Ну, все в сборе, заметил водитель, и адресок недалеко, минут за десять доберемся.
Громоздкий современный дом высотка на Прохорова, прилегающий к исторической дворцово-парковой зоне, был откровенным бельмом на глазу местных жителей, результатом удивительных архитектурно-строительных изысканий. Припарковались около нужного подъезда. Тут же стояла легковушка ОВД, из которой навстречу вновь прибывшим вышел ППСник.
Вы из округа? Поднимайтесь, семнадцатый этаж, квартира пятьсот шестнадцать. Наши работают уже.
В подъезде Вася с псом сразу нырнули в лифт.
Группа идет пешком, остановил Волков опера и эксперта, все молодые, движение жизнь. Давайте, давайте, на лестницу. Осмотримся неспешно.
Как хотите, прыснул кинолог, нажимая кнопку семнадцатого этажа, спортсмены!
Как хотите, прыснул кинолог, нажимая кнопку семнадцатого этажа, спортсмены!
Да ты что, Слав, Кеша приподнял в руке увесистый чемодан, полдня же идти только будем.
Брось, весело подмигнув, отозвался Костик, Слава следователь опытный, все верно говорит, осмотримся, куда торопиться. Солдат идет, и служба идет. Протокол пишется, вещдоки изымаются, глядишь, и поквартирный обход закончат, пока доковыляем.
На такое «понимание» следователю оставалось только пожать плечами.
«Все теперь сразу спешат в лифт», говорил не раз, забывая, очевидно, и повторяясь, Дивин старый и опытный преподаватель Волкова по предварительному следствию в институте МВД, «нечего торопиться на осмотре; тише едешь, дальше будешь».
В этот момент к Волкову и его компании, присоединился мужчина лет сорока пяти, с майорскими звездами на погонах, вышедший из помещения, очевидно предназначенного для консьержки.
Подождите меня. Вы окружная группа?
Да, следователь Волков.
А я участковый, Виктор Луненко. Этот дом на моем участке. Ничего такой дом. Держите визитки.
«Виктор Степанович Луненко. Участковый ОВД майор милиции» подтверждала визитка слова хозяина, по-видимому, весьма собой довольного. Он поочередно пожал всем руки, пытливо разглядывая снизу вверх.
Кеша и Костя тоже представились.
Вы что, ноги размять? И то верно, я с вами. Может, что приметим.
Занятие, впрочем, оказалось достаточно бесполезное. Дом содержался в порядке. Лестница, по которой сначала бодро, затем все медленнее продвигалась группа мужчин в форме, сообщалась с лестничными площадками этажей, ведущими к квартирам и лифтам. Они были пусты и совершенно одинаковы. Жильцы не встречались. Наконец, в районе десятого этажа не выдержал Кеша, взъерошив короткий темный чуб:
Давайте отдышимся, поставил криминалистический чемоданчик и уселся на ступеньку, а то явимся сейчас, как после кросса.
Бегать по утрам надо, заметил Волков. Он имел право так говорить, поскольку раза четыре в неделю умудрялся несколько раз подтянуться на турнике и отжаться от пола, перед тем, как состыковаться с подушкой и заснуть.
Ага, сказал Костя, и курить бросать. А то Минздрав предупреждает вас, товарищи
Ему что, лыжному КМСнику, он бы, поди, на Останкинскую башню поднялся не заметил.
На площадку вышла из квартиры пожилая, но бойко накрашенная женщина с самоуверенной толстой таксой на поводке.
О, здравствуйте! Вас уже вызвали. Опередили. Хотела с улицы набрать. Вы посмотрите, посмотрите, не иначе, что-то случилось, квартира Коровиной открыта. Ведь старушка одинокая совсем. А я не решилась
С этими словами женщина указала рукой на входную дверь в квартиру, расположенную в дальнем конце холла. Далее говорить ей не пришлось, поскольку такса настырно рванула к лифту, увлекая за собой хозяйку.
Очевидно, в мужчинах это заложено еще с тех давних времен, когда им приходилось сообща охотиться на мамонтов в лесах неолита. Все четверо немедленно восстановили дыхание, насторожились и беззвучно двинулись к указанной двери. Волков и Сомов достали из кобур табельное оружие. Рогозин шел за ними. Участковый чуть замялся и оказался последним.
Вот оно, не зря топали.
4
Сомов аккуратно толкнул дверь и вошел внутрь. Остальные потянулись за ним. В квартире было светло и тихо. Подобное случалось за время службы Волкова нечасто. Сказать по правде никогда не случалось. К моменту его приезда на место происшествия там уже толпилась, угрожая сохранности улик, добрая половина местного отдела внутренних дел, всевозможные проверяющие и ответственные. Работа следователя, она бумажная, и табельный Макаров использовался только на стрельбах, а на дежурствах скучал на поясе.
Двухкомнатная квартира вмещала самый необходимый набор незамысловатой, но добротной мебели. На стенах множество картин, всевозможных направлений, размеров и уровней мастерства авторов, в таких же разных рамках, а то без оных. Также в глаза бросилось изобилие книг и журналов. Двери, ведущие в комнаты, отсутствовали.
Практически сразу стало ясно, оружие не понадобится. За письменным деревянным столом черного дерева в спальне сидела хрупкая старушка. Ее голова лежала на поверхности стола, а руки обнимали что-то лежащее на нем. Старушка, казалось, спала, как студентка в аудитории на последнем ряду во время нудной лекции. В целом, представшее их глазам выглядело весьма мирным. Только слишком уж тихим и обездвиженным.
Она мертва? спросил, ни к кому не обращаясь, Волков.
Сомов осторожно прикоснулся к шее хозяйки квартиры и мрачно кивнул.
Не трогай же, одернул Волков Луненко, который попытался отвести руки умершей, рация есть, сообщи в дежурку. Пусть шлют еще группу с дознавателем. А может, и прокурорский следователь понадобится, дверь-то была открыта. И к нашей краже отношения, судя по всему, не имеет.
Здесь все замолчали и заворожено уставились на стол. Из-под широких рукавов старенького домашнего халата участковый выудил-таки открытую черную металлическую шкатулку.
Шкатулка казалась и крепкой металлической, и хрупкой, как будто кружевной, такими тонкими коваными завитушками она была украшена; четыре ножки изображали лепестки. Но все это было вторично. На красном бархате внутри хранилась внушительная гора крупных страз различной величины и незначительно отличающихся по цвету. Портнихой бабушка была что ли? Но больше в комнате ничто догадку не подтверждало.
Осененный внезапной мыслью, не в силах сдержаться Волков взял горсть страз и поднес их к глазам.
Это что? севшим голосом спросил Кеша, бриллианты?
Следователь перевел глаза на коллегу. Специалистом он, ясное дело, не был. Но камни настоящие видел. Покупал жене Анжеле перстенек с небольшим бриллиантом. Ну и в Алмазном фонде был когда-то, в студенческие годы. И стразы видел у дочки на одежде, в игровых наборах разных. Сомнения, однако, сейчас же отступили. Как бы не контрастировала с будничной обстановкой квартиры богатая старинная кованая шкатулка, ее содержимое излучало холодный, надменный свет, заявляя о своей исключительности.
Похоже на то, Волков аккуратно высыпал камни обратно и достал рацию, чем скорее приедет группа, тем лучше.
Постой, капитан, придержал его руку Луненко.
На несколько мгновений повисла тишина. Все заворожено смотрели на шкатулку.
Обычная старушка. Одинокая! сглотнув, продолжил Луненко, поочередно глядя на коллег, ну умерла, старенькая уже. Никого не удивит отсутствие шкатулки с бриллиантами. Наоборот, их наличие было бы необъяснимым. Квартира-то так себе. Да и дверь открыта была, если что, соседка подтвердит
Он, не глядя, взял шкатулку со стола, захлопнул крышку, после чего быстро проговорил в рацию:
Воронеж, ответь Верейску.
На связи Воронеж, прокашляла рация.
Семнадцатый дом по Прохорова, квартира четыреста семьдесят. Открыта, следов взлома нет. Хозяйка без признаков жизни. Надо скорую, ну и дознавателя.
Понял тебя Верейск, будет группа и доктор, отключилась рация.
Давай уберем в твой чемоданчик, участковый обратился к Кеше совершенно другим голосом, и идемте уже на семнадцатый, заждались там нас.
Волков мотнул головой, прогоняя навалившийся ступор, и шагнул, вставая между Кешей и Виктором.
Сейчас же положи, где взял. Я в такие игры не играю. И вам не позволю. Никому.
Ну и болван. Время дорого, решайтесь, ребята. Не надоело за копейки горбатиться? Луненко умоляюще смотрел на Кешу и Костю.
Идемте, пацаны, Волков уверенно шагнул к двери.
Однако, за ним никто не двинулся. Пришлось обернуться от двери. Неужели?
Кеша безвольно отдал криминалистический чемоданчик Луненко, а тот немедленно засунул в одно из множества отделений шкатулку, вновь захлопнул, вернул хозяину.
Я в доле, быстро проговорил Костик.
Вы Вы что? Дебилы. Вас посадят, сказал твердо, насколько мог, следователь.
Просто ничего никому не говори. Иначе, нас посадят из-за тебя, с расстановкой зашептал Луненко.
Слав, ну что ты? начал было Кеша, с трудом прочистив горло.
Да пошли вы
Волков, на него не взглянув, торопливо вышел из квартиры. Было гадко и обидно, и что-то еще. До пятьсот шестнадцатой следователь бежал по лестнице, не оглядываясь. Что делать? Мальчишки, балбесы. Луненко этот, дьявол его забери. И откуда только взялся. А если виноват он сам, Волков? Зачем потащил всех пешком? Самым умным захотел выглядеть. Грудь сжало от нехорошего предчувствия. Как надо поступить? И кто придумал эти деньги, всеобщий эквивалент. Всем они нужны. И Волкову нужны. Но не так. Только не так.
Снова встретились уже на семнадцатом этаже. Ребята, потупив горящие от возбуждения глаза, мялись у входа.
«Знаете что такое «осознание содеянного»? Ну-ну. У вас сейчас только первый час», думал Волков.
Входная дверь с хитроумными замками предел технической мысли спасовала перед более примитивной, но не менее прогрессивной мыслью преступной. Металлические штыри толщиной в большой палец руки, уходившие во все четыре стены, были погнуты. Жилище принадлежало профессору медицины. Выглядело оно скорее нежилым музеем. Здесь шкатулка с бриллиантами смотрелась бы абсолютно гармонично. Огромное пространство было залито светом из английских панорамных окон от пола до потолка, отражаемым множеством хрустальных капелек люстр, светильников и бра. Везде, где было уместно, складировался элитный алкоголь.
Снова встретились уже на семнадцатом этаже. Ребята, потупив горящие от возбуждения глаза, мялись у входа.
«Знаете что такое «осознание содеянного»? Ну-ну. У вас сейчас только первый час», думал Волков.