеялом, спала очаровательная блондинка по имени Светлана. В квартире никого, кроме нее, не было: муж с пятилетней дочкой минут уже десять как ушли. (По дороге на работу, примерно, к положенному часу, Василий заводил девочку в детский садик.) Пользуясь их отсутствием, Светлана выкраивала пятнадцать двадцать минут для неги, которую уже никто не мог потревожить. Сон был сладким и вожделенным. Ей снился любимый мужчина. Он страстно целовал и ласкал ее тело. Затем нежно прижимал к своей груди и вновь, прикасаясь к чувственным местам, заставлял вздрагивать и утопать в безумии экстаза. Она отчетливо ощущала его пламенное неровное дыхание, прикосновение губ, их приятный вкус и запах, до боли родной и очень сексуальный. Огнем загорались щеки, затем теплом наполнялась грудь, от которого она теряла над собой контроль, небесная сила экстаза медленно опускалась в низ живота, переходя в блаженство. Светлана пыталась во сне с нею совладать. Перевернулась с одного бока на другой, затем легла на спину. Но подавить природную энергию не удавалось, неземные мысли путались, она цеплялась за каждую, в надежде понять, что с ней происходит. Ее уже начала бить предательская дрожь, и она с криком проснулась. Сбросила с себя одеяло и, не открывая глаз, села на тахте. Но сон перебарывал ее порыв, и она вновь повалилась на ложе. Только теперь она испытывала наслаждение от приятной истомы пробуждения, в которой хотелось находиться как можно дольше: и нежиться, и улетать в небытие, и вновь возвращаться в реальность. Она, наверное, могла бы так лежать, нет, парить, до бесконечности, но утро начинается с рассвета, а день с новых дел и забот, иногда даже приятных, томительных и долгожданных. Ей пора было вставать, чтобы успеть на свидание, которое должно было сон превратить в реальность. От сознания приближения приятных минут она окончательно проснулась, широко потянулась и открыла голубые глаза. Провела рукой по бедру, животу, задержала ее на груди, затем прикрыла ладошкой долгий зевок и после этого решительно встала с кровати.
Светлана Понкратова работала старшим инженером и курировала от сектора обработки корпусных деталей выполнение отделом снабжения поданных заявок. Ей приходилось большую часть рабочего времени, в буквальном смысле, лазить по складам в поисках необходимых материалов, простаивать часами в длинных коридорах в ожидании маленьких и больших начальников, загружать вытребованный товар на машины и отправлять на экспериментальный участок родного отдела. Работа для девушки, прямо скажем, не легкая. По всем критериям эта должность предназначалась молодому энергичному пробивному парню. (Но где таких взять?) Чтобы там ни говорили, со своей работой она справлялась. Бывали, конечно, заминки, с кем не бывает. Но чаще не по ее вине, а из-за плохой работы отдела снабжения. Можно было бы посетовать на судьбу, что она не раз и делала, только место это было уж очень блатное, с какой стороны ни посмотри. На оборотной стороне пропуска имелась наклейка. На ней красовалась роспись заместителя начальника института по режиму, дающая право свободного входа и выхода с территории института. То есть на свободный график работы. Для женщины такая работа это кладезь, для агента английской разведки просто необходимость. Но об этом позже.
Светлана накинула на «ночнушку» желтый махровый халат и не спеша, потягиваясь и зевая, дошла до ванной комнаты. Ополоснула лицо холодной водой, чтобы окончательно согнать сонливость. Почистила зубы и после некоторого раздумья отдала предпочтение контрастному душу перед блаженством теплой ванны. Затем, взглянув на часы, она поставила наполовину наполненный водой чайник на газовую плиту, и, не дожидаясь, пока он закипит, начала спешно собираться на работу: глядя в зеркало трюмо, слегка подкрасила тушью ресницы и расчесала волосы. Открыла шкаф, просмотрела гардероб и выбрала на день строгий английский костюм. Отложила его на спинку кресла. Оглядела комнату и вернулась на кухню. Чайник уже закипел. Она сделала себе чашку кофе и бутерброд с сыром. Поглядывая на часы, с аппетитом их проглотила. Спешно ополоснула чашку водой из-под крана и вытерла полотенцем руки. Затем вернулась в комнату. Поправила и застелила кровать, надела пиджак и юбку, подкрасила губной помадой губы и специальным карандашом подчеркнула их плавный, красивый изгиб, наконец, в завершение, массажной расческой поправила прическу, надела туфли и выбежала из подъезда на улицу.
Институтский городок в эти часы был безлюден. С началом рабочего дня каждый законопослушный гражданин необъятной страны вносил свою лепту в строительство социалистического общества. Наиболее грамотные и эрудированные были задействованы в программах военно-промышленного комплекса, в так называемых почтовых ящиках, в которые граждане свободно входят, а потом всю жизнь живут по часам и под секретом. Светлана больше всего ненавидела эту обязаловку, когда есть работа или ее нет, обязан сидеть положенное время. Она больше любила работать аккордно. Только в жизни часто получается так, что люди становятся заложниками обстоятельств. Вот и ей ее работа была не по душе, но ей сказали надо, и она ответила: есть. А затем уже приспосабливалась к обстоятельствам. Для человека нет ничего невозможного, нужно только, чтобы желания совпадали с объективной реальностью. Она, в отличие от других, смогла освободиться от жесткого, почасового режима работы только потому, что ей этого очень хотелось и было нужно.
В безлюдных улицах провинциальных городов есть свое таинство, убеждающее сознание в незыблемости мироздания и скоротечности веков. В весенние утренние часы, вместе с пробуждением природы, они навевают к тому же теплую сердечную радость, рождают душевное равновесие. С таким приподнятым настроением, оказавшись на улице, Светлана быстро зашагала под горку к автобусной остановке. Завернув за угол дома, она поначалу зажмурилась от яркого солнца, но глаза ее быстро привыкли к уличному контрасту. И все же она надела темные, солнцезащитные очки, которые придавали ее европейской внешности определенный шарм и новомодный стиль. У автобусной остановки она замедлила темп ходьбы, огляделась по сторонам. Все для нее сегодня складывалось благополучно: автобус, по всей видимости, только, что ушел, и у нее были все причины и основания для того, чтобы пойти вслед за ним пешком. Метров через сто она отклонилась от движения автобуса вправо на девяносто градусов и, пройдя по узкой, длинной, извилистой улице оказалась в нужном ей месте, где уже встретиться с кем-либо из знакомых можно было по случайному недоразумению. Сто метров пути от остановки всегда были сопряжены с риском, обнаружить попутчиков. Обычно в таких случаях, она вынужденно меняла свое решение идти пешком, возвращалась на остановку и стоически дожидалась появления автобуса. Проезжала вниз одну остановку и выходила с тем, чтобы, пользуясь моментом посетить Дом Быта. Затерявшись в его павильонах, она выходила в нужное ей место, пусть даже с другой стороны и с небольшим опозданием. Но ведь ей как женщине это прощалось.
Частный деревянный дом с небольшим яблоневым садом прятался в тупике переулка, к которому вела едва заметная тропинка от основного ряда домов. Этот дом принадлежал в прошлом деду Анатолия, но вот уже пять лет как старики умерли и теперь в нем жил его старший брат Алексей. Семьи у Алексея не было. (Рожденный пить любить не может.) А дом без семьи, будто приют для бездомных, принимает всех желающих. К тому же часть дома по закону принадлежала Анатолию. Так, что он хозяйничал в нем по полному праву. Для любовных утех место мало привлекательное. Но человек ко всему привыкает, а с милым и в шалаше рай. И вот Светлана неожиданно стала хозяйкой большого дома и порой четко осознавала, что так же заботиться о нем, как о своей квартире. Приходя в этот дом, она заметила одну для себя закономерность: если она шла сверху пешком, свидания удавались и были куда как интереснее и содержательнее, нежели когда ей приходилось пользоваться транспортом и подниматься после этого в гору. Может быть, это были всего лишь предрассудки, и ей это просто казалось. Ведь настрой на ту или иную ситуацию это великая сила, которая порой подчиняет и обстоятельства. Но она непременно каждый раз так думала, поднимаясь в гору. Потому что никак иначе не могла себе объяснить: отчего у возлюбленного сегодня плохое настроение? Почему он так мало уделяет ей внимания и холоден в общении? Почему именно сегодня в их безоблачной сладкой любви возникли взаимные претензии, которые при своей кажущейся незначительности, перерастают в скандал?