Среди них многим знакомы имена святителей Василия Великого (+379) и Иоанна Златоустого (+407), блаженного Августина, епископа Иппонийского (+430), святителей Григория Паламы (+1359) и Макария митрополита Московского (+1563) и других просветителей средневековья, которое мы привыкли называть «мрачным», даже не задумываясь, как и почему появился этот унылый эпитет.
Встретившись с несправедливостью и несовершенством окружающего мiра, что рано или поздно приходится пережить и осознать каждому человеку, причину этого несовершенства они видели не в недостатке знаний, а в охлаждении любви к Богу и ближним, которое, по словам Спасителя, будет сопутствовать концу мироздания. Он говорил: «Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое; и тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих; и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь; претерпевший же до конца спасется. И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец» (Мф. 24: 914).
Считая, что главной причиной несовершенства мiра, его главной, смертельной болезнью является охлаждение любви, то и лекарство от этой болезни, просветители средневековья видели в возгревании в сердцах людей любви к Богу и ближним, то есть искреннем и нелицемерном исполнении заповедей Христовых «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим» и «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22, 3540).
Почувствуйте разницу
Ярким примером тому является служение преподобного Сергия Радонежского (+1392), который в страшное по своим беззакониям и жестокостям время ордынского ига, всеобщей озлобленности и «войны всех против всех» основал в Подмосковье монастырь в честь Святой Троицы, чтобы, как писал его ученик преп. Епифаний Премудрый (+ ок. 1420). «взирая на единство Святой Троицы, побеждать ненавистное разделение мира сего».
Эта же мысль руководила другим учеником преп. Сергия преп. Андреем Рублев (+1428) при создании всемирно известного шедевра иконы Живоначальной Троицы, которую автор наполнил столь глубоким содержанием, что ее по праву называют «умозрением (богословием) в красках». Вглядимся в эту дивную икону и сравним два описания как увидели ее известный православный богослов священник Павел Флоренский и наш современник, анонимный автор статьи на известном интернет-портале «Википедия»:
«Википедия» сообщает:
«В конце XIV начале XV века (по другим исследованиям, около 1412 года) Рублёв создал свой шедевр икону Живоначальная Троица (Третьяковская галерея). Традиционный библейский сюжет Рублёв наполнил глубоким богословским содержанием. Отойдя от традиционной иконографии, он поместил в центре композиции единственную чашу, а её очертания повторил в контурах боковых ангелов. Одежды среднего ангела (красный хитон, синий гиматий, нашитая полоса клав) явно отсылают нас к иконографии Иисуса Христа. Двое из сидящих за столом главою и движением стана обращены к ангелу, написанному слева, в облике которого читается отеческая начальственность. Голова его не наклонена, стан не склонен, а взгляд обращен к другим ангелам. Светло-лиловый цвет одежд свидетельствует о царственном достоинстве. Все это указания на первое лицо Святой Троицы. Наконец, ангел с правой стороны изображен в верхней одежде дымчато-зелёного цвета. Это ипостась Святого Духа, за которым возвышается гора. На иконе есть ещё несколько символов: дерево и дом. Дерево мамврийский дуб превратилось у Рублёва в древо жизни и стало указанием на живоначальность Троицы. Дом воплощает Божие Домостроительство. Дом изображен за спиной ангела с чертами Отца (Творец, Начальник Домостроительства), Древо за спиной среднего ангела (Сын Божий), Гора за спиной третьего ангела (Святой Дух)»10.
А теперь прислушаемся к словам о. Павла Флоренского:
«Нас умиляет, поражает и почти ожигает в произведении Рублева вовсе не сюжет, не число «три», не чаша за столом и не крила, а внезапно сдернутая пред нами завеса ноуменального мира, и нам, в порядке эстетическом, важно не то, какими средствами достиг иконописец этой обнаженности ноуменального и были ли в чьих-либо других руках те же краски и те же приемы, а то, что он воистину передал нам узренное им откровение.
Среди мятущихся обстоятельств времени, среди раздоров, междоусобных распрей, всеобщего одичания и татарских набегов, среди этого глубокого безмирия, растлившего Русь, открылся духовному взору бесконечный, невозмутимый, нерушимый мир, «свышний мир» горнего мира. Вражде и ненависти, царящим в дольнем, противопоставилась взаимная любовь, струящаяся в вечном согласии, в вечной безмолвной беседе, в вечном единстве сфер горних.
Вот этот-то неизъяснимый мир, струящийся широким потоком прямо в душу созерцающего от Троицы Рублева, эту ничему в мире не равную лазурь более небесную, чем само земное небо, эту бесконечную друг пред другом покорность мы считаем творческим содержанием Троицы. Человеческая культура, представленная палатами, мир жизни деревом и земля скалою, все мало и ничтожно пред этим общением неиссякаемой бесконечной любви. Все лишь около нее и для нее, ибо она своею голубизною, музыкой своей красоты, своим пребыванием выше пола, выше возраста, выше всех земных определений и разделений есть само небо, есть сама безусловная реальность, есть то истинно лучшее, что выше всего сущего.
Андрей Рублев воплотил столь же непостижимое, сколь и кристально-твердое и непоколебимо-верное видение мира. Но чтобы увидеть этот мир, чтобы вобрать в свою душу и в свою кисть это прохладное, живительное веяние духа, нужно было иметь художнику пред собою небесный первообраз, а вокруг себя земное отображение, быть в среде духовной, в среде умиренной. Андрей Рублев питался как художник тем, что дано ему было. И потому не преподобный Андрей Рублев, духовный внук преподобного Сергия, а сам родоначальник земли Русской Сергий Радонежский должен быть почитаем за истинного творца величайшего из произведений не только русской, но и, конечно, всемирной кисти»11.
Андрей Рублев воплотил столь же непостижимое, сколь и кристально-твердое и непоколебимо-верное видение мира. Но чтобы увидеть этот мир, чтобы вобрать в свою душу и в свою кисть это прохладное, живительное веяние духа, нужно было иметь художнику пред собою небесный первообраз, а вокруг себя земное отображение, быть в среде духовной, в среде умиренной. Андрей Рублев питался как художник тем, что дано ему было. И потому не преподобный Андрей Рублев, духовный внук преподобного Сергия, а сам родоначальник земли Русской Сергий Радонежский должен быть почитаем за истинного творца величайшего из произведений не только русской, но и, конечно, всемирной кисти»11.
Перед нами два отклика, два размышления, два описания иконы Рублева. Каждое, по-своему, замечательно. Автор статьи в «Википедии» детально описал образ Живоначальной Троицы, сообщая читателю массу важных фактов культурологического характера, пленяя ум множеством интересных подробностей. Но сердце читателя остается холодным и безучастным. И совсем другое действие производит статья о. Павла Флоренского, которая и сама наполнена сопереживанием и нас заставляет печалиться и радоваться вместе с автором.
Почему? Потому что несмотря на кажущуюся энциклопедичность статьи автора «Википедии», он умолчал о главном о том, что Рублев, творчески переработав опыт своих предшественников, изобразил Святую Троицу в величайший момент истории мироздания, когда Бог Отец, желая спасти мiр, «отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3, 16). Зная, что мiр Его не познает, а свои Его не примут (Ин. 1: 1011), Сын Божий будет предан, унижен и распят. Поэтому смысловым центром иконы Рублева является чаша на жертвеннике прообраз Крестной жертвы Христа Спасителя. Бог Отец жестом благословляет эту чашу, а Сын взглядом и наклоном головы выражает согласие, словно говоря: «Отче Мой! Если возможно, да минует Меня Чаша Сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26:39)12.
Могло ли сердце о. Павла Флоренского, священника и богослова, прошедшего через сталинские Соловки и похороненного в 1937 г. вместе с другими заключенными в общей могиле под Ленинградом, не откликнуться на этот зов безграничной Божией Любви? Конечно, нет. Именно поэтому его размышления отличаются от статьи в «Википедии», как сияющее майский день отличается от рисунка углем, концертное исполнение симфонии от ее клавира, родной дом от его чертежа, любимый уголок города от плана местности и человек от его краткой автобиографии.
Каждое слово написано о. Павлом с любовью к Богу Святой Троице и двум гениям средневековой Руси преподобным Андрею Рублеву и Сергию Радонежскому. Именно эта любовь делает их более глубокими, художественными, пространными и позволяет увидеть то, что скрыто за интересным, детальным, но сухим перечислением фактов в статье «Википедии». Неслучайно, в качестве эпиграфа к своей самой знаменитой книге «Столп и утверждение истины» Флоренский избрал слова святителя Григория Нисского (+394): «Познание делается любовью»13.
Именно любовь помогла о. Павлу Флоренского увидеть в иконе Рублева то главное, существенное, что не смог увидеть или передать в своей статье автор «Википедии». Увидеть и понять суть замысла иконописца. Это неслучайно, так как христианское просвещение не исчерпывается простым информированием, сообщением прикладных знаний и интересных фактов или решением увлекательных интеллектуальных головоломок. Не потому что знание бессильно, а потому что подлинное познание заключается не в коллекционировании фактов, но в стремлении к Истине, которая открывается только любящему, чистому сердцу «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5, 8).
Просвещение сердца
Если мы именно так понимание просвещение, то очевидно, что оно должно затрагивать не только сферу рационального, но и иррациональное. Не только ум, но также и сердце. Быть может, кто-то скажет, что это невозможно, так как в сердце нет «серого вещества» нервной ткани темного цвета, из которой состоит кора головного мозга. Но никто и не призывает просвещать сердце, как «фиброзно-мышечный орган, обеспечивающий ток крови по кровеносным сосудам».
Современный человек привык «помещать ум в мозге». Неслучайно, столкнувшись с глупостью или непониманием, мы восклицаем: «Подумай головой!» и выразительно стучим костяшками пальцев по лбу. Однако, это неверно даже с точки зрения современной науки, которой известно, что «серое вещество» присутствует также в спинном мозге, расположенном внутри позвоночника человека. Поэтому «думать» можно не только головой, но и спиной.